Незабвенный Юрий Олеша говорил, что «времена волшебников прошли. А может их никогда и не было.» Скорее всего он был прав. И все же, о волшебниках не скажу точно, а вот, что чудеса случаются, и в особенности тогда, когда хочется в них верить – заявляю авторитетно!
Только не будет моя история нежна и трепетна, как светлый рассказ «Дары волхвов». Кудесник О.Генри описал в нем молодую пару, отдавшую друг другу самое дорогое, что у них было. Но у них осталось нечто большее – их молодость, когда трудности не переступаются, а перепрыгиваются. Возможно, потому, что их просто не замечают, или суставы еще гибки…О молодом счастье рассказывать –одно удовольствие, само перо устремляется в ликующий полет!
Нет, я и сейчас поведаю о пожилой паре. И вовсе не потому, что старики мне ближе. Скорее, напротив. Но уже давно я наблюдаю одну странную штуку. Пространство и время – две физические величины рассматриваются в природе всегда в непрерывной связи. В жизни же они работают в основном противоположно. Пространства и расстояния иной раз скрепляют людей больше чем близость, возможно потому, что физическая удаленность нивелирует работу времени. И мелкие раздражения, неизбежные при долгом тесном общении, совместном проживании и возрастных изменениях, растворяются пространством. Через «версты и мили» все кажется милым, тихим и теплым, потому что этого требует наша душа, истосковавшаяся по рОдности.
Но тем интереснее и драгоценнее люди, не преодолевшие временные рубежи (увы, это не дано никому), но, научившиеся жить со временем в ладу. На это нужно немало мудрости, и еще больше – мужества. Зато и награда сторицей – достоинство и элегантность, а не зыбкая моложавость.
Мои герои подарили в канун Рождества и Нового года друг другу самый главный рождественский дар – любовь. Именно Любовь была первым даром божественному младенцу. Золото, ладан и смирна были лишь дополнением к ней.
Когда молодой Руслан привез к себе на родину из Могилева тоненькую большеглазую сироту Таю, и заявил ошарашенной родне: «Женюсь!», поднялся неистовый змеиный шип. Увещевания самого Руслана не привели ни к чему. Парень, что называется, запихнул обе ноги в один башмак – «Только Тая и больше никто»! На парня махнули рукой – все же фронтовик, да, к тому же после контузии. Начались паломничества к его матери. «Уговори, вразуми, наставь! Ты же мать!!! Единственный ребенок у тебя! Не пара она нашему мальчику! Да, еще на глазах всю родню расстреляли! Не приведи Бог такой напасти! Неизвестно, еще как это на ней сказалось.»
Бесполезно… Свадьба состоялась и на ней, как водится, осыпали молодых конфетами с пожеланиями сладкой и долгой жизни. Все обычаи были соблюдены, чтоб перед людьми не было стыдно…
На третий день после свадьбы свекровь отозвала Таю в сторонку:
- Сядь-ка, поговорим! – Тая послушно присела на край стула. За время предсвадебного противостояния она похудела еще больше. На белом, без кровинки, лице жили только огромные синие глаза.
- Скажу тебе честно, - свекровь мяла в руках праздничную крепдешиновую косынку. – Я не хотела тебя в невестки. Не о такой судьбе я мечтала для сына.
Заметила,как по горлу Таи прошел судорожный вздох, прибавила чуть мягче:
- Но раз смогла стать женой, - видно, чему быть – того не миновать,- постарайся стать своей для рода, влиться в семью. У нас девушка не за парня выходит, а за его маму, папу, бабушек-дедушек, братьев-сестер. Всех надо приветить, для всех ласковое слово найти. Такое у нас не в чести, чтобы молодые только в своем углу сидели, и своей жизнью жили. Не обижайся, ты мне ничего плохого не сделала, и я тебе тоже. Но я правду говорю, как есть. Трудно поначалу будет. Да, не дрожи так! Я не зверь. У тебя нет никого, у меня тоже. Будешь ко мне с уважением, - я тебя не обижу, и всему, что знаю, научу. И другим в обиду не дам. А разводов в нашем роду отродясь не было. Из того дома, куда невестой пришла и гроб твой должны вынести. Запомни! Будешь ссориться, скандалить, сыну моему нервы трепать – прокляну!
