Ступени. Книга 3. Первая потеря. Глава 22. Зимний вечер

  Вторая четверть подходила к концу. У Натки все получалось, итоговые оценки обещали быть хорошими, поэтому она со спокойной совестью планировала каникулы. И они должны были пройти рядом с любимым человеком. Родители девушки уже привыкли к такой её жизни. Наверное, морально уже готовились, что после окончания школы Натки уже не будет рядом. Одному богу известно, что это стоило её родителям. Но дети вырастают и вылетают из гнезда. У каждого родителя наступает миг, когда становится ясно, что дети готовы выбрать свой собственный путь. Поэтому каждый раз с замиранием сердца мать провожала из дверей квартиры свою дочь и долго слушала, как по подъезду эхом отдаются отзвуки шагов от быстрого спуска вниз, по ступеням, в тот день, когда дочь покидала отчий дом, чтобы заново начать свой путь к дому другому, туда, где оставалось её сердце, где жила её душа. Мать молилась за то, чтобы дочь была счастлива, чтобы не обожглась, чтобы любовь её была взаимной и созидающей. Она видела, как Натка старалась быть лучшей в учёбе, как любовь стимулировала дочь на определённые подвиги ради того, чтобы быть рядом с любимым человеком как можно чаще и дольше. Матери оставалось только принять ситуацию таковой, какова она есть, но было пролито немало безмолвных слёз в подушку, а к Богу обращены слова защиты для её повзрослевшей кровинушки. Вот и теперь мама вынуждена была смириться с тем, что Натка на все зимние каникулы собиралась уехать в Алма-Ату.

  Приготовив подарки к Новому году, собрав вещи на полмесяца, Натка поцеловала маму на прощание и шагнула за дверь, счастливая, окрылённая надеждой. Девушку ждало счастье. В этот раз добираться автобусом было очень трудно: перевал Кордай занесло снегом. Автобус шёл очень медленно, еле-еле поднимаясь в гору. Спуск был ещё сложнее. Кругом лежали глубокие сугробы. На трассе работали снегоуборочные машины, которые расчищали дорогу. По времени автобус задерживался минимум на сорок минут. Натка очень нервничала. Дремать не получалось. Да и сосед по креслу ей попался очень нудный: всё требовал к себе внимания, переводя разговор в категорию личных откровений. Натке же не хотелось ни общаться, ни слушать постороннего человека. Сегодня девушку раздражало всё: и метель, и скользкая дорога, и жужжащий над ухом голос незнакомца. Натке хотелось как можно скорее очутиться в объятиях родного человека. Поэтому, когда задержавшись в пути почти на час, автобус вырулил к посадочной площадке, девушка одна из первых выскочила из автобуса. И очень обрадовалась, увидев родные голубые глаза. Она повисла на Павле, и слёзы облегчения замерзали на ресницах.
- Ну что ты, что ты, - успокаивал девушку Павел, - я же дождался тебя. Спрашивать о поездке не буду, главное, что ты здесь!
- Да, я стремилась быстрее увидеть тебя, но автобус еле прорвался сквозь заносы перевала. Я страху натерпелась, случилось в дороге пару очень неприятных моментов, когда думала, что автобус дальше не поедет. Но, слава Богу, всё позади! Пойдём быстрее, я хочу в тепло дома, - взяв парня под локоть, скороговоркой протараторила Натка.
  Они обнялись и пошли по направлению к стоянке такси. Автомобиль лихо их домчал до дома, на скользких дорогах транспорта почти не наблюдалось. Гололёд и мороз сделали свое дело – заставили людей отогреваться по домам.
  Натка повисла на руке Павла, когда они преодолевали по ступеням этаж за этажом. Одежда зимняя была тяжёлой.  Девушке приятно было опираться на крепкое мужское плечо. «Вот бы всю жизнь иметь такую надежную опору», - мечтала она.
  Радость от встречи отражалась на лицах. За сытным столом разговоры велись душевно и легко. А ещё чувствовалось ощущение предстоящего праздника: на столе в вазе лежали мандарины, а ёлка освещалась множеством горящих разноцветных лампочек, которые отражались в стеклянных шарах, щедро увешанных на новогоднем дереве. Только в Новый год чувствуешь себя ребёнком независимо от того, сколько же нам на самом деле лет. Возвращаешься в детство, ждёшь чуда и веришь, что оно вот-вот свершится.

  Поздно вечером, убрав со стола и помыв посуду, Натка с Павлом ушли в свой уютный уголок, в комнату, где за закрытыми дверями они могли насладиться друг другом.
- Ты у меня отличница? – спросил Натку Павел.
- Извини, не совсем. У меня по алгебре "четвёрка". Не дотянула, но понимаю, что объективно это моя оценка, так как на «пять» алгебру знать я не буду никогда. Не моё это дело - любить точные науки.
- Ладно, иди уже ко мне, недотянувшая моя, - потянул Натку Павел на себя. - Всё равно ты - самая любимая девочка на свете.
  И парень прижался губами к губам девушки. Для неё весь мир перестал существовать. Натка только теперь в полной мере осознала, что вернулась к нему, что она вместе с ним,здесь и сейчас, и это самое ценное, что есть в её такой короткой жизни. Дрожащим телом девушка прижалась к любимому человеку. Тепло плавно стало перетекать в неё, отогревая каждую клеточку тела и сознания. Слёзы сами просились наружу, она чувствовала и понимала, насколько можно быть счастливой.
  Павел снял с Натки тёплую кофту. Руки потянулись к поясу юбки, которая через мгновение упала к ногам девушки. Парень подхватил Натку на руки и посадил на диван. Девушка уперлась спиной о спинку, а её любимый человек встал на колени и ладонями начал ласкать ноги, одетые в капроновые колготки. Натка закрыла глаза, откинувшись головой на подушку дивана. Ладони парня исследовали каждый сантиметр ног девушки, то опускаясь к её лодыжкам, то поднимаясь к бёдрам. Волны тепла и наслаждения разливались по всему телу, унося сознание в высшие миры. Натка только чувствовала и получала нежнейшее удовольствие. Парень встал и потянул Натку с дивана на себя. Она всем телом почувствовала желание своего любимого мужчины, его настойчивые пальцы слегка подрагивали. Девушка запустила свои руки под толстовку и начала гладить спину Павла. Потом наскоро стянула с него одежду, а её верхняя деталь женского туалета соскользнула по рукам. Сильные, тёплые ладони нежно скатали с ног девушки колготки, Натка же уцепилась пальцами за упругую резинку спортивных штанов. Через секунду больше не осталось преград для двоих, жаждущих ласки и чувственности. Они изучали руками друг друга, не оставляя ни одного сантиметра кожи, пытаясь в прикосновения вложить ласку и трепет, всю нежность и ненасытность обладания друг другом. Молодые люди опустились на мягкую постель, которая поглотила их в безумстве проявления чувств. И не было больше ни условностей, ни запретов. Единственное табу только лежало печатью в их сознании. Но это уже воспринималось как само собой разумеющееся.