Вероника Львовна души в своём Шурике не чаяла. И это – правильно. Сын ведь. Да ещё и – единственный, трудно доставшийся…
Ей было уже хорошо за тридцать, когда она его родила. Родила от человека, который и не собирался жениться. По крайней мере - на ней. Их отношения даже романом назвать было трудно. И даже – вяло текущим. Валерий появился у них в коллективе каким-то серым размазанным утром: было даже не ясно, что за окно – лето или осень. Но уж точно – не весна.
Ко времени его появления Вероника уже давно поставила крест на себе как на замужней женщине, а потому сквозь соломенную блондинку слишком откровенно пробивались корни какого-то муруго-пегого неопределённого цвета, условно, скажем, русого, щедро сдобренного сединой. Кроме того, маникюр вот уже несколько лет отсутствовал напрочь. А с год назад Вероника начала ещё и есть на ночь. Сами понимаете: последствия в виде «побочных отложений» ждать себя долго не заставили.
Несколько дней кряду Валера молча налаживал компьютеры у них в офисе. Когда возникла необходимость почистить агрегат на столе у Вероники, он подошёл и к ней. Она уступила ему своё кресло, а сама просто стояла рядом и смотрела на его большие руки с волосатыми пальцами. Кажется, ни о чём не думала. Или, всё же, думала о том, что руки – хорошие, мужские, как у папы, вот бы…
Справился с производственной проблемой он довольно быстро, а потом, даже не оборачиваясь к ней, через плечо кинул:
- В гости меня к себе пригласишь? Прямо сегодня. На чай…
Она даже растеряться не успела. Просто слегка пожала плечом и ответила:
- Ну, так приходи, чего там…
После работы он ждал её при выходе. Она кивнула. И они поехали. К ней домой. Не на такси, конечно, на троллейбусе. А за одну остановку от дома Вероника ему сказала:
- Ты ведь, наверное, есть хочешь? А у меня дома – как в нетленке Филатова: «… полгорбушки да мосол…» Давай, здесь выйдем и в супермаркете провизии купим. Я бы тоже чего-нибудь съела.
Вышли. Прикупили сосиски и картофельное пюре в пакетиках, которое водой заправляется. Можно, конечно, и масла туда кинуть, тогда – вообще вкуснятина получится!
Он вяло как-то спросил:
- Может, винца возьмём?
- Зачем? – ответила Вероника. – У меня дома полбутылки уже неделю стоит, киснет.
Довод показался ему резонным. Вероника расплатилась, и они пошли к дому. Она несла пакет с провизией, а он шёл просто рядом, и большие мужские руки его свисали без дела.
Когда пришли в Вероникин дом, то она сразу же начала варить и заваривать. А Валера просто сидел на табуретке в кухне и курил. Разрешения на то, чтобы закурить, спрашивать не стал, а пододвинул к себе какое-то блюдечко в качестве пепельницы и задымил.
После первой сигареты Валера спросил:
- А вино-то где? В холодильнике?..
Сам же его и достал. Когда Вероника создала «кулинарный шедевр», вино он уже допил. Поели молча. Потом покурили вместе. Он снова заговорил первым:
- Давай ложиться, а то завтра на работу же…
Она опять пожала плечом и пошла стелить в комнате на диване.
То, что было дальше, сексом назвать можно только в самом примерном приближении. Через полчаса они уже спали, отвернувшись друг от друга.
Валера ещё несколько раз приходил. Но вспоминать эти встречи не хотелось: всё было примерно так же. Месяца через два он вообще, оказывается, уволился. Попрощаться с Вероникой, разумеется, «забыл».
Но вот уж беременность у неё протекала отнюдь не так вяло и спокойно! Рожать или не рожать – вопроса не было. Рожать, конечно. Хватит уж одной-то ждать старости. Вот тут и началось!..
Вероника огребла все удовольствия будущей матери по полной. Токсикоз, расстройства кишечника, отёки ног и рук, головные боли и бессонница. В общем, не могла дождаться, когда Шурик родится.
