Около Лолиты.1

  Язык перекатывается во рту, как камень в пустой посуде. Который год не думает уходить, а мы длимся в поступках, всплывая из случаев на зеркально натянутый воздух сказанного. И разве престало быть таковым, я живу, порождая звуки между одинаковых граждан, ни один из которых не умеет осязать тайное. Встречаю ее выходящей в пальто на голое тело. В платье гуляли летом. А вот зима, первые, странные дни, в которых я вижу ее глазами, как истекает из простых вещей их тонкая кровь. И имя у нее такое же, как тогда.
  Во всех вокруг что-то одно. Как будто это некто один тот же самый, который канул из комнаты, поменял имя и адрес почты и вот вернулся, потому что больше нигде некуда избежать. Но не она. Либо и так отсутствие одного из нас. Молчала, выглядела другой, а потом смеялась об очень долгом.
  - Я написала хокку. Ну то есть себе опять насказала. Про себя. Не вслух то есть.
  - Давай вслух.
  - Ну. Вот оно
   
    здесь и потом там
    а на краю холодно
    и меня нет.

  - Ты вот она.
  Пока нам произносилось, из тени позади слов, не мигая, наблюдало мерцающее, как смерть, и большое. Но не пугало нас, как в других. И оно в ней... Нет, но зато она на его небе: плыла.
  - Ты мне в здесь аренду.
  - В смысле.
  - Невозможно быть там, внутри. Он не шкаф у тебя в комнате и не сама комната. И это все ненадолго. Прохладные и полупрозрачные тени и как вода, течет.
  - На недолго это на когда?
  - Ну как если бы ты например вспотела. Высохла и ау.
  - А, ладно. А мы что. На время это все?
  И ей не страшно. То большое за ее глазами дышит, выдыхая, чтобы воздух возрвратился во вдох.
  - Я правда не знаю.
  Смотрит.
  - Пошли погуляем тогда.
  И мы выходим.

  Изрядные доли зрят то и знай о призрачном. На ногах она машет плечом отыскивать в ней - которая сама самое простое облако - эту точку, откуда веером в приталенном синем оперении распахивается в сутулый от снега город. Может, и нет никакой на ней откровенной такой точки. А но я уже привык быть поблизости. Ближе, чем она сама, и подробно рассматривать, и исследую ее минуты, пока на запястье дрожит кристалл, и еще ее шаги, любуясь. На не вполне идеально выделенной походке. Трогает мое сердце. И даже вот дотронулась до меня.
  - Ты теперь теплый.
  Обернулась ко мне совсем.
  Опять идем.

  - А я знаешь, умею что. Могу, ну, не это, как. А их внимание. И как бы его нет совсем.
  - Много ли слишком сейчас об этом.
  - Японец.
  - Поглядывай иногда пока под ноги.
  - Вчера вот это же вечером я прочла. Не смотри себе под ноги. Если хочешь унести их от тигра.
  Улица из камней обновлена ветром и некоторыми прохожими. Мы какое-то иногда темперируем в паутине. Потом наугад падаем в как попало декорированный и пустой хаос. Двоякие переулки. Нам холодно. А затем то бегство. За нами следят. Мы тоже не отстаем. И впереди одно безумие это навсегда двоим нам и тебе и мне.