Дом у моря. Глава одиннадцатая. Часовых дел мастер Мавриций Шнапс

Мавриций Шнапс, часовых дел мастер, жил у берега моря всего в паре километров от места, где жила Аника. В ту ночь, когда девушка в последний раз вышла из дома, ему не спалось. Надо сказать, что пожилой мастер вообще с самого детства страдал бессонницей. На вид он был долговязым и худым, у него были впалые щёки и длинный нос. Обычно он ходил в коротковатых брюках, белой рубашке и чёрном жилете. Никто точно не ведал, сколько ему лет. Знакомые Шнапса знали его как весьма эксцентричного, чудаковатого человека. Например, мастер в любую погоду, в любое время года носил на голове шапку-ушанку, поэтому никто не знал, какого цвета были его волосы и были ли они у него вообще. Неизвестно, расставался ли он когда-либо со своим любимым головным убором. Но зато многие знали или по крайней мере подозревали, что мастер был любителем выпить, поэтому в его доме было множество пустых бутылок, копившихся у него годами, поскольку носить их в пункт приёма стеклотары мастеру было вечно недосуг. Жил он в двухэтажном деревянном домике с односкатной крышей, покрытой шифером, из-за чего дом этот несколько напоминал скворечник. Разница заключалась в том, что в доме мастера вместо одного круглого окошка была дверь и несколько окон с витражными стёклами, которые он вставлял сам. В этом доме он вот уже несколько лет жил один, зарабатывая себе на жизнь ремонтом часов. Впрочем, не всегда он брал за ремонт деньги. Иногда его вполне устраивала в качестве платы и бутылка спиртного.

Никто достоверно не знал, чем ещё занимался мастер помимо ремонта часов, поскольку жил он уединённо. Однако людям, жившим в окрестностях, был знаком его дом, и, когда у них ломались часы, они всегда знали, куда идти. Мастер ремонтировал все виды часов, которые существовали в мире – как наручные, так и настенные. К тому же, он сам изготавливал часы с различными мелодиями – это была страсть всей его жизни, его хобби. Он изготавливал часы с красивыми узорными корпусами из дерева – благо этого материала в окрестностях было достаточно, ведь мастер жил на краю леса.

Вёл он странный образ жизни, но такая жизнь, судя по всему, нравилась мастеру. Иногда он бывал угрюм и раздражителен, поскольку страдал, кроме бессонницы, ещё и головными болями. Ночами мастера часто можно было увидеть гуляющим по морскому берегу. Иногда, оглядываясь на прожитые годы, он думал о том, что уже стал почти таким же древним, как море, шумевшее за окнами его дома. В этом, конечно, было некоторое преувеличение. Несмотря ни на что, мастер был пока ещё полон сил и имел крепкое здоровье. Лечился же он очень просто – основным его лекарством была огненная вода, помогавшая и от простуды и от головной боли. Дело в том, что часовых дел мастер был последователем философии симплицизма, согласно которой человек должен стремиться к простоте жизни и довольствоваться малым. Отсюда следовал и подход мастера к лечению болезней – чем меньше различных лекарств, тем лучше.

Однажды один глубоко пожилой человек, которому весь день не с кем было поговорить, пришёл к мастеру отдать часы в ремонт и начал, как все глубоко пожилые люди, жаловаться на своё здоровье, а потом поинтересовался, чем лечится мастер. Услышав это, мастер, находившийся в самом невозмутимом настроении, достал из шкафа со стеклянными дверцами бутылку с прозрачной жидкостью.

- Вот. Лекарство от всех болезней, - с важным видом произнёс Шнапс, повертев бутылку в руках и спрятав её назад. – Попробуйте, добавил он.

- Ну что вы, я ведь серьёзно спрашиваю, - обиделся гость, на что мастер только пожал плечами и перевёл разговор на другую тему. Он был хорошим мастером, к тому же брал за ремонт по-божески. Деньги сами по себе мало интересовали его. Работая, он одновременно отдыхал душой и мог разбирать и потом вновь собирать часы с закрытыми глазами, настолько хорошо знакомы ему были все их бесчисленные шестерёнки, пружинки и винтики.


