Снимите меня с креста. Гл. 3,4

Глава  3


– Сними меня. Сними меня с креста.
– Я иду. Потерпи немного. Я тебе помогу.

И вот они рядом, и их уже можно разглядеть во всех подробностях. Из-под ржавых гвоздей сочится алая кровь, расплывающаяся по дереву тёмными подтёками. Сухая пена пузырится вокруг перекошенного от нечеловеческих мук и жажды рта распятого. Волны конвульсий пробегают по измождённому телу. Уготована ему участь вечного мученика.
Другой, в серой хламиде, подпоясанной верёвкой, касается руками обнажённых обезображенных посиневших ступней, щиколоток, обнимает их, целует, обильно орошая слезами пергамент кожи и … поворачивая голову, смотрит прямо в глаза Павлу.

Не ожидая такого исхода, подпрыгнув на табурете, Павел проснулся. Услышал тупой звон будильника, упал на колени и начал быстро-быстро креститься.
Это был он, он, Павел, спасителем распятого Христа, глядевшим самому себе прямо в глаза, отражаясь в них, как в зеркале, а вопросительный взгляд пронизал до самой глубины, которая вдруг дала о себе знать ощутимыми спазмами всего внутреннего содержания и содержимого.
Прочитав полушёпотом молитвы, которые, по его мнению, были наиболее уместны в данном случае, и почувствовав под собой опору в виде табурета, Павел вновь призадумался. Как в такой ситуации можно помочь несчастному?
Идея осенила готовую взорваться голову незамедлительно. Нужно не покладая рук подкопать землю вокруг креста, потом расшатать его и, взвалив на спину, напрягшись, что было мочи, плавно опуститься на колени, дабы аккуратно положить рядом на землю. Только бы хватило сил!
Скептически оглядев своё округляющееся тело с намечающимся животиком и без тени развитых косых, поперечно - полосатых и иных видов мускулатуры, криво усмехнулся. Такой подвиг ему не под силу. Тяжёлый дубовый крест с Христом придавит насмерть.  А кто потом будет вытаскивать гвозди, поить, реанимировать?
Нет, так не годится. Вдруг и впрямь понадобится его мужская сила.
Чем чёрт не шутит!
Нужно бы не лениться и незамедлительно приступить к занятиям спортом, пробежкам; за гантелями, что ли, съездить в райцентр. Сегодня у Павла выходной день – в храме затеян косметический ремонт, а с наблюдением за ним прекрасно справляется на добровольных началах дьячок и звонарь Петруха, в молодости снискавший славу озорного гармониста и ловеласа.
Батюшка решил не откладывать задуманное – отправиться с первым же рейсовым автобусом в город. До остановки на шоссе минут сорок ходьбы.
Пройдя в спальню, тихонечко, стараясь не разбудить дочь, прошептал жене на ухо:
– Мне нужно съездить в город.
Спросонья Ирина только мотнула головой. Скорее всего, она не услышала или услышала, но не поняла, о чём он говорит. Поэтому Павел оставил записку на кухонном столе. Накинул непромокаемый плащ с капюшоном, надел резиновые сапоги – незаменимые вещи в сельской местности, и вышел под моросящий дождь.
Подпираемый верхушками деревьев, тяжело карабкаясь на нескончаемую гряду туч, кособоко и трагично вставал неприглядный рассвет.
Чтобы сократить путь до шоссе, мужчина пошёл лесом, пробираясь по едва приметной тропке и стряхивая на лицо и руки с веток противные разнокалиберные капли. Но здесь хоть можно идти, поскольку не заасфальтированная по сей день автомобильная дорога с осени по весну представляет собой сплошное месиво –  справиться с ней могут только трактор да вездеход.
Сентябрь выдался проливным и злым. Колючие дождики сыпали один за другим резко и резво, мучая и без того невзрачную действительность неуютным тревожным барабанным перестуком.
Впереди мелькнула полянка. А немного правее…Павел остановился, пытаясь издали рассмотреть то, что наполовину скрывали сырая пелена и редкий кустарник.
– О, Боже. За что?
На дереве, раскачиваясь, висела собака. Большая собака, очень большая. Или ему так показалось, поскольку Павел никогда не видел распростёртых и подвешенных за шею собак.
Сглотнул слюну, поперхнулся, остановился откашляться:
– Небось, Лёнька с дружками. Тоже мне, нашли развлечение!
Стараясь не смотреть на жертвоприношение, двинулся дальше, но не мог совладать с собой и изредка поглядывал на несчастное животное. В том, что оно мертво, сомнений не было…
Остаток короткого путешествия прошёл без неожиданностей, за исключением одного. Когда Павел всё той же тропинкой возвращался в село, висевшей собаки он уже не увидел. Окинув взглядом землю в радиусе десятка метров, он не обнаружил её и лежащей.