Но когда он появился, легче не стало. Младенец был тщедушен и удивительно горласт. Орал сын её новоявленный сутками напролёт. И на фоне этого непрекращающегося ора стал болеть всеми детскими болезнями с первой же недели после своего рождения.
Одним словом, Веронике Львовне «сказочно повезло».
И как всегда бывает в таких случаях, это и привязало крепчайшими узами сына к матери. Нет, не правильно: мать к сыну.
В детском саду, когда другие дети били её сына, она била этих детей. В школе, с первого класса начала скандалить с учительницей, одноклассниками Шурика и родителями одноклассников, потому что все они были необъективны и грубы относительно её сына. Потому и пришлось за 10 лет учёбы сменить три школы. Но везде история повторялась по удивительно однообразному сценарию. Но от этого дивиденды Шурика в глазах его матери только возрастали.
А когда после школы он (сам!) поступил на бюджетное отделение машиностроительного колледжа, Вероника Львовна окончательно поняла, что никогда не заблуждалась относительно гениальности собственного ребёнка.
Учась на третьем курсе колледжа, Шурик вознамерился жениться и привёл домой Галку, Вероника Львовна чуть не умерла. Она совершила невозможное, чтобы сын мог застать свою возлюбленную в объятиях другого, прямо на их ложе любви, в их собственной квартире. Обошлась «эта трагедия» Веронике Львовне в довольно круглую сумму, которую она выплатила опытному соблазнителю. Но зато Шурик благополучно закончил колледж.
От армии она спрятала сына в отдалённом монастыре, куда отвезла его из города, договорившись с батюшкой в церкви и убедив священника, что сын её совершенно не способен держать в руках любое оружие.
Когда ребёнок вернулся из монастыря, то никак не мог найти для себя приличную работу, соответствующую его уму и образованию. Потому он и лежал безвылазно дома на диване и бренчал на гитаре. Нет, конечно, не бренчал, а «искал себя в музыке», к которой с детства был склонен: не зря же, видно, в детстве орал, закаляя тем самым свои голосовые связки.
А потом…
Потом Вероника Львовна как-то вдруг обнаружила, что у неё пропало золотое колечко с крохотным бриллиантиком. Она даже предположить не могла, куда оно запропастилось. Потом исчезли старинные, мамины ещё, серьги, а поведение Шурика как-то уж сделалось очень странным. Вероника Львовна долго не могла понять, что это всё - наркотики. Когда же поняла, то было уже почти поздно.
Но и здесь она свершила немыслимое и поместила сына в отличную клинику, где ей гарантировали стопроцентное излечение без дальнейших рецидивов. Чтобы содержать Шурика в этой клинике, Вероника Львовна устроилась ещё на одну работу. Потом – ещё на одну Диеты уже были попросту не нужны: Вероника таяла на глазах.
Всё, кажется, складывалось успешно.
В день, когда Шурика из клиники выписали, Вероника встала рано-прерано, чтобы приготовить праздничный обед в честь возвращения сына.
К полудню всё было готово. Устав от волнений и хлопот у плиты, она присела у окна на кухне, чтобы не пропустить момента, когда Шурик появится на пороге их подъезда. Вдруг – неожиданно, голова, кажется, закружилась…
И увидела она, почему-то, себя маленькой совсем. А в городе их солнечно и сухо. На берёзах словно золотистый гипюр развешан. Она идёт рядом с папой, он держит её за руку, а в другой она сжимает верёвочки, которыми связаны между собой ослепительной белизны балетные туфли. И радостно ей, как в Новый год, потому что сегодня приняли её в Вагановское училище, и станет она через много-много лет великой балериной!..
А дальше – мрак и пустота…
Именно в этот момент из-за угла дома, где когда-то жили папа, мама и будущая балерина Вероника, показался её сын…
Он её так и нашёл: сидящей у окна, с упавшей на скрещенные на подоконнике руки головой. Но она улыбалась. Чему? Наверное, тому, что дождалась, и борщ на плите был ещё тёплым…
|