Тая всхлипнула.
- Плакать, дочка, не надо. Твое место уже крепко. Родишь – вообще нерушимо будет. Невест бывает много, а жена - есть жена. Главное - знай: мужчине, даже самому хорошему верить нельзя, а плохой - он и так плохой. Любовь у них сегодня есть, завтра – нет, а у тебя дело свое – семью строить, дом водить. Из семьи мужчины наши не уходят. Вытри слезы.
Тая послушалась. И стала такой, как говорила свекровь. Словно ласточка притулилась на стене неведомой жизни и - веточка к веточке, год к году свила свое гнездо, - терпеливая умница. Через пять лет в родне говорили, что Руслан и старая СалтанАт не девку, а золото взяли, даром, что «не наша». Через десять лет в открытую завидовали свекрови, цедя сквозь зубы, что Бог дает милости редко, но, уж если дает, то полными горстями. А Тая стряпала, растила сына и дочку, ухаживала за недвижной Салтанат и знала, что в одном-то уж свекровь точно ошиблась: они с Русланом любят друг друга так же, как и много лет назад, хотя время изменило их нещадно.
Спустя 29 лет, в 15-й день веселого месяца мая, Салтанат позвала к себе Таю:
- Пора мне. – Тая запротестовала. – Не перечь, я знаю. Дай воды. – Тая подала стакан воды. – Благослови тебя Бог, дочка. Береги детей, и мальчика моего тебе поручаю. Трое детей у тебя… - последние слова она выдохнула неожиданно молодым певучим голосом.
Свекровь была идеальной кавказской старухой – сухой, немногословной, в низко повязанном черном платке. Для нее сын и в 66 лет был мальчиком.
Руслан много и часто болел. Тая шутя говорила, что жизнь у нее как расписание поездов: от станции «Школа», где преподавала домоводство, до станции «Кухня», где она ранним утром разгружала принесенную Русланом провизию и начинала стряпать, а потом до станции «Тумбочка с лекарствами», дальше по графику – «Школьные уроки», «Родительские собрания», «Уборка дома», «Прием гостей». Дни сначала летели быстрее гонца, потом -стремительнее молнии, и зеленые волны Каспийского моря несчетное количество раз ударялись в длинные песчаные берега. Тае было некогда думать о его красоте и величии. И без того известно, что другого моря в ее жизни не будет, а значит оно – самое лучшее. Самое теплое и красивое.
Сорок четыре года как единый вздох. Сын, дочь, зять, невестка – четверо детей. Четверо внуков. Три небольшие комнаты с застекленным балконом. Кошка с тремя котятами. «На все стороны света» - шутила Тая. – «Теперь только жить и радоваться!» Руслан молча улыбался. Тая любила его сдержанную улыбку – краешком губ.
Четыре стороны света –крест.
- Ну, Вы же понимаете, что такое изношенное сердце. Три инфаркта – не шутка. Сердце у него вялое, как тряпка. Ну, и конечно, выход на пенсию деятельные люди переживают тяжело. Это еще благодаря Вашему уходу, диете и лекарствам он прожил так долго. В общем будьте готовы ко всему…
Врач постукивал ручкой по рецептурному бланку. Тая задумчиво посмотрела в окно. Это должно было случиться. Жаль, что именно сейчас, в конце декабря, когда вовсю идет предпраздничная суета Не январь, а именно декабрь наполнен ощущением чуда, приятными хлопотами, радостной беготней за подарками, теплыми запахами ванили, корицы и яблок. Хорошо когда в такие дни медленно перепархивает снег и деревья уютно дремлют под белыми шубами – картина зимней сказки готова! Но, увы, с Природой не поспоришь. Уж если не посылает снега, то изволь мириться с мягким серым деньком, влажным асфальтом и голыми ветками.