Итак, однажды ночью Мавриций Шнапс, как это с ним часто бывало, никак не мог уснуть. В конце концов он, устав без толку ворочаться в кровати, встал, оделся, обулся и вышел на улицу. Выйдя за калитку, мастер остановился, слушая шум высоких волн, которые гнал к берегу поднявшийся ветер. Шторм на море всегда вдохновлял его, морская стихия манила его с детства. Когда-то давно, полвека назад, Мавриций Шнапс даже мечтал стать моряком, но этой мечте его не суждено было исполниться. Но любовь к морю он пронёс через всю жизнь. Ночами Мавриций Шнапс мог долго бродить вдоль берега. Иногда так бродил он или сидел на берегу до самого рассвета, слушая шум волн, пока усталость не одолевала его. И теперь он, оказавшись на берегу, решил, как обычно, отправиться вдоль берега в сторону гор, скрытых ночной темнотой.

Вдруг в лунном свете мастер заметил человека, быстро идущего по берегу к воде, навстречу высоким волнам. «Неужели кто-то собрался купаться в шторм?» думал в недоумении Шнапс. Хотя он и любил море всей душой, мысль о купании среди таких высоких волн всё же заставляла его содрогнуться.

Через несколько мгновений человек уже стоял в воде.

- Что вы делаете? Стойте! - закричал мастер, однако никакого ответа не последовало, и тогда Шнапс, никогда в своей жизни не бегавший, вдруг побежал, но человек вскоре исчез из вида.

- Эй! - крикнул он навстречу ночному ветру, оказавшись рядом с местом, где исчез человек. - Эй! Вы что, с ума сошли?

Но никто не ответил ему.

Тогда мастер, задыхаясь, достал из кармана брюк круглые карманные часы с цепочкой и нажал на кнопку, после чего часы раскрылись, и зазвучала негромкая красивая мелодия. 

Несколько мгновений подумав и взглянув на небо, мастер перевёл стрелки на несколько минут назад, и вдруг увидел в паре десятков метров от себя девушку в лёгком платье до колен, появившуюся из-за поросших осокой дюн. Быстрый ветер развевал длинные прямые волосы девушки, которая в падавшем на неё лунном свете сразу же показалась Шнапсу прекрасной.

- Стойте! Остановитесь! - закричал мастер и сам испугался своего голоса – настолько странно и чуждо он прозвучал на этом берегу. Но сильный порыв ветра куда-то унёс раздавшийся на берегу крик отчаяния. Мавриций Шнапс бросился наперерез девушке, однако в тот момент, когда мастер хотел схватить её за руку, она вдруг исчезла.

Откуда-то вновь зазвучала знакомая мелодия – мастер даже сначала не понял, откуда. Из-за своей растерянности он даже забыл, что держал в одной руке часы. Как заворожённый, смотрел он на них, пока звучала чудесная мелодия, но мелодия вдруг оборвалась, часы снова закрылись, и мастер опомнился.

- Нет! Господи! - воскликнул Шнапс, перекрестившись, а потом повернулся к морю, откуда дул штормовой ветер. Высокие волны катились друг за другом, а потом обрушивались с шумом на остывший песок...

«Что же это делается?» думал Шнапс, совершенно не зная, что предпринять. Он был крайне растерян и напуган происшедшим. Затем он, сбросив с себя одежду, кинулся в воду, но всё было без толку. Высокие волны чуть не утянули его самого в море. Шнапс изо всех сил пытался грести руками к берегу, плевался попадавшей ему в рот солёной водой и отчаянно бил волны ногами. Отчётливо ощутив смертельную опасность, мастер обнаружил в себе скрытые резервы и утроил усилия. В конце концов, смертельно уставший, разбитый и встревоженный, он вырвался из объятий высоких волн и, тяжело дыша, выбрался на берег.

