В спешке я забыл взять что-нибудь почитать в дорогу. В электричке предстояло больше часа глазеть по сторонам. Чтобы как-то скоротать время, я достал пачку сигарет «изучил» её со всех шести сторон. А чем заняться ещё? Разве «почитать» лица пассажиров? – подумалось вдруг. Иногда это бывает интересно. Напротив сидел пожилой мужчина. В ответ на мой взгляд он как-то недобро посмотрел, что я сразу отвёл глаза. Рядом с ним сидела женщина. На лице её – ни единой мысли. Бывают же такие лица! Как яичко очищенное – сытое, чистое ни малейшего движения. Я снова достал «Яву». И тут-то вдруг ощутил на себе пристальный взгляд с противоположного ряда вагона. «Дочитался, самого читают!». Но что на моём лице?! Поссорился с женой, хлопнул дверью и еду к другу. Тринадцать лет не виделись. Как поживает теперь Маркович? Не лицо – скука! Не развлечёшься! Но взгляд продолжал пристально изучать меня. Я это ощущал интуитивно. И мысль, что взгляд над моей скукой смущала меня. Я боялся посмотреть в ту сторону. Но любопытство, наконец, пересилило. Я поднял глаза и… замер. На меня смотрела молодая, очаровательная женщина. Она чуть опоздала отвести взгляд, и я убедился, что она действительно смотрела на меня. Женщина была так мила, что сердце моё забилось, переживая «чудное мгновение».
Тёмные волосы её густо ниспадали на узкие плечи. Сколько милой прелести было в одних её плечах! Тёплый цвет лица и шеи очаровывал. Под длинными ресницами угадывались большие в синеватых тенях глаза. Лицо женщины было в непрерывном движении, в жизни. То его озаряла по-детски радостная улыбка, будто пассажирка приветствовала промелькнувшую за окном берёзку, то появлялась грусть, словно от опустевшей туристической поляны и угасшего костра на ней. Мгновениями скользило по лицу совсем нечто печальное… Но любое выражение на её лице было прекрасно: тонко, изящно, освещено благородством.
«Её и зовут, наверно, необыкновенно», - подумалось мне. И я вспомнил Юлюшку, дочь Максима Марковича.
Когда мы встретились с ним (а затем и быстро сдружились), девочке было восемь лет.
- Как тебя зовут, - спросил я, знакомясь.
- Юлюшка, - ответила она.
- Почему же Юлюшка, а не просто Юля?
Но вскоре сам понял – почему.
Очень нежно, с большой любовью относился Максим Маркович к дочери. Он называл её родничком, светлячком, сквознячком… Мать девочки рано ушла из жизни. И Максим Маркович всячески старался заменить Юлюшке маму. Часами я с удовольствием наблюдал, как, например, они большое платье перешивали в детское.
- Папуля, куда же ты поясок задевал? – звенел без конца голос девочки. – Дядя Витя, а вы умеете шить?
- Нет, Юлюшка, не умею.
Я тоже всегда называл её Юлюшкой. Да иначе и нельзя: такой ласковый, милый, добрый ребёнок.
Девочка хорошо училась в школе, успевала и на музыкальных занятиях, и в изостудии. Ещё она любила стихи. Развивая любовь девочки к искусству, Максим Маркович удивлял своей изобретательностью. Он специально ходил с дочерью в лес слушать, как отрываются от деревьев листья осенью или ночью выходил на просёлочную дорогу, чтобы увидеть, как
«Сквозь туман кремнистый путь блестит»…
В двенадцать лет Юлюшка уже понимала оперы. Может и не совсем, впрочем,. Но с удовольствием слушала их. Мне становилось тревожно за будущее девочки, и я пытался воздействовать на Удальцова.
- Не слишком ли сентиментально воспитываешь, Максим Маркович? Вырастет дочь этаким обнажённым нервом… А начнёт самостоятельную жизнь, развеется розовый туман, тогда как?
- Понимаю! – отвечал Маркович. – Значит, вырастить человека, то есть выкормить его и обеспечить материально – главное? Но так ли? Ведь мы – люди. Жить надо и чувствами, и интеллектом, каждой живой клеткой и парить над дикой природой. Я хочу дать ей человеческий высокий полёт.
Затем обстоятельства разлучили нас с Марковичем так же неожиданно, как и познакомили. Правда, мы недалеко разъехались друг от друга, но, ни разу не встречались все эти тринадцать лет, а лишь изредка переписывались.
Максим Маркович много писал о дочери. И я убеждался в своей правоте относительно воспитания. Уж сколько горьких разочарований пережила Юлюшка!
В восемнадцать лет она встретила своего «Андрея Болконского» (именно так писал Максим Маркович). Упоительнейший возраст! Однажды Андрей пригласил Юлюшку на молодёжный бал. На свои студенческие гроши он купил два билета праздничной лотереи. Один из них отдал девушке: кто из нас счастливее. И Юлюшкин билет выиграл транзисторный радиоприёмник. Радости – море. Под музыку из приёмника Андрей и проводил Юлюшку до дома. Короткое прощание и Андрей легко, но настойчиво потянул приёмник из рук Юлюшки
Больше они не встречались.
А когда она вышла замуж, окончив университет, Максим Маркович долго не писал мне. Видимо, боялся продолжения темы о воспитании девочки. Но, наконец, решился.
«Муж Юлюшки – толковый инженер, - писал он. – Но семьи, кажется, не будет. Евгений излишне практичный человек. Он хорошо зарабатывает, но ему постоянно не хватает денег. Всюду шабашничает, не разгибая спины. Юлюшка часто дома бывает одна. На все её просьбы пойти в театр или прогуляться по лесопарку неизменный ответ – подожди. Он откровенно высказывает, что хочет видеть Юлюшку сильной, практичной хозяйкой и тогда, дескать, она будет, как сыр в масле купаться.
Я посмотрел на женщину в электричке, напротив, у которой лицо, как яичко очищенное. «Вот эта, наверно, - сыром в масле живёт»…
«Моя» Юлюшка опять взглянула на меня и уж не отвела взгляда. «За что такая милость?!» Я мысленно благодарил незнакомку за внимание. «Ты навела меня на размышления, я будто прочитал интересную повесть и скоротал дорогу. Спасибо!». И словно поняв мои мысли, женщина чуть улыбнулась, едва дрогнув ресницами. «Однако, как ты похожа на Юлюшку и как ты прекрасна!».
Электричка приехала. Девушка встала – высокая, изящная – и ещё раз посмотрела на меня во всю ширь своих больших глаз.
На многолюдной платформе люди толкались, задевали чемоданами и сумками, в лицо дымили «изголодавшиеся» за дорогу курильщики… «Кончилось мимолётное видение»…
И вдруг я услышал сзади:
- Вы – дядя Витя?
Я обернулся – моя незнакомка.
- Да, - мгновенно ответил я. – А вы… Неужели – Юлюшка?! Простите. Юлия Максимовна?
- Да, я – Юлюшка. У вас раньше не было бакенбард, дядя Витя. И всё-таки я не ошиблась.
- А я вас не узнал в электричке, Юлия Максимовна. Впрочем…
- Пожалуйста, называйте меня Юлюшкой. И пойдёмте к нам. Обязательно к нам.
- То есть куда, к вам?
- Да к папе же! К папе! Я ушла от мужа и живу с папой. Непременно, - к нам. И, пожалуйста, называйте меня Юлюшкой…. Как раньше, как всегда.
Ноябрь 2017