Сансе казалось, что после всех тревог, после того, как падет один из предателей ее семьи, она наконец-то вздохнет полной грудью морозный воздух, и бодрая, сильная отправится вперед.
Вот только эти мысли так и остались мыслями. Воздух не бодрил, он ледяными иглами впивался в легкие, а на сердце вместо легкости лежал камень, давил, мучил.
Почему его смерть не принесла такого же удовлетворения, как смерть Рамси?
Наоборот. Все наоборот. Леди Севера чувствовала себя одинокой, пустой, сломанной. Страница жизни, связанная с Пересмешником, никак не хотела переворачиваться.
Ей постоянно казалось, что она слышит его шаги, а в главный зал Винтерфелла, где на полу в луже крови лежало его тело, она старалась не заглядывать или же проходить по нему чуть ли не бегом.
И снова ночь. Дочь Нэда Старка одна сидела перед ярким огнем в своей комнате и пыталась согреться, но тепло не спешило разливаться по ее телу – холод стоял в сердце.
Девушке вдруг припомнилось, как Петир впервые коснулся ее губ в Орлином гнезде, а в ушах раздался его предсмертный хрип: «Санса…»
Она зажала уши холодными ладонями, но голос все хрипел.
Ледяная Дева вскочила с кресла и в тени алькова увидела его бледный силуэт, с кроваво-красным рубцом на шее. Видение сделало шаг вперед, протянуло руку: «Ты та, кого я любил больше всего на свете…»
Санса часто-часто заморгала, зажмурилась, прогоняя тень прошлого, но когда открыла глаза, то тень Мизинца никуда не делась.
- Это невозможно, невозможно, - забормотала северянка, пугаясь собственного голоса, - это бред, бред, распаленная фантазия…
Но этот самый бред вновь медленно двинулся к ней.
Липкий страх щупальцами спустился вниз живота, связываясь в тугой узел паники. Санса рывком схватила плащ, накинула его поверх сорочки и опрометью бросилась вон из комнаты.
«Наверх. В сторожевую башню», - пронеслось в ее мозгу.
Она бежала в студеную ночь, не разбирая дороги, спотыкаясь.
Босые ноги оставляли влажные следы на промозглом и покрытом инеем полу замка.
Ей хотелось подставить голову ветру, чтобы он навсегда сдул воспоминания о Пересмешнике, сомнения, страхи сожаления.
Добравшись до цели, тяжело дыша, Леди остановилась посредине круглой площадки, глядя на спящий родной край, откуда хотела поскорее сбежать, а потом так стремилась обратно. Грустная улыбка тронула ее губы… Как бы ей хотелось знать, что все это происходило с другим человеком.
-Санса… Я умер за тебя… Я любил тебя…
Она в ужасе обернулась.
Реальность превратилась в тягучее желе. Даже огонь замер в сигнальных факелах, а снежинки застыли в воздухе.
Вдруг она увидела, что вместо Винтерфелла находится в тронном зале Красного замка. Толпа придворных увлекла ее к подножию трона и расступилась. Девушка по привычке покорно замерла, склонив голову в знак почтения, но потом, снедаемая любопытством, робко подняла глаза и охнула.
На железном троне из 1000 мечей в золотом венце гордо сидел Петир, а рядом, положив руку на его плечо, в пурпурном платье стояла она сама.
Сложную высокую прическу венчала корона с огромным кровавым рубином, а вся ее фигура была исполнена достоинства и величия.
Бейлиш накрыл ее тонкие пальчики своим и поднес к губам.
- Моя королева…
Но тут видение осколками осыпалось вниз, и перед взором Сансы предстала каморка старой Нэн. Эту комнату, наполненную сундуками, травами и одеялами она узнала бы из тысячи. А вот и сама старая нянька, закутанная в серую шаль, возится в углу.
Слезы сдавили горло Леди, нет больше няньки и ее сказок.
Вдруг дверь с шумом распахнулась, и на пороге показался мальчик-слуга, который прикрикнул:
- Санса, чего возишься! Норберт опять проснулся! Леди Лиана приказала заварить для него чай.
Ужас пронял девушку до костей. Это не Нэн, это она, сухая старуха с обветренными губами и седыми космами под платком.
- Так я за травкой и приходила, спешу к моему маленькому, - пролепетала она в ответ, торопясь исполнять приказ хозяйки.
И тут дурманом на нее опустился запах мяты. Зеленые глаза Петира были всего в полуметре и сверкали точно изумруды:
- Ты способная ученица…
Санса попятилась спиной назад от ночного наваждения, сжимая тесемки плаща. В пальцы вонзилось что-то острое. Непонятно как к вороту оказалась приколота булавка с пересмешником.
- Уйди, оставь…
Вдруг небо качнулось и опрокинулось, а тело наполнилось легкостью.
***
-Ваша светлость!!! Ваша светлость!!! – кричал худосочный стражник, поправляя сползающий на глаза шлем, - Там…. Там леди Санса…
Но Бран его не слышал. Душа юноши в теле ворона кружила у подножия родового гнезда, сжимаясь от боли.
Санса, точно сломанная кукла лежала у северной стены с широко распахнутыми синими глазами, рыжие волосы, точно языки костра распластались по снежному покрывалу, и только алая струйка крови, сползающая с розовых губ портила ее личико.
Одна рука была откинута в сторону, будто указывала на замок, а рядом в снегу валялась серебряная булавка-пересмешник.
Ночь была тиха, и только одинокий крик ворона оповещал о новой утрате потрепанного дома лютоволков.
