Марина очнулась от забытья. Вот уже несколько недель она почти не спала, проваливалась в небытие, как сейчас, очнувшись, вновь возвращалась в тягостную безысходность. Бесконечная череда черных дней, ночей ли? Она уже давно запуталась во времени. Да и к чему ей это? Что ей оставалось – воспоминания, недолгие воспоминания. А что потом? Об этом думать не надо!- запретила себе Марина. Лучше уж воспоминания…
Первая экспедиция на Марс, она в числе двадцати отобранных счастливчиков: тринадцати мужчин, семи женщин. Закончен тяжелый курс подготовки, она его выдержала, смогла! Доказала всем, что что-то стоит. И было ради чего. Они – герои, их лица на всех экранах, на первых полосах новостей, им жмут руки первые лица государств, их биографии издаются немыслимыми тиражами, их обожают, им завидуют, их имена знает вся планета! Тогда ей казалось, что даже возможная (вполне возможная) гибель экспедиции на Марсе оправдана в сравнении с обрушившимися на них славой и почестями. Им говорили, что это полет в один конец, что возврата не будет. Но и это казалось не важным! За их полетом, высадкой на красную планету, за их жизнью там будут следить миллиарды людей на Земле, они – первопроходцы, гордость планеты.
Боже, им даже не удалось долететь до Марса! Она так и не поняла, что случилось. Внезапное сияние, возникшее как будто из ниоткуда, яркое, его было видно сквозь веки закрытых глаз, стремительно надвигающееся на нее нестерпимо яркое сияние. Она даже не успела ничего сделать. Ее спасла моментально сработавшая автоматическая система закрытия шлюзов между отсеками космического корабля. Мгновение, и сияние осталось снаружи, отделенное от ее отсека многотонной титановой крышкой входного люка. Что стало с остальными членами экспедиции, она не знала.
Сначала ее мучила мысль, выжил ли кто-нибудь еще, как с ними связаться? Когда стало ясно, что немедленная гибель ей не угрожает, она пыталась что-то придумать, включала внутреннюю связь и звала, звала выживших, срываясь на крик, рыдая в голос, орала в микрофон до хрипоты: СОС, есть кто-нибудь, ответьте! СОС! В безрассудной надежде, сбивая в кровь кулаки, стучала по крышке люка, отделившего ее от остального корабля. Страшное, ни с чем несравнимое отчаяние едва не свело ее с ума! Корабль молчал. Бесконечная и всепоглощающая Космическая Тишина. Марина тихо засмеялась: последнее, что она услышит в своей жизни, будет тишина. Смех внезапно перешел в истерику. Марина съежилась, крепко обхватила руками колени, пытаясь успокоиться, сдержать бившую ее нервную дрожь. С трудом ей удалось остановить нараставшее в глубине ее существа чувство ужаса, страха одиночества. Только не сойти с ума, только не сойти..- повторяла и повторяла Марина, все крепче цепляясь за саму себя – больше ей уцепиться было не за кого. Эта мысль, пришедшая ей в голову, как – то успокоила, помогла. Безразличие - вот, что спасает ее уже несколько недель. Полное безразличие к участи погибших членов экипажа.
Она выжила. Космический корабль по-прежнему летел в пространстве на огромной скорости, летел куда-то, но вряд ли на Марс. В иллюминаторе сплошная чернота и звезды, крупные, как шарики пинг-понга, звезды. Они не сияют, как на Земле, они просто висят. Оно и к лучшему, что не на Марс, посадить корабль ей не суметь. Она оказалась запертой в камбузном отсеке, хоть от голода не подохнет. А рубка, пульт управления остались там, за дверью титанового люка, да она и не справилась бы в одиночку с посадкой космического корабля.
