ИНВЕСТИЦИЯ

В 1991-м году я уезжал в длительную загранкомандировку и не успел в одном издательстве получить очень приличный гонорар за переведенную книгу. Оставил доверенность жене с инструкцией: вложить во что-нибудь ценное. Машину покупать запретил. Ехал я года на два-три, а в гараже стояла практически новая «семерка», купленная пару лет назад на предыдущий гонорар. Но эти два года я провел в Ираке, а машина так и простояла почти девственницей. С жалким пробегом пять тысяч километров. 

Вкладываться в валюту в те годы было стрёмно, могли и посадить лет на пять. Да и валютный счет после предыдущей командировки в Ирак у меня во Внешэкономбанке еще не опустел. К тому же, по новому месту службы зарплата тоже в валюте предполагалась. Поэтому, задача была не из легких. В магазинах-то только зияющие пустоты на витринах сверкали. Даже в комиссионных и ювелирных все подчистую вымели. Вот я и посоветовал жене инвестировать нажитые непосильным трудом средства в какое-нибудь произведение современного искусства, а лучше в антиквариат. Такие вещи со временем только дорожают. Посоветовал и улетел в Тегеран.
Первые полгода жил там один. Семью можно было вызвать только когда вид на жительство оформлен, а на это как раз полгода и ушло. О гонораре я и думать за это время забыл, уверен был, что жена в лучшем виде всё сделает. Вспомнил, когда приехала:
- Ну как, инвестиция прошла успешно? Что купила?
- Всё супер! Купила три картины очень известного художника! – похвасталась жена.
- Кто такой?
- Бух!

Фамилия «Бух» никаких ассоциаций у меня не вызвала. Я, конечно, понимал, что на те деньги, что я оставил, Репина не купишь, но кто такой этот Бух, черт возьми?
- Арон Бух это очень большой мастер, член Союза художников. И лет ему очень много. Ты же знаешь, что картины после смерти автора резко дорожают, – со знанием дела просветила меня жена – я купила три картины – одну большую и две маленьких.
- Красивые хоть? – вяло поинтересовался я, -- Если не подорожают, интерьер нам не испортят?

Тут жена как-то замялась и ответила очень уклончиво:
- Ты знаешь, я взяла последние, которые в художественном салоне висели. Мне сказали, что обязательно подорожают.

В тот момент радость от воссоединения с семьей переключила мое сознание на более земные ценности, чем изобразительное искусство, в котором, честно говоря, я и сейчас не сильно разбираюсь. И на два с половиной года я об этом Бухе забыл.
Вернулись мы в Москву в самом конце 1993-го года. Надо сказать, что за это время СССР развалился, а полки магазинов наполнились. Когда мы ехали из Шереметево в город вдоль вереницы придорожных киосков, заполненных всяческим дефицитом 80-х, я не переставал удивляться. Не выдержал и попросил водителя остановиться у одного из них. Проведя три года в стране со стопроцентным сухим законом, я хотел прямо по пути выпить чего-нибудь вкусного. Подхожу к киоску и спрашиваю:
- Амарето ди Сароно есть?
- Есть, -- как ни в чем ни бывало отвечает продавец.
И ставит передо мной на прилавок бутылку этого ликера. Представить такое в Москве 91-го года было совершенно нереально. Раньше я его только в валютных магазинах покупал за доллары со счета в ВЭБ.

Потягивая давно забытое зелье по пути к дому, я невольно подумал: «А ведь сейчас очень кстати, наверное, рубли придутся, которые за Буха выручить можно. Интересно, насколько эти картины подорожали?»
Неудивительно, что, войдя в квартиру, я с большим интересом направился в гостиную, чтобы улицезреть, наконец, свои инвестиции.
Увидел и обомлел. Две маленькие ещё куда ни шло, хоть и блёклые, но хотя бы замысел художника во что-то внятное трансформирован. А на самой большой - не пойми чего. Хоть с метра дистанции смотри, хоть с пяти метров, все равно непонятно. А называется "Цветы в вазе"… 
- И что это такое?? – грозно спросил я жену.
- Как что? Картина… маслом…
- Больше на говно похоже, -- не удержался я от ехидства, -- Бурая какая-то. А нарисовано-то на ней что?
- Ты что, табличку не видишь? Цветы в вазе!

Табличку я видел. И рама, надо сказать, неплохая была. Наверное, приличных денег стоила. А вот натюрморт вызывал чувства очень далекие от эстетического катарсиса. 
- Он что, эту картину тряпкой рисовал? Ни одной четкой линии нет. «Черный квадрат» Малевича и то лучше нарисован. Тьфу! -- не был бы я у себя в гостиной, пожалуй, реально на пол сплюнул бы.
- Почему тряпкой? – оправдывалась жена, -- Пальцем…
- Пальцем??? – тут уж я вообще закипел, - И на эту пальцем деланную дрянь ты мои бабки грохнула?
- Ничего ты в живописи не понимаешь. Это абстрактное искусство. Ван Гога картины видел? А Гогена? И потом, она уже, наверное, очень подорожала. Три года ведь прошло.
- Если твой Бух стоит сейчас как Гог, то я поеду к нему и публично попрошу прощения за свое невежество. Но для начала мы поедем в комиссионку и попробуем ее продать.

Следующие несколько дней я старался в гостиную не заходить, чтобы не портить себе настроение и аппетит. А в ближайшую субботу мы завернули эту красоту в большой плед и отправились ее продавать. Вердикт продавца в художественном салоне настроение мне не улучшил:
- Я у вас ее вообще не куплю. Если хотите, можете поставить на комиссию, но учтите, что если за месяц не продастся, будете платить за хранение. А не продастся точно. Может, раму хотите продать?


Мда… Сказать, что, выходя из салона я грязно ругался, означало бы не сказать ничего. Но, с другой стороны, какие претензии к жене, если она сделала, что просил, а в искусстве мы с ней понимали примерно одинаково?
Из пледа я картину вынимать не стал. Так и поставил в кладовку в слабой надежде, что со временем она все таки подорожает. Художнику-то уже тогда лет семьдесят было. И на долгие годы забыл о её существовании. Или старался не вспоминать. В конце концов, не все инвестиции удачными бывают. 
Арон Бух умер в 2006-м году. Прочитав это печальное известие в какой-то газете, я тут же вспомнил о нашем проекте, пылившемся тринадцать лет в кладовке. Выждав для приличия еще с полгода, я решил поинтересоваться, а сколько же теперь стоят его картины. Тем более, что наследники открыли сайт в интернете и там устроили распродажу того, что я, к счастью, купить не успел.

Беглого виртуального тура по галерее в интернете мне хватило, чтобы сделать для себя очень важный вывод: пусть так и стоит, в плед завернутая, еще лет сто. Может, правнукам больше повезет.

Но если мне еще кто-нибудь, когда-нибудь предложит купить картину, нарисованную пальцем…