В преддверии Колыванского восстания

Прошла ровно неделя, с конца июня, когда с вьюнских крестьян большевики сняли продовольственный налог. Посудачили, повозмущались мужики, а делать нечего, пришлось пойти на вынужденные издержки. Не успел председатель отчитаться за плановый налог, как 2 июля во Вьюны прибыл председатель Чаусского Волисполкома Синегубов. Собрав заседание сельского исполкома, он объявил, что советской власти требуется больше хлеба и других продуктов, так что вьюнским крестьянам придется поднапрячься и сдать дополнительный сельхозналог. Негодующие крестьяне обозвали государственный сбор – грабиловкой» и начались выкрики:
– Ты с чем сюда приехал? Совесть по дороге посеял… Мы что, по-твоему, должны два раза в месяц платить налог?
– Товарищи, новый месяц уже наступил, с чего вы взяли, что это двойной налог?
– Неделя прошла, где мы тебе столько хлеба и скота возьмем?
– Страна голодает, людям помочь нужно…
– Что ты врешь гнида, ты посмотри, что творится у вас на складах! Хлеб гниет, продукты портятся, а вы твари ненасытные еще требуете.
– Попрошу выбирать выражение! – Возмутился Синегубов, – это не вашего ума дело, вот придут составы и отправят хлеб.
– Как это не нашего? Мужики, доколь эта гнида будет издеваться, давай тащи его к реке, камень на шею и на корм рыбам.
Разволновавшиеся не на шутку крестьяне выглядели решительно и Синегубов, откровенно говоря, струсил. Он что-то сказал на ухо председателю Волисполкома, вылез из-за стола и быстро вышел из дома. Подождав немного, мужики пошли посмотреть на улицу, но Синегубова там не оказалось. Привязанного к перекладине коня тоже не было. Заскочив в дом, мужики громко оповестили собрание:
– Убег сволочь, от него и след простыл.
На следующий день, крестьяне, еще не забыв о столкновении с Синегубовым, встретились с новой неприятностью. Во Вьюны из Ново-Николаевска в сопровождении двух вооруженных бойцов, прибыл Белинченко – инструктор отдела управления исполкома советов  Ему поручалось провести съезд среди крестьян двух волостей и переизбрать исполнительный комитет. К тому же был поставлен обязательный вопрос: в состав населенных пунктов Чаусской волости включить Вьюнскую волость.
После обеда в село стали съезжаться люди из четырех окрестных деревень. Крестьян заранее предупредили о готовящихся переменах. Недалеко от дома, где располагался сельсовет, уже собралось двести с лишним человек, и приезжий начальник обратился к крестьянам:
– Товарищи крестьяне, управление исполкома советов уполномочило меня провести среди вас собрание. Надеюсь, вас известили о повестке дня, но тем, кто не слышал, напомню: решением уездного исполкома некоторые населенные пункты Вьюнской волости необходимо объединить с Чаусской волостью и переизбрать комитет на месте.
– Это нужно только вам, уездному исполкому. Мы и так ладим со старым комитетом, он выбран нами – сельскими крестьянами. Почему мы должны подчиняться кому-то, мы сами себе хозяева в деревнях. Загоните в одну волость, посадите пришлых во главе и будут они свою линию гнуть, – послышался недовольный возглас Некрасова Григория, местного врача.
– Товарищи, это обусловлено временем и положением в уезде. Решение уже принято, я сейчас зачитаю вам список…
– Без нашего согласия! – Возмутились крестьяне, – что ты нам списками тычешь, у нас своя крестьянская власть и выбираем мы тех, кого знаем.
– Для этого я и приехал к вам, чтобы уладить вопрос.
– Не видим смысла.
– А смысл в большевистских штучках, они преднамеренно хотят сбить нас в одно большое стадо, чтобы им было легче управлять. Вы разве не видите, что власть творит с единоличниками, не давая им развернуться, – гневно высказался Василий Зайцев, посланный подпольным комитетом на собрание.
– Эй, кто там недоволен властью, – Белинченко выискивал глазами мужчину, выкрикнувшего антисоветское обращение, – выходи на середину и высказывайся открыто, а не прячься за спинами людей.
– А зачем ты охрану с собой привел, чего боишься? – Зайцев вышел из толпы вперед.
– Так положено, мало ли разных бандитов шастает по уезду и волостям.
– А как мы не согласимся, что тогда? Вы мирную власть представляете или снова насиловать будете.
– Да что с ними разговаривать, после каждого такого собрания жди очередной разверстки. Осточертела власть своим враньем.
– Товарищи, не галдите, высказывайтесь по одному, – Белинченко пытался призвать к порядку мужиков.
– А мы по одному выступать не хотим, вон нас сколько, мы – крестьянский съезд, – обратился Игнат Александров к сходне, прибывший из села Ново-Тарышкино, – верно, говорю, мужики?
Толпа приветливо поддержала его слова и тут же недовольно зароптала и какой-то молодой человек выкрикнул:
– Вертайтесь за раз откуда приехали, а нам нечего головы морочить. Вчерась приезжал один такой же, так портки свои обделал, аж вонь по всему селу стояла.
Народ встретил его шутку дружным смехом. Инструктор, не ожидавший крутого поворота в собрании, нервно повысил голос:
– Я прошу мягче и точнее высказывать свои требования, а не подстрекать мужиков к смуте…
– Шел бы ты отсюда, и прихвати своих грозных охранников, а то не ровен час…
– Угрожать вздумали?! – Инструктор начал выходить из себя и обратился к председателю комячейки, – перепиши недовольных и отдашь мне список. Понял?
– Кукиш вам с маслом, а не объединенная волость. И на детей наших не рассчитывайте, не дадим их на бойню посылать – раздался голос крестьянина.
– Молодую советскую республику от врагов нужно защищать, а вы саботируете призыв в армию, – недовольно выкрикнул инструктор, – хотите ответить перед властью за самоуправство?
– Мужики, да что мы слушаем этого красного петуха, это нам решать, отдавать своих сыновей или не пущать их в красное пекло.
– Мы, сельские крестьяне должны коллективно решать, когда и сколько подати собирать, – донесся чей-то гневный выкрик.
– Верно, замучили своими развертками, хоть вешайся. А может дать ему по рогам, чтоб не стращал.
– Долой продкомиссаров!
– Дайте ему свиного сала, пусть себе пятки смажет, легче будет отсюда драпать, – раздался чей-то веселый возглас, и толпа отозвалась дружным смехом.
Собрание было сорвано. Белинченко подал знак встревоженным охранникам, и они все вместе направились к лошадям. Отъехав немного от места сбора, инструктор обернулся и, приостановив коня, крикнул толпе:
– Завтра же приедут товарищи из Военгубкома и ЧК, посмотрим, что вы тогда запоете.
В ответ послышались свист и всяческие непристойности. Вслед полетели комки пересохшей грязи. Подождав, пока исполкомовский инструктор не скроется с глаз, крестьяне стали расходиться по домам. Волостной староста собрал вокруг себя правление селом и, обреченно вздохнув, печально сказал:
– Ну, что мужики, айда готовить дела к сдаче, мы свое отработали, скоро наш исполком во Вьюнах сменят.
Несколько человек, входящих в комячейку враждебно поглядывали на разбредавшуюся во все стороны толпу. Молодые парни-члены Вьюнского Волисполкома, возмущенные провокационными высказываниями на собрании, предлагали председателю арестовать главных смутьянов.
– Хотите, чтоб вас мужики как капусту пошинковали, – отозвался председатель, – слышали, что сказал уполномоченный, приедут товарищи из ЧК, вот тогда и померимся силой, а сейчас поснимают с нас головы и поминай, как звали.
Через несколько минут небольшая площадка перед сельсоветом опустела и местные крестьяне, еще не осознавая, что случилось, вернулись к своим делам.
Белинченко, вернувшись в Чаус, послал срочную телеграмму в Ново-Николаевск.
«Шлите немедленно помощь красноармейцев и агента губчека. Призывные 1901 года рождения Вьюнского селения не являются. Отвечайте мне в Чаусы, ожидаю, разрешите переизбрать сельсовет Вьюнской вновь организующейся волости».
Инструктор Белинченко.

