Стоит только захотеть...

Виолетта помнила, как они с мужем, выехав за пределы города, увидели «голосовавшего» на обочине парня. Они обычно подсаживали к себе попутчиков, но денег не брали, с улыбкой объясняя удивляющимся пассажирам, что «машине безразлично, сколько людей везти – двоих, троих или четверых». Ехать-то всем было в одну сторону! А в компании добираться до их городка было куда приятнее, чем вдвоём. По крайней мере, не так скучно!
Виолетта давно уже приметила то, что среди разместившихся на заднем сиденье пассажиров обязательно находился какой-нибудь балагур, который или всю дорогу сыпал анекдотами, либо рассказывал весёлую историю из своей былой (чаще армейской) жизни. Иногда «шутника» заменял рассудительный «философ», но Виолетту, как ни странно, это ничуть не раздражало – наоборот, ей нравилось слушать истории и рассуждения,  сопоставляя при этом чужие мысли со своими.
Стоявшего на краю тротуара парня можно было, конечно, и не брать, но тогда они взяли бы грех на душу. А то и на обе сразу. Пронизывающий ветер  и валивший без остановки снег, заставили  бедолагу развернуть свою шапку «ушами» наружу и крепко завязать её тесёмками под подбородком. Куртка у молодого человека  была для такого холодного вечера, что называется, «не по сезону», и – судя по тому, как он делал безуспешные попытки согреться с её помощью, была ещё и на «рыбьем меху». Так он и стоял, приплясывая от холода, подняв одну руку, в надежде на то, что кто-то из проезжающих «легковушек» остановится. Вторую руку он пытался спрятать в чуть приспущенном  рукаве.  Подол его невзрачной куртки был коротковат, но третьей руки, чтобы его то и дело его одёргивать, у молодого человека не имелось. Поэтому танцы на ветру, когда перед ним остановилась светло-бежевая «Гранта», стали совсем энергичными безо всякого музыкального сопровождения. 
Как только Виолетта с мужем остановились, парень, у которого  продолжало сводить губы от холода, даже не задавая вопросов, проворно забрался на заднее сиденье. И промерзшими губами сразу спросил: «До военного городка не подвезёте?»
«Подвезём, - ответила за двоих  Виолетта, и обернулась к полуночному пассажиру: «Вы только пристегнитесь, пожалуйста…»
Остального она уже не запомнила…

***
…Ей вроде снился сон, но для сна он был слишком хорош. Это было какое-то красочное видение,  которое чудесным образом  переливалось всеми цветами радуги!  Кошмарными сновидениями Виолетта не страдала. Впрочем, похвастаться яркостью снов она не могла тоже. Чаще всего во время сна в её  голове возникала какая-то пространственная нереальность, которая исчезала практически тут же, как она вставала с кровати.
То, что сейчас предстало, как ей казалось, перед её глазами, превосходило прилагательное «бесподобный» во всех отношениях.  Виолетта видела женщину в лёгком-лёгком то ли синем, то ли сиреневом платье. И эта женщина не ходила, а словно летала по той комнате, в которой они вдвоём находились. А потом эта красивая особа протянула к ней руки, и Виолетта внутренним своим  чувством вдруг поняла, что они давно знакомы - с такой силой потянуло их друг к другу. Вспомнить, как звали эту роскошную женщину в лёгком одеянии, она не могла, и только любовалась, глядя на её воздушно-нежное, неизвестно из какого материала сшитое платье с широкими рукавами, которые, как казалось тогда Виолетте, помогали ей летать. И, словно бы задохнувшись от невесть откуда взявшейся лёгкости и ощущения невесомости, она вслед за  женщиной  взмыла под потолок.
При этом Виолетта внезапно обнаружила, что на ней надето в точности такое же платье, и рукава, откуда ни возьмись стали удобными и широкими – словно какой-то волшебник специально сделал всё это, чтобы она свободно могла парить в тёплом, согревающем всё вокруг, солнечном пространстве.
Летать ей нравилось, она даже во сне это чувствовала, а женщина, имени которой Виолетта как ни старалась, не могла вспомнить, практически незаметно поддерживала её, словно наставница новенькую ученицу.
Вдруг она непринужденно взяла Виолетту за талию и притянула к себе. И в этот самый момент Виолетта почувствовала, что на неё словно опрокинулось что-то вроде большого резервуара, из которого вылилось непонятное, но очень лёгкое и тёплое содержимое. Причём оно даже не вылилось, а – скорее наоборот -  влилось куда-то внутрь, то ли в низ живота, то ли в само сердце…  Виолетта очень явственно это почувствовала.  После этого летать ей внезапно расхотелось. И даже просто двигаться по этой  незнакомой комнате желание пропало.  Ей хотелось находиться в этой невесомо-приятной неге, или же просто вытянуться и не шевелиться, чтобы это сладостно-нежное ощущение обволакивало её ещё и ещё, а она бы, не думая ни о чём, просто находилась бы внутри него и думала о чём-то приятном…
«Наверное, это Богоматерь, - пришла ей в голову внезапная мысль, и… в тот же самый миг  она очнулась от резкой боли справа. Однако те, кто, склонившись, стояли над ней, были ей совершенно неизвестны и на богов совсем не похожи. Они что-то говорили, но Виолетта не могла разобрать их слов, она видела только двигающиеся губы и серьёзные лица. Это её рассердило: кто эти люди? Зачем они тут появились? Такой хороший сон оборвали…
Впрочем, сон, как только она о нём подумала, словно по волшебству, вернулся к ней снова. Или её к себе вернул. И красивую эту женщину тоже вернул. Но парить в воздухе они больше не стали. Сели на какой-то длинной скамеечке, и женщина, положив голову Виолетты к себе на плечо,  стала гладить её тёмные, шелковистые волосы. И от этого Виолетте стало опять так хорошо, что захотелось плакать. И она, кажется, заплакала, но слёзы превратились в то ли в стеклянные, то ли в хрустальные шарики и со звоном начали падать на белый пол, отскакивая от него и производя мелодичные звуки. В это время Виолетта явственно услышала, как женщина тихо и ласково проговорила: «Ничего не бойся. Ты ничего не успеешь понять, не почувствуешь не боли, ни страха…»
Виолетта вроде бы понимала и в то же время не понимала этих странных слов. Да и зачем ей было воспринимать их?  Ей хотелось вот так лежать, чувствовать приятную истому, и чтобы до её волос так же легко кто-то дотрагивался, и в то же самое время спать, спать, спать…

