Что-то кони мне попались привередливые

Крым хорош в любое время года, но весной он просто бесподобен! В эту пору пробуждается от зимнего сна и расцветает уникальная крымская природа. Такого буйства красок и аромата свежей зелени, чарующих звуков леса и нежного прикосновения солнечных лучей в другое время года вам не увидеть, не услышать, не унюхать и не ощутить! И только пятое чувство человека – вкус, а точнее бесподобный вкус крымского вина, остается неизменным круглый год! Но об этом лучше расскажет Рудольф – большой винолюб и коньяковед. Я же вам поведаю о конях.

Наступило утро конной прогулки. Дашка, главная зачинщица этого мероприятия, сказалась больной (ну вы уже поняли – принцесса), и нам пришлось идти сдавать билеты взад. Но не тут-то было! Деньги обратно не возвращают, мотивируя это тем, что, мол, купили – катайтесь! А стоили билеты немало, как будто хозяева решили за раз отбить содержание всей конюшни в течение зимы. Делать нечего, пришлось ехать мне с мужем и Инночке, так как бойфренд тоже приболел, видимо с Дашкой на брудершафт.

Группа любителей конных прогулок по предгорьям Карадага насчитывала человек десять. Нас привели в какой-то двор на окраине Коктебеля и каждому вывели лошадь. Это сейчас я понимаю, что лучше бы мне не хватило. Но в тот раз лошадей хватило всем, а другого раза больше не будет.

Мне досталась кобыла с жеребенком. Сказали, что покладистая, бояться нечего. Взглянув в огромные глаза своей кобылы, я в них прочла вселенскую тоску. Кобыла тоже посмотрела на меня своими грустными глазами и подумала: «Бедная девочка!». Что подумал наш проводник, никто не знал: глаза у него были черные и думал он по-татарски.

Рудольфу, как мужчине видному и презентабельному, подвели вороного коня. Конь надежный, не подведет, но с ним надо построже, предупредили его. До этого муж пару раз сидел в седле и чувствовал себя на коне довольно уверенно. Видимо, сказываются дворянские корни (как он сам о себе думает).

Нашей Инночке досталась кобыла, что гуляла с конем моего мужа. Никакие параллели с седоками в данном случае неуместны (вы чего такого не подумайте!), но Инну предупредили, чтобы ее кобыла шла строго за конем Рудольфа и никого перед собой не пускала.

Нам объявили, что двигаться будем гуськом и небыстро, так как это первый выезд после зимы. Вот должно было это меня тогда насторожить. Вот должно было! Не насторожило...

Когда меня водрузили на кобылу, первым делом спросила, где здесь руль? Надо же этим аппаратом как-то управлять. А еще газ, тормоз... и вообще, коробка у нее автомат? Я на другой не умею!

Ошалев от обилия незнакомых слов, татарин промычал что-то невнятное, и мы тронулись. Поначалу, действительно, ехали друг за другом и не торопясь. Но не прошло и пяти минут, как Инночка закапризничала:

– Я устала держать ее между ног, мне плохо, я хочу домой!

Проводник сказал, что домой нельзя, что мы уже далеко отъехали, и ему некуда деть Инкину кобылу.

– Может, я пешком пойду, а ее поведу под уздцы? – без особой надежды предложила Инна.

Короче говоря, Рудольф ее каким-то чудом успокоил (может, на ушко что шепнул), и мы продолжили поход.

Передо мной ехала девушка, которой всё не терпелось пустить свою лошадь галопом. И в один прекрасный момент она таки ее пустила... Что тут произошло с нашим навьюченным «чайниками» караваном, описанию не поддается! Лошади одна за другой начали беспорядочно менять аллюр. Стройная колонна, сбившись в кучу, стремительно превращалась в атаку Первой Конной армии. В общем, картина маслом художника Грекова: впереди смелая всадница на лихом коне, а следом табун лошадей с обезумевшим балластом на спинах. Почуяв волю, кони понесли. Балласт при этом напоминал мешки с картошкой или бурдюки с вином, в зависимости от того, кто и что употреблял накануне. Не попадая в такт своей кобыле, я что есть мочи закричала: «Стойте!». Нет, не так. «Стойте-е-е!!!» Вот так. Кричала я неистово, как в том анекдоте:

– Бабушка, а что значит: «И вскричал Змей Горыныч неистово»?
– Это, внучек, что-то вроде: «Эге-ге-гей! *б твою мать!»

В конце концов остановились. Решили сделать привал. Лихая наездница начала было умничать, мол, понабрали тут пенсионеров, но мигом была поставлена на место, так как находилась в подавляющем меньшинстве. В чем-то она была права: конная экскурсия в горы, участниками которой нам «посчастливилось» стать, была трехчасовой и рассчитанной на подготовленных ездоков. Для «чайников» предлагалась часовая обучающая прогулка. Но так как это был первый выезд после зимы и желающих было немного, решили всех собрать в кучу и срубить по максимуму.

На привале можно было осмотреть царские купели, скрытые в зарослях какого-то кустарника, но продираться сквозь кустарник и смотреть купели почему-то не хотелось. Хотелось домой и без лошади. Ну почему я тогда не слезла с кобылы и не пошла пешком? Почему?!