***

Как случается довольно часто при стихийных бедствиях и катаклизмах, невидимая рука начинает управлять людьми, не желающими подчиняться определенным властным силам. От удара по воде во все стороны расходятся круги и это закономерность природы. Но когда людским сознанием начинает управлять повстанческий комитет, посылая своих представителей в разные волости, где вспыхивают очаги недовольства против большевиков – это уже не природная стихия, а негодующая людская волна, покатившаяся по сибирским селам против захватнической власти.
Еще не утихли разговоры по поводу несостоявшегося объединения деревень в Чаусскую волость, как тревожные события развернулись в селе Коченево, расположенного на транссибирской железнодорожной магистрали в ста верстах от Вьюнов.
4 июля старшему милиционеру Троицкому поступило тайное донесение от жителя Коченево, что три человека: Слепцов, Королев и Лаврентьев активно занимаются контрреволюционной деятельностью. Смутьяны разносят слухи среди крестьян, что с Алтая и Востока идут объединенные войска белых для освобождения Сибири. Упомянутая тройка подбивает людей всем миром подняться против соввласти, которая, якобы, душит народ продразверстками и зверски уничтожает недовольных.
Дело серьезное и если вовремя не отреагировать, тройка бунтовщиков поднимет такую смуту в селе, что своими силами потом не управишься, тогда придется вызывать войска. А если кто-то другой доложит наверх, что Троицкий прохлопал ушами и позволил врагам действовать у себя под носом, то результат будет жесткий – трибунал.
Вызвав срочно младшего милиционера Михайлова, Троицкий приказал ему, немедленно сообщить о подозрительных личностях уполномоченному Томского губпродкома Соколову. Арестовывать своими силами смутьянов Троицкий не решился.
Соколов оперативно отреагировал на донесение и прибыл с небольшим вооруженным отрядом бойцов. Собрав милиционеров, и при поддержке активистов из комячейки, прошелся по домам смутьянов и арестовал их. Мужчины, не соглашаясь с предъявленным обвинением, сопротивлялись и не захотели проследовать в милицию. Пришлось применить силу и многие односельчане увидели, как вооруженный отряд препроводил Слепцова и Королева в пункт милиции, а Лаврентьева, забрав с собой, отвезли в Волисполком. Всех арестованных необходимо было доставить в Ново-Николаевск, что и поручили сделать Троицкому.
Старший сын арестованного Тимофея Слепцова, спешно запряг коня и погнал его в соседнюю деревню, где располагался штаб подпольного крестьянского совета, управляемого бывшими офицерами Белой гвардии. Решение было принято сразу и единогласно: обойти своих людей в Коченево и оповестить население о незаконном аресте невиновных граждан.
Предупрежденные с вечера крестьяне, пожелавшие принять участие в освобождении односельчан, готовились к выступлению и ожидали сигнала. На горизонте забрезжил рассвет и посыльные дали знать крестьянам, чтобы они подтягивались к дому, где милиционеры содержали арестованных. Как только пропели первые петухи, люди группами потянулись из дворов, и к пяти часам утра у дома собралось около трех сотен человек. Возбужденная толпа вызывала начальника, зная, что он находится внутри.
Троицкий, закрыв со вчерашнего дня арестованных в камере под замок, собирался