***
То, что они попали в автокатастрофу, до Виолетты стало доходить приблизительно дней через десять. До этого момента она, по-видимому, находилась где-то между жизнью и смертью. Это «между» заключалось для Виолетты в кратковременных возвращениях  в непонятную комнату с белыми стенами и с постоянно стоящей около её кровати капельницей и урчащим звуком  невидимого, но, тем не менее, непрерывно работающего мотора, находящегося, судя по всему, где-то рядом, а так же  периодически подходящих незнакомых людей в белых халатах и масках. Иногда эти люди что-то говорили, но Виолетта всё так же не понимала их речей.
Как-то раз один такой человек во всём  белом принёс с собой большой непонятный чёрный прямоугольник, и, взяв длинную белую то ли указку, то ли шариковую ручку, что-то показывал на нём  остальным, таким же странным, одетым во всё белое, людям. Люди кивали человеку с чёрным прямоугольником в руках, вздыхали и качали головами и, очевидно, тоже что-то ему говорили, но из всего сказанного Виолетте только один раз удалось разобрать всего два слова  -  «ушиб мозга». Дальнейшие их разговоры снова словно спрятались под маски, которые находились у непонятных людей на лицах, потому что Виолетта, хотя и научилась узнавать этих мужчин, слова их по-прежнему были для неё чужими. Она всё так же периодически проваливалась в какое-то неизвестное пространство, но это был уже не сон, потому что Виолетта не видела больше той чýдной картины, которая нарисовалась в её голове вроде бы совсем недавно. Ни женщины, ни полётов, ни ощущения лёгкости, ни приливов какого-то неизъяснимо сладостного чувства – ничего этого больше не было. Всё будто бы куда-то исчезло. Зато вместо этого стала постоянно появляться боль всё там же, справа, около грудной клетки. А ещё почему-то стала очень часто кружиться и болеть голова. Виолетта терпеливо ждала, когда эти неприятности с ней кончатся, но они не только не хотели кончаться – наоборот, они стали появляться всё чаще и чаще.
Наконец, утром она проснулась и уже достаточно явственно поняла, что находится в больнице. А ещё через сутки она услышала голос сына (который, как оказалось позднее, практически не отходил от неё все эти дни) и увидела заплаканное лицо своей подруги Светланы, которая держала её руки в своих, периодически вытирая вытекавшие из глаз слёзы. Попытавшуюся что-то произнести Виолетту, Светлана тот час же остановила, поднеся указательный палец к её губам: «Молчи, тебе пока нельзя разговаривать!»  А потом вновь заплакала, правда, теперь сквозь её слёзы Виолетта разглядела улыбку и услышала слова: «Слава Богу, ты пришла в себя».
***
Картина, которую ей спустя какое-то время обрисовал сын, получилась более, чем ужасной: в тот момент, когда она стояли на обочине и сажали в свою новенькую «Ладу Гранту»  замёрзшего насквозь пассажира,  в них на высокой скорости врезался тёмно-синий «Форд  Фьюжн», за рулём которого находился в хлам пьяный водитель. Парень, севший на заднее сиденье, погиб, а они с мужем (хорошо ещё, они были пристёгнуты, а то вылетели бы при столкновении  через переднее стекло прямо под колёса собственного автомобиля) от резкого и довольно ощутимого удара потеряли сознание. Потом кто-то из проезжавших мимо водителей, увидев страшную аварию, вызвал «Скорую», и  их развезли в разные больницы. Мужу Виолетты повезло: он «отделался» сломанным предплечьем. А вот с ней самой дело обстояло хуже. Посовещавшись буквально пять минут, врачи решили отправить её в нейрохирургическое отделение, потому что все признаки закрытой черепно-мозговой травмы были налицо. Скорее всего, тут требовалась операция, поэтому через пятнадцать минут карета «Скорой помощи» уже въезжала в ту самую больницу, где Виолетта, как теперь уже выяснилось, находилась уже вторую неделю.
Врачей, которых Виолетта видела, периодически «возвращаясь» в этот мир, всё же брало сомнение. На снимке компьютерной томографии явно были  видны гематомы, и было их достаточно много. Но какой именно сосуд мог дать кровотечение, определить было невозможно. Начать же операцию их останавливало состояние пациентки, которая могла бы после этой операции просто взять и не проснуться. Поэтому хирурги медлили…
Позже, как выяснилось, интуиция их не подвела. Разорванные сосуды (как оказалось, их было три) совершенно неожиданно для врачей вдруг стали… очень медленно срастаться. Гематомы начали потихоньку рассасываться, и стала проявляться хоть и совсем слабенькая, но всё же положительная динамика…
- Первый раз за девятнадцать лет наблюдаю такой случай, - произнёс зав. отделением, когда взял в руки второй снимок, который ему только что принесли. И в его голосе сквозило настолько сильное удивление, что было ясно: он говорил правду. При этом он, то и дело поглядывая на снимок, периодически бросал взгляды на Виолетту, которая ещё совсем недавно «гуляла» меж двух миров.
- Загадка какая-то, - то