- Ничего не случится, доктор! – она решительно встала. – До свидания.
Врач посмотрел ей вслед. « У пожилых свои причуды» - равнодушно подумал он. Это был хороший старый врач и за долгие годы практики ему гораздо легче было читать графики кардиограмм, чем художественную литературу.
Когда Тая вошла в дом, муж выжидательно посмотрел на нее.
- Жить будешь, - бодро сказала Тая. Прими свою таблетку, сейчас обедать будем. – Затем вошла в спальню, не зажигая света, нащупала в глубине платяного шкафа какую-то коробочку, всыпала содержимое в стакан с водой, и выпила залпом.
Обед был диетическим, но вкусным. Тая – отменная кулинарка, давно освоила национальную кухню, но готовила для мужа только особые блюда – паровые куриные котлеты, отварной картофель, нежирный бульон и компоты из боярышника и вишни. Жареное и жирное подавалось к столу только на званых обедах.
- Отдохну немного, что-то много я съел, - Руслан прилег на диван,- если задремлю, укрой чем-нибудь.
- Конечно,- Тая посмотрела на часы. - Ты отдыхай, я посуду помою.
Сквозь сон Руслан услышал сдавленные стоны. Быстро встал, вышел на кухню. Тая корчилась на диванчике.
- Что с тобой? – испугался старик.
- Не знаю, - сдавленно промычала Тая. – Что-то вертит и режет и крутит. Живот ходуном ходит. Плохо мне!
- Что ты съела? – растерялся Руслан. – Такого от еды никогда не было. Может, простудилась? Ай, жена, да что же такое?!
- Ой, не знаю. Ой-й-й-й!!! У-у-у!! Помоги до туалета дойти!
Руслан бросился к ней. Кряхтя и охая, они добрели до туалета. Таю скрутил сильнейший приступ рвоты.
- Я скорую сейчас вызову. Детей! – Руслан и в молодости не проявлял такой активности, как сейчас. Глаза его заблестели, и даже спина немного распрямилась.
- Не надо скорую. Не надо, говорю! – В лице Таи не было ни кровинки, по вискам струился пот.
- Как не надо?!! – Руслан, кажется, забыл, что за два часа до этой минуты был седым согбенным старцем со взором потухшим и дрожащими ногами. Сейчас даже щеки его порозовели. - На тебе лица нет, Таечка!
«Таечка», -мысленно отметила для себя жена. – Так задушевно и, будто стесняясь, Руслан называл ее только когда они оставались наедине. Никогда на людях – неприлично!
- Нет! Уложи меня на диван, сейчас пройдет!
- А если это аппендицит?
- Очнулся?! Аппендицит мне давно вырезали!
- Ты как хочешь, а я детям позвоню! Если с тобой что-то случится, что я буду делать?..
Через полчаса в комнату вбежали перепуганные дочь с сыном. Тая по прежнему была бледна как смерть, живот был тверд как железо, но позывов на рвоту уже не было.
- Нет, вы только посмотрите на свою мать! – Расправив плечи, старик широкими шагами мерил пространство из угла в угол! – Чуть не умирает, не дай Бог, а упрямство, видно, вперед нее родилось! Скорую не разрешает звать. Где такое видано?!
- Мама, это не шутки!- Дети решительно склонились над ней.
- Молодец, мой старик, -услышала она еле слышный шепот. – Того и гляди, еще и по столу кулаком хватит! Поскрипим еще!
- Мама?
Тая чуть заметно улыбалась. Заметив, что Руслан приближается к дивану, простонала:
- Кажется, отпускает. Наверно, я все же простыла. Там на кровати шаль, принеси мне ее, пожалуйста.
Когда Руслан вышел, она тихо сказала:
- Ваша бабушка говорила,
Любовь долготерпит, милосердствует, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
Апостол Павел