Глядя вперёд, он увидел за деревьями красноватое свечение. Мастер знал, что там стоял какой-то дом, однако раньше никогда не интересовался, кто в нём жил. А теперь там, за деревьями, огонь стремительно охватывал деревянное здание, свечение становилось всё ярче, и скоро громкий треск огня огласил берег, а горящий дом стал похожим на факел. Мокрый и растерянный, Шнапс стоял на песке, глядя на разворачивающееся перед ним зрелище, словно в ступоре. Не сразу понял он, что происходит, а когда понял, перекрестился и прошептал короткую молитву. Затем он, собрав оставшиеся силы, побежал к горящему дому, и вскоре его обдало жаром. В отчаянии Шнапс забегал вокруг горящего дома, пот лился с него ручьём, но сделать мастер ничего не мог. А чуть поодаль от дома тем временем стояли и с тупым равнодушием смотрели на огонь двое - Шнапс был столь сильно потрясён событиями этой ночи, что даже не заметил их...


Хотя волшебные часы мастера и позволяли увидеть прошлое, Шнапс ничего не мог изменить в этом прошлом. Как он добрался домой, мастер совершенно не помнил. Оказавшись наконец в своём скворечнике, мастер, не включая свет, прошёл в свою комнату и открыл шкафчик, за стеклянной дверцей которого стояли разнообразные бутылочки с любопытными разноцветными жидкостями. Безошибочно достав из шкафчика нужную жидкость, мастер открутил пробку и сделал несколько больших глотков, разом осушив половину бутылки. «Всё это уж слишком», думал он. Мастер подошёл к окну и, повернув ручку, открыл его. Размахнувшись, он с силой швырнул свои карманные часы в ночь, однако перед окном мастера росли деревья, и волшебные часы с цепочкой случайно зацепились за ветку и повисли на ней, чего Шнапс, правда, не заметил.

На следующий день мастер Мавриций Шнапс сидел в гостях у своего знакомого, пожилого и близорукого владельца нескольких ликёрных лавок в Тремонте, почтенного господина Феркинса. В этом доме часовых дел мастер бывал каждое воскресенье. Будучи по своей природе человеком нерелигиозным, Шнапс не ходил в церковь. Вместо этого он лечил душу и исповедовался у Феркинса, который был вдовцом и тоже любил выпить.

- Вы представляете, - в который уже раз уже восклицал мастер, - нет, вы представляете?

При этом он ударял кулаком по столу, так что пустые стаканы на нём всякий раз со звоном подскакивали. Феркинс молча кивал головой и снова наполнял стаканы. Они пили крепкий травяной ликёр и успели уже, как говорится в таких случаях, изрядно залить глаза. Для мастера и его старого друга это было привычное воскресное занятие. И всё же Феркинс никогда ещё в жизни не видел мастера таким. Мавриций Шнапс, до глубины души потрясённый ночными событиями, был сам не свой. На голове пожилого мастера, до этого полуседой, не осталось ни одного тёмного волоса, голос и руки его дрожали, и Феркинсу приходилось несколько раз силой удерживать Шнапса, пытавшегося выпрыгнуть из окна. Мастер был невменяем, а привычные средства не оказывали на него обычного умиротворяющего действия, и это было страшно.

- Нет, вы можете это представить? Вчера прямо на моих глазах...! А я.. а я ничего не мог сделать! Я не умею плавать! – восклицал Шнапс.

- Послушайте меня, ну не стоит же так убиваться, - убеждал его Феркинс. – Вы ведь не виноваты в случившемся. Вы бы всё равно не успели ничего сделать, поверьте мне, пожилому человеку, который кое-что знает об этой жизни!

- Сердце, сердце болит у меня! – снова воскликнул мастер, приложив правую руку к сердцу, а потом залпом выпил стакан ликёра. В глазах Шнапса уже всё плыло.

- Вот, - показал Феркинс на бутылку ликёра, приподнимая её и вновь ставя на стол поближе к своему безутешному собеседнику. – Вот лекарство от всех болезней. Примите ещё немного, и всё будет хорошо. Не терзайте свою душу, пожалейте своё сердце, оно вам ведь ещё пригодится.

-