Птица постучалась в окно. Татьяна и Шротт.

Птица постучалась в окно.


После очередной ссоры, произошедшей все в той же пресловутой беседке в саду, Татьяна твердо приняла решение уйти от Шротта.Она не раз слышала рассказы от своих телефонных подруг о том, что иностранки сбегают  от мужей и живут в подвалах, скрываются в женских домах. Также она слышала рассказ о неизвестной ей женщине,которую муж не впустил в дом после невинной прогулки по окрестностям.Она ловко вывернулась из положения: позвонила по сотовому в службу спасения и сказала, что не может войти в дом и опасается, что мужу стало плохо с сердцем. В течении пяти минут с сиренами и мигалками к дому, где заперся хитромудрый тип, решивший продемонстрировать чужестранке свою власть, подъехали три служебных машины: скорая помощь,пожарная и служба спасения. В мгновение ока замок был вскрыт снаружи и любящая жена бросилась на шею оторопевшему супругу: "Милый, я так за тебя волновалась!"
Слухи о подобных происшествиях разлетаются быстро  (Германия - страна небольшая).

Видимо, зная склонность местного мужского населения к подобным проделкам, партия «зеленых» добилась в бундестаге введения нового закона , сократив сроки совместного проживания до получения бессрочной визы замужних женщин с трех до двух лет.

Положение у Татьяны сложилось не из лучших: у нее появилась депрессия и Шротт, воспользовавшись ее слабостью подавлял ее морально. Шротт привязывался к ней по всякому пустяку: вот она купила не то моющее средство - хочет его отравить,вот она плохо знает немецкий, значит ленивая и пренебрегает той страной, где живет и где ее кормят,вот она отказалась от выполнения супружеских обязанностей и такой супермен, как он, должен чахнуть от невостребованности.

То есть явных причин для ее ухода вроде бы и не было: он ее не бил и не выгонял из дому, но ей было тяжело жить в клетке, как узнице под постоянным надзором мужа , соседей и даже местных властей. Визу ей продлевали ежегодно, как-бы не подтверждая ее прав, а, вернее , оставляя ее на птичьих правах в этой стране. И продление это зависело от Шротта. Убежав от него навсегда, Татьяна рисковала и очень сильно. И все же она решилась.

Она заранее собрала сумку с документами и самыми необходимыми вещами и надежно спрятала ее.После очередной и очень бурной ссоры, когда он дал ей пощечину, Татьяна подгадала момент и вызвала такси.Она могла бы обратиться в полицию с жалобой на насилие мужа-и это был бы лучший выход в ее положении, но она, по российской привычке отказалась от этой мысли, якобы, чтобы не выносить мусор из избы, а зря.В цивилизованной стране, такой, как Германия, к нему отнеслись бы очень строго и все козыри были бы в ее руках.Сработало клише, приобретенное с детства. Так она очутилась в женском доме.

Дом был покрашен в нежно-розовый цвет.Внутри по обеим сторонам коридора располагались апартаменты с отдельными санузлами, с подогреваемым полом. Обычно в комнате стояла софа, телевизор и журнальный столик.В крошечной спальне возвышалась двухуровневая кровать. В конце коридора находился внутренний дворик, где можно было развесить постиранное белье.

Кроме Татьяны там находились еще две женщины: одна с маленьким ребенком, другая с двумя детьми школьного возраста.Первую звали Сулия, вторую- Керстхен. Всякий раз, когда Сулия убегала от мужа, он находил ее и похищал сына. Она вызывала полицию, ребенка ей возвращали.Сначала она спасалась от его побоев у родственников,теперь спряталась в женском доме, местонахождение которого тщательно скрывалось и сам он был ничем не приметен среди десятков таких же домов, выстроенных в ряд на Блюменштрассе.

По утрам Керстхен уводила детей в школу и был слышен ее взбудораженный и нервный голос. Если Татьяна высовывала нос из своей комнаты, на нее обрушивалась лавина жалоб и сетований на судьбу.
- Мой муж хочет от меня избавиться!
Визгливым голосом сообщала она.
-Я ему не нужна, но у нас двое детей! Мы прожили вместе двадцать лет и вот теперь он встретил другую!
Ее возмущение по мере рассказа возрастало и прорывалось слезами.
У Татьяны не было сил утешать бедную женщину, она сама была удручена и чувствовала себя плохо.