Глава 4


– Что это ты чудишь?
Ирина недоумевающе воззрилась на гантели, эспандер и скакалку.
– У Леночки температура высокая. Я за фельдшерицей послала, а ты только о себе думаешь. Благо, мимо Лёнька проходил. Как я её одну оставила бы?
Не скрывая раздражения на мужа и озабоченности состоянием дочери, Ирина крепко прижимала к себе закутанную в одеяло малышку.

Вскоре присеменила тётя Глаша, так в селении звали пожилую женщину, окончившую медицинское училище и совмещавшую должности всех нужных медицинских работников, вдобавок разбирающуюся в ветеринарии.
Диагноз был суров –  тётя Глаша не смогла поставить диагноза. Она заглядывала то в ротик плачущей девочки, то осматривая её кожу, то мяла животик…и ничего не находила. Температура у Леночки поднималась. Девочка горела, бредила и постоянно просила пить.
Посоветовав молодым родителям отвезти ребёнка в город, тётя Глаша удалилась, расстроенно покачивая головой и обещая прислать водителя со старенькой колхозной Нивой – гордостью председателя местного, загибающегося от нехватки рабочих рук государственных дотаций, колхоза.
Время шло ближе к вечеру.
Дождь закончился, оставляя после себя чувство безысходности и нарастающей тревоги.

Вскоре приехала машина. Услышав настойчивый сигнал, Павел поспешно открыл форточку, громко крикнул, чтобы подождали. Ирина оделась сама, одела хнычущую дочку, закутала её в шерстяное одеяло, и, не доверяя мужу маленькое сокровище, спустилась с дочкой по ступенькам низенького крылечка и пошла к машине.
Вместо Фёдора Петровича, личного водителя председателя, за рулём сидел незнакомый мужчина. Картинно выпорхнув из машины и распахнув заднюю дверь, представился:
– Николай Иванович. Прошу-с любить и жаловать. Фёдор Петрович нынче слегка подшофе, а я – его племянник, значится, буду. Глашенька меня попросила. Вам ведь в город нужно-с?
Разглядывая святое семейство сквозь неуместные в сумерках затемнённые очки, странно подёргивая правой скулой, мужчина улыбался широко – под стать распахнутой машине.  Не обращая ни на что внимание, Ирина передала девочку мужу, села сама. Павел отдал ей дочь и устроился рядом с водителем. Перекрестился.
– Ну-с, с Богом.
Павел взглянул на Николая Ивановича. А тот уже с совершенно серьёзным видом подытожил:
– С ним, с ним, родимым. Позвольте-с, я верю в Бога. Что вы на меня так смотрите? Не похоже?
Павел промолчал.

Не успела Нива выехать за посёлок, как дороги не стало. Они не поехали, а поплыли по раскисшему чернозёму, выписывая замысловатые  зигзаги. Павел поразился – водитель очень хорошо знал каждый изгиб бездорожья. Смеркалось, тусклый свет фар едва освещал размытую колею, а Николай Иванович в очках с тёмными стёклами уверенно вёл машину, как-то очень деликатно объезжая одному ему известные ухабины да рытвины.
Вытряхнув из протекторов комья грязи о груду щебня и вздохнув с облегчением, выехали на шоссе. Шедевр российского автопрома поехал чуточку быстрей, а вскоре, мерцая неприветливыми редкими огоньками, их встречал областной городок. Электроэнергию экономили повсеместно.
Заехали в детскую поликлинику. Она была уже на замке. Достучавшись до сторожа, узнали, где находится городская больница.
Всю дорогу Леночка проспала, укачиваемая сначала тряской, потом тихой шуршащей ездой по влажному асфальту.


Автор: Ольга Валентиновна Крюкова



Все права на произведение защищены.
Произведение предназначено для личного прочтения.
Все иные действия с текстом произведения только с разрешения и по согласованию с Автором или законными наследниками.
Цитирование в допустимом Законом объёме, в том числе в вольном пересказе и иной интерпретации – с указанием Автора.


Fabulae.ru  © Copyright: Ольга Валентиновна Крюкова 2018