Ее Вселенная здесь, на тридцати кубических метрах отведенного ей жизненного пространства. Марина горько усмехнулась – еда, вода имеются, а что с воздухом? С воздухом у нас хана. Очистители еще работают, но воздух становиться все более спертым, дышать с каждым днем труднее. Видимо, система жизнеобеспечения корабля перевела снабжение отсека воздухом на замкнутый цикл; воздух, конечно, очищается, но притока кислорода нет, углекислого газа накапливается все больше и больше. Как-нибудь она забудется и … уже не очнется. Легкая смерть. Смерть! Господи, я так молода, я так хочу жить! Жить! - Марина закрыла лицо руками, крепко прижимая ладони к глазам, - Нет, не думать, нельзя. Надо чем-то отвлечься. Чем?
Марина оглядела отсек: шкафы с продуктами, напитками и водой, индукционная печь, стол, пара кресел, в которых она проваливается в забытье. И иллюминатор с внешней стороны отсека. Чем же отвлечься… Звезды! Они притягивают взор, они живые, не мерцают, но пульсируют. Даже с немыслимых расстояний, отделяющих их от Марины, она ощущает колоссальную энергию звезд. Какие жестокие и безжалостные звезды! Марина подошла к иллюминатору вплотную. К счастью, магнитное поле действует, ей не приходиться плавать по отсеку в невесомости. Умирать буду с комфортом, - подумалось ей. Нет, надо отвлечься! Пусть звезды! Они притягивают взгляд, завораживают…
Закрывая звезды, в иллюминаторе показалась голова юноши. Да, да, Марина так и подумала – юноши. Прекрасная голова прекрасного юноши. Синие-пресиние глаза, белокурые волосы да плеч, ямочка на подбородке, а какие плечи… Он улыбается, кивает ей, что-то показывает – похоже, просит разрешения войти…
У меня начались галлюцинации, - отрешенно подумала Марина, - Это от недостатка кислорода. Я умираю, во сне. Какой хороший сон. Марина кивнула прекрасному юноше, приглашая его в отсек. Лицо юноши исчезло из иллюминатора, Марина прилипла к остеклению, пытаясь разглядеть, куда он делся. Сзади Марины раздалось легкое деликатное покашливание. Резко обернувшись, Марина увидела сидящего в кресле красавца.
- Здравствуй!- сказал прекрасный юноша низким, с хрипотцой голосом, - Меня зовут Ангел, а тебя – Марина.
- Здравствуй, - машинально ответила Марина, - приятно познакомиться.
Ангел мило улыбнулся – Ну, как ты? – Я, ничего, а как ты?
- У меня все в порядке. Почему ты не спросишь, зачем я пришел?
- Зачем ты пришел? - послушно повторила Марина. Все происходящее совершенно сбивало с толку, но не удивляло, ничуть. Она умирает, у нее галлюцинация, которая с ней разговаривает. Видимо, так и надо. Раньше ей умирать не приходилось, сравнить не с чем.
- Нет, нет, ты не умираешь, - засмеялся Ангел, - еще не сейчас.
- Так зачем ты пришел? – Марину разговор заинтересовал, - Ты мне снишься, да?
- Пусть будет, что снюсь. А пришел я, чтобы поддержать тебя. Здесь, в отсеке, тебе страшно и одиноко, ты сильно горюешь, страдаешь и плачешь. Я буду с тобой до конца, я утешу тебя, утру твои слезы, развеселю и успокою тебя.
- Развеселишь?! – все это казалось Марине настолько абсурдным, что она невольно отвлеклась от тяжелых дум, всецело занятая разговором с призраком. Да, да, это призрак или как там называют тех, кто приходит во сне?
- Видение, их называют видение, - подсказал Ангел, - ты можешь также называть и меня.
- Ты читаешь мои мысли? – встревожилась Марина, - А, впрочем, ты же у меня в голове. Похоже, я сама с собой разговариваю.
- Нет! - возмутился Ангел – видение, - Я – это я, а ты – это ты. Мы разные. Я мужчина, ты – женщина. Хочешь, докажу?
- Докажи! – включилась в игру Марина. Впервые за многие недели ей стало легче, и она улыбнулась.