В женском доме не кормили. Та небольшая сумма денег, которая у нее была, постепенно растаяла: приходилось покупать продукты и предметы первой необходимости.

От одиночества Татьяну спасла брошюра с графическими кроссвордами: она заштриховывала клетки карандашом и вспоминала « Шахматную новеллу» Стефана Цвейга и думала о том, что узнала цену вещам и благодарила бога за то, что не выбросила эту книжицу.

В дверь постучали. Она неохотно открыла- на пороге стояла Сулия и просила ее посидеть с ребенком, пока та сбегает по делам.
Татьяна зашла к ней в комнату, мальчик сидел на полу, вокруг него были разбросаны игрушки.
- Только ты, пожалуйста, недолго!
Попросила она ее и принялась играть с ребенком.
Сулия незаметно ускользнула, так , что он, увлеченный игрой даже не заметил.

Немного погодя пришла женщина-психолог и поинтересовалась, как им тут живется.Татьяна отвечала сдержано и благодарила за приют. Та пыталась ее разговорить, чтобы ей излили душу, но Татьяна не могла раскрепоститься.
- Вам надо рассказывать, освободиться от неприятных воспоминаний, иначе вы заболеете.
-Я не могу! Мы общаемся с Сулией и делимся воспоминаниями.
« Как она не может понять, что не вызывает у меня доверия!»- думала Татьяна.
- У Сулии своих проблем куча, она не может вам ничем помочь!
«А кто мне может вообще помочь! По крайней мере я с ней общаюсь на родном языке, уже одно это меня успокаивает.»
Так и не добившись ничего от подопечной, служба спасения в образе молодой женщины поднялась с софы и на прощанье заметила:
-А ваш муж звонил нам. Он был очень вежлив и поинтересовался, хорошо ли вам здесь. Рассказывать вы ничего не хотите и мы сомневаемся, есть ли у вас основания здесь оставаться.

На следующий день Татьяна позвонила Шротту и он тут же за ней прилетел.
За ней захлопнулась дверь розового дома, приютившего ее на время и она уселась в белый «Мерседес» рядом с мужем, чтобы вернуться и начать все с начала. Он был в душе доволен этим, но вида не подавал;только ворчал и искоса поглядывал на нее.

Некоторое время они прожили вместе. Но все как-то не ладилось.Они не сидели уже, как раньше, обнявшись и не беседовали подолгу; к тому же Шротт взял жесткую линию обращения с женой, верный нитцешианским принципам. Татьяна с трудом его переносила, ее депрессия развивалась дальше и ей пришлось принимать таблетки. Остались позади совместные поездки и спорт, которые их так объединяли. А когда возобновились ссоры, она не вынесла этого и позвонила кузине. Они договорились, что та заберет ее к себе. Это был тайный сговор и совершался он не впервые.

Они сидели как обычно в беседке, когда подкатила кузина на британском авто.Татьяна сняла с руки браслеты, подаренные мужем, и бросила их на стол:
-Я для тебя никогда не буду достаточно хороша.Счастливо оставаться!
Произнесла она и запрыгнула в машину на переднее сиденье.
-Гони!
Попросила она энергично сестру.
Та повернула ключ зажигания.Никакой реакции.Еще раз- опять ни звука.
-Ну, вот, приехали!
Меланхолично пропела она.

Татьяна чуть не заплакала.Как все было красиво спланировано! И теперь из-за какой-то механической неполадки весь эффект был смазан! Еще и придется просить его, чтобы он отремонтировал! Так они и сделали. Шротт покопался в моторе и- о,чудо- он завелся! Не прощаясь- Татьяна демонстративно разговаривала только с сестрой-они сдвинулись с места.

Так Татьяна опять сбежала от мужа- на этот раз навсегда.

У кузины родилась дочка и Татьяна стала нянькой и домработницей одновременно.
Она часто гуляла с ребенком, уложив его в коляску; это была мягкая ясная осень и в ее память врезались рваные цветные лоскуты деревьев на пригорке, ясная синева неба и горизонт- там, за мосточком, за горкой...

2009