Утро доброе!

Кажется я проснулась. Сон, естественно, недосмотренный, бесшумно, но очень шустро, отползал в глубины сознания. Попытка ухватиться за яркие картинки, навеянные им, показали всю тщетность этого действа. Последние отрывки сна, как дымка в лучах солнца, проникших сквозь зеленые кроны, исчезли. Их унес ветерок пробуждения.

Все, что осталось –  восторженный щебет воробьев-соседей, живущих под балконом этажом выше, и настойчивый взгляд двух пар глаз, внимательно, но терпеливо ожидающих, когда же я пошевелюсь. Знаю, что они сидят возле кровати. Их пушистые тела напряжены в ожидании.

Главное сейчас – кто первым запрыгнет на меня и поприветствует с наступлением  нового дня. Грузная и медлительная из-за почтенного возраста пикинеска Лушка или сильный, грациозный, но вечно растрепанный, кошачий Казанова Морис.

Лушка со мною так давно, что забылись времена, когда ее не было рядом. Мудрая и требовательная, капризная и ревнивая, нежная и трогательная. Она всегда примет человека по его «заслугам». Которые оцениваются, в том числе, и отношением оного к хозяйке. Кого-то с первого взгляда привечает радостным вилянием  хвостика, кого-то и через десять лет частых посещений встречает громким рыком и лаем.

И если уж забрел ненароком в гости челокек неискрений, старается сесть у ног так, чтобы помешать любым действиям чужака и не подпустить близко к хозяйке.
Может, по причине собачьего воспитания, но Морис кот охранный. Я заметила это случайно. Осенним вечером позвонила знакомая, которая хотела передать книгу. Предложила встретиться в скверике между остановкой и моим домом. Морис вышел следом. Все время, пока шли  темными дворами, он забегал вперед, осматривался по сторонам. И терпеливо поджидал, когда я поравняюсь с ним. Снова забегал вперед и осматривал окрестности.

Пока мы разговаривали со знакомой, он ходил  вокруг нас кругами. Затем довел меня в ритме профессионала-охранника до подъезда, громко мяукнул и быстро исчез, спеша на свидание с очередной красавицей-кошкой.

С тех пор и повелось, что он провожает меня. Установили только дистанцию – за дороги с оживленным движением он не заходит. Во всяком случае, при мне. А сидит на краю тротуара до тех пор, пока я не скроюсь в толпе.

Я все-таки шевельнулась. Хотя и не открывала глаз. Пушистая мордочка Мориса трется о мой подбородок, а Лушка, лапки которой все время соскальзывают с меня, пристроилась сбоку, и холодит щеку мокрым носиком. Пора вставать!

Набросила халат (по причине раннего утра – половина пятого), открыла входные  двери. Следующий утренний ритуал – пройти одновременно в образовавшуюся щель. Ну никак невозможно допустить, чтобы кто-то был впереди, только на равных.

Уф! Протиснулись. Теперь более сложное препятствие – лестничные пролеты. Прямой спуск можно преодолеть дружно, строго соблюдая условия спуска. Каждой следующей ступени лапки касаются одновременно.

Но вот повороты на лестничных площадках – испытание. Но дружба вещь серьезная. И тот, кто сегодня оказался ближе к перилам, замирает в ожидании, поджидая товарища.  Я спускаюсь следом. Следующее препятствие – дверь подъезда. Щель. Проникновение в нее одновременно. Для этого просовываются две головы, а затем протискиваются между тяжелыми металлическими створками два тельца.

Так, свобода. Но традиции прежде всего! Присели «на дорожку» по разным сторонам крылечка. На десяток секунд замерли. Затем Морис потерся о шею Лушки: «Ну что, подруга, мне пора…». Лушка лизнула Морисову мордочку: «Пора, можно отправляться, да не загуливайся…»
И разошлись в разные стороны.

Утро началось. Через час – мытье лап, завтрак, прочие  заботы.