Как и положено настоящим туристам, обратно возвращались другой дорогой. Местность была еще более пересеченной, чем раньше – сплошные горы и пригорки. Но нас, теперь уже опытных наездников, это не пугало. Внезапно тропинка сделала крутой поворот, в который вписались все, кроме моей кобылы. Выражение «кобыла» здесь как нельзя лучше описывает мое отношение к виновнице происшествия. Все люди как люди, чинно передвигаются по тропинке внизу, одна я такая красивая верхом на гнедой кобыле лечу по косогорам не разбирая дороги.

Моей первой мыслью было, как бы не свалиться лошади под ноги. За ней нахлынула вторая: а что если она споткнется, и мы вместе сорвемся с обрыва? В голове стала проноситься вся моя предыдущая жизнь. Только неимоверным усилием воли «пронос» этот я остановила и сконцентрировалась на том, что знала об управлении лошадьми. Поводья на себя – это тормоз. Я посмотрела на поводья и с удивлением обнаружила, что уже давно изо всех сил тяну их на себя. Обезумевшая от боли лошадь уже не реагировала на команды и несла меня по склону всё быстрее. Откуда-то снизу донесся голос нашей молодой наездницы: «Отпусти поводья!». Это меня и спасло. Поводья я отпустила, кобыла успокоилась, и мы с ней аккуратненько стали спускаться к основной группе наших... на всю голову экстремалов. А как еще назвать людей, которые добровольно, за свои же деньги, стремятся сломать себе шею?

Пока я оттачивала мастерство верховой езды по кручам, внизу назревал конфликт. В нашей группе в свободном полете находился молодой, еще необъезженный жеребец. У жеребца был гон. Он приставал ко всем по очереди кобылам, пока не положил глаз на Инкину. А кобыла эта, если помните, гуляла с конем, на котором гордо восседал Рудольф. Естественно, конь мужа не стал терпеть подобного *лядства, и жеребцы принялись драться. Не обращая внимания на всадника, кони жестоко лягали друг друга, стараясь копытами угодить в голову соперника. При этом копыта вольного жеребца пролетали в считанных сантиметрах от головы мужа. Верите, я успела мысленно попрощаться с Рудольфом. Беспокоило только одно: как везти его домой, в багаж, что ли, сдавать? Но до багажа, слава богу, дело не дошло. Молодого жеребца усмирили и оттащили от остальных лошадей. А для меня так и осталось загадкой, как во время этого родео на косогоре под градом вражеских копыт мужу удалось удержаться в седле? Может и правда, в роду его были гусары?

Конная прогулка близилась к концу, впереди показался Коктебель. На его окраине виднелись какие-то строения и высокий забор. Путь пролегал между этим забором и болотцем, которое подходило к забору почти вплотную. Я бы в жизни не прошла пешком по узкой и скользкой глинистой тропинке, не свалившись в грязь. Как это удалось нашим лошадям, не понимаю. Может потому, что о четырех ногах?

По поселку передвигались уже без сил, но с чувством выполненного долга и мыслями о счастливом конце. Мы даже не догадывались, что «конец» нам еще предстоит увидеть. Все произошло так быстро, что осознали случившееся мы тогда, когда всё уже свершилось. Какой-то парнишка верхом на кобыле немного отстал от основной группы, и вдруг, обращаясь к нему, наш проводник заорал дурным голосом: «Прыгай с лошади! Прыгай с лошади!!!». Все обернулись на крик и увидели, что сзади к его кобыле на всех парах мчит дикий жеребец! Парень, даже не оборачиваясь (как раз тот случай, когда почувствовал спиной), среагировал на крик и мешком свалился с кобылы буквально за секунду до того, как взбесившийся жеребец налетел на нее сзади и покрыл. Потерявшие дар речи зрители и невольные участники шоу «В мире животных» выпученными глазами наблюдали за актом соития. Мне даже страшно подумать, что было бы с парнем, не упади он вовремя на землю.

Спустя несколько минут въехали во двор, где начиналось наше путешествие. Ко мне подошел мужчина и буднично так сказал: «Спускайтесь». Сказать было просто – спуститься сложно. Ноги свел жуткий спазм, их заклинило на кобыле. Оказывается, всю дорогу я держала ее между ног! В результате отдирали меня от кобылы трое здоровых мужиков. Инночку, кстати, отдирали тоже.

И вот идем мы такие «отодранные», а ноги живут своей собственной жизнью: ни мы их не чувствуем, ни они нас не держат. Добрели домой и только тут поняли, что наша феерическая конная прогулка наконец-то закончилась.

А как же чарующие звуки весеннего леса, аромат свежей зелени и буйство красок, о которых я говорила вначале?..  Знаете, в течение этих трех часов, когда мы успели не раз попрощаться с жизнью и родиться вновь, нам было... немного не до красот пробуждающейся крымской природы. Их мы увидим как-нибудь в другой раз. А такой «увлекательной» конной прогулки больше не будет. Никогда!