Творческий подход

Когда
голос певицы умолк, зал галереи наполнился гулом аплодисментов.

— Спасибо, Рит, что вытащила меня!
– сердечно благодарила Соня подругу, выходя вместе с ней на улицу. – А то как
Олег ушёл – просто жить не хотелось. Если у Шумской был такой же красивый
голос, не зря ею так восхищались!

— У неё был ещё красивее. Кстати,
она была популярной в сороковые, когда страной правил великий Сталин.

— Чем же он так велик? Столько
людей пострелял!

— Ну и что? Зато вон как страну
поднял! При нём Россия была стала такой державой – весь мир нас боялся! За это
можно было пострелять и вдвое больше. А то Ельцин, пердун старый… Вот Сталин
был настоящий хозяин – волевой, решительный!

— Простите, барышни, — Ритин
монолог, громкий, на всю улицу, прервал проходящий мимо старик. – Если Сталин
был такой смелый, к чему было вот это: десять лет без права переписки?
Родственники надеялись, ждали, а человек-то уже давно расстрелян. Или польских
военнопленных постреляли в Катынском лесу. Зачем было говорить, что это немцы?
У меня там, кстати, дядя погиб. Что ж не хватало мужества сказать прямо?

— А, так Вы поляк? – лицо Риты
вдруг исказилось злобой. – Тогда у вас нет никакого права рассуждать о России!
Немцы вас постреляли – и правильно сделали! Надо было ещё в Смутное время вас
всех перерезать к чёртовой матери!

— Рит, прекрати! Ты чего? – Соня
дёрнула подругу за рукав.

Но та не унималась:

— Заступаешься, значит, подстилка
польская! Какой-то сраный поляк тебе дороже любого русского! Впрочем,
неудивительно, все вы, либерасты, Родиной торгуете! Нет, галоперидол тут не
поможет. Желаю вам свинца – десять граммов!

Смачно плюнув под ноги обоим, Рита
стала спешно удаляться.

Соня не совсем понимала, что с ней
происходит. Сначала она хохотала, как безумная, затем смех незаметно перерос в
истерику. Малость опомнившись, девушка обнаружила, что рыдает на плече у этого
старика.

— Ну, зачем, зачем она так?
Сначала муж бросил, теперь подруга! В чём я так провинились?

— Ну что Вы? Вы ни в чём не
виноваты! Просто ещё Ремарк говорил: люди – ещё больший яд, чем алкоголь или
табак. Впрочем, о чём это я? Простите, что вот так влез. Я, правда, не знал,
что всё так получится.

— И Вы простите за подругу. Не
ожидала от неё. А Вы действительно поляк?

— Не совсем. Мать у меня была
полькой. Отец русский. Всю жизнь прожил в Москве, так что Родина у меня
всё-таки Россия. Ещё я немного еврей – тоже по матери.

— А у меня дедушка наполовину
еврей… Что делать – не знаю. Ритка нас прокляла. Боюсь, как бы чего не
случилось. Она ж, когда с Машкой поругалась, с соседкой – та беременной была –
сказала, что её выродку лучше на свет не рождаться. Так у Машки выкидыш был,
причём в тот же день.

— Но девушка… простите, не знаю
Вашего имени.

— Соня.

— А я Аркадий Борисович. Но Соня,
это же может быть просто совпадение. Не стоит принимать злые слова так близко к
сердцу.

— Может быть. Ну, а вдруг
действительно проклятие?

— Ну, хотите, ради Вашего
спокойствия я попробую его нейтрализовать. Напишу рассказ про репрессированных.
Вот и будет обещанный свинец.

— А Вы писатель?

— Так, любитель. До пенсии
ветеринаром работал, иногда творчеством баловался. А сейчас времени стало
больше.

— Круто! А я художник.

— Тогда давайте, Соня, Вы напишете
картину, где кого-то расстреливают. Выполним заказ, так сказать, и всё будет
хорошо.

С минуту девушка молчала,
размышляя над этим безумным предложением. Похоже, творческие личности все
немного с приветом. Но после концерта страшно не хотелось возвращаться в пучину
депрессии. Душа требовала действий – пусть даже и безумных. В конце концов,
настоящие творцы не сдаются!