Ангел подошел близко-близко, его губы осторожно коснулись щеки Марины, переместились ниже, к уголку рта, нежно поцеловали в губы… Марина глубоко вздохнула, расслабляясь, стянувшее ее страшное напряжение мягкой волной опустилось в ноги, ушло в пол… Сама не зная как, Марина подняла руки и погладила широкие плечи Ангела, обняла его крепкую, такую мужскую, шею и вдруг страстно, в порыве, приникла к его губам, впилась жадным поцелуем. Позабыв все на свете, они стояли и целовались, как одержимые, одержимые внезапно нахлынувшим любовным томлением. Языки их играли, сплетаясь и расплетаясь; вжимаясь, всасываясь губами в губы, они вдруг со всхлипом переводили дыхание, когда не дышать уже не было мочи, и вновь впивались в губы друг друга, терзая и кусая, облизывая и лаская их. Влечение, зародившись в поцелуях, жаром стекало по их телам, горяча кровь, ненасытной дрожью отзываясь в членах. Им уже мало стало поцелуев, хотелось руками, кончиками пальцев почувствовать плоть друг друга. Слегка отстранившись – полностью разомкнуть объятия было немыслимо – они срывали одежду свою, партнера, стремясь как можно скорее освободиться от ее оков, приникнуть кожей друг к другу, всем телом своим впитать запах другого, столь желанного тела. Взаимные ласки становились все требовательнее, все ненасытнее. Лаская, их руки сжимали, тискали, гладили, теребили все и вся, не оставляя на телах любовников ни одного не исследованного уголка. В самые потаенные местечки добрались шаловливые пальцы, а там их уж ждали, там перед ними раскрывались – распускались, изнемогая от неги сладострастия, вырастали прекрасные цветы наслаждения. Страсть кипела в жилах, от взаимного влечения изнемогали тела – им уже казалось невозможным быть вне друг друга. Непреодолимая сила требовала слияния, единения тел, могучей силе той нельзя было воспрепятствовать. Потаенные места соединились, тела пришли в движение, медленно разгоняя и учащая ритм страсти, наслаждение потекло по членам, туманя головы, выключая разум. Совместное, слившее их движение то убыстрялось - тела рвались навстречу друг другу, вожделение отдавалось порочными чавкающими звуками совокупляющихся тел; то движения любовников замедлялись, растягиваясь во времени, становились изощренными, виртуозно отыскивая точки получения наибольшего сексуального удовольствия внутри переплетения тел, легкое прикасание к которым открывало новые, неведомые доселе переливы страсти. Мгновенное узнавание, жадный вдох, и долгий прерывистый выдох слившихся в судорожном поцелуе губ. Новое круговое движение чуть приподнявшегося Ангела, нежная требовательная ласка Марининых рук, и протяжный совместный стон как подтверждение сладостности ощущений. Замкнутый круг движений все быстрее раскручивал возносящуюся спираль плотского сладострастия, пик наслаждений поднимался до боли, до ярости - стоны вырывались из распухших, истерзанных губ, руки грубо впивались в тела, члены друг друга. Тела любовников замирали на мгновение, отдаваясь сладости боли, и вновь начинали стремление к вершинам новых ощущений, утопая в нахлынувшей волне вселенской похоти. Сознание туманилось, время остановило свой бег, вся жизнь сосредоточилась на кончиках взаимных соприкосновений, и вот уж не стало мочи терпеть, из потаенных глубин поднималось, нарастало изначальное и огромное, как мир, наслаждение. Вмиг, в пароксизме страсти, выгнулись и затрепетали переплетенные тела любовников, застыли, сведенные судорогой наслаждения, и на них и в них обрушился могучий поток экстаза, возносящий к вершинам сладострастия, полностью отключающий сознание…
Марина медленно приходила в себя. Пережитое еще ощущалось каждой клеточкой тела, вибрировало в самой глубине сокрытого женского лона. Несказанное удовлетворение медленно проникало в сознание, втекало в самую душу изощренно и полностью использованной плоти. О, Боже, такого она не испытывала никогда в жизни! Она повернула голову. Лежащий рядом Ангел ласково улыбнулся,
