Я вырос в небольшом микрорайоне небольшого города. Можно сказать -деревня с пятью панельными домами и центральным отоплением. Как заведено, в таких местах люди знают друг про друга все - у кого кошка окотилась, а у кого пятнадцатилетняя дочь Маша пришла с танцев пьяная и в порванных чулках.Собственно говоря, жить в таких местах хорошо только пенсионерам и забулдыгам, но нам к сожалению пришлось в этом ПГТ расти, умнеть и набираться опыта в условиях, когда с колен поднималась Россия 90-х годов, а народ почему-то наоборот на них опускался.
Школа в нашем поселке была постройки советского размаха - в три этажа и в три крыла, но училось в ней всего три сотни учеников, ввиду резкого демографического спада и оттока населения в центральную часть России. Депрессивная обстановка тех лет, делала унылыми всех - родителей, учителей, медиков. Веселыми и оптимистичными людьми того времени были лишь собственно мы(дети), менты и местные бандюганы. И вот во всей этой вакханалии постсоветского счастья, рос среди нас мальчик Витя. Хороший, умный мальчик,но его почему то все очень сильно обижали,и дети и учителя. Ну непонятный он был для всех. В нашей школе детский психолог,наверное даже такого диагноза "аутизм" и не слышал. Считали выходит, Витю просто дураком, который то-ли по ошибке, то-ли от того, что девать его больше некуда, попал учиться в обычную школу. Учились мы с ним в одном классе, и мне каждый день приходилось наблюдать, как наблатыканые от своих пересидевших братьев одноклассники уничтожали Витину психику. Выливали штрих-замазку на волосы, топили в школьном толчке его ранец,разбивали нос. Витя никогда не сознавался ни родителям, ни директору кто и зачем его обижает. Я боялся заступиться за Витю. И телом и духом я был слаб, а не трогали меня, только потому что у меня брат в то время служил в Чечне, в ту самую первую кампанию, когда даже в такие маленькие поселки,как наш, иногда приходили цинковые гробы.Так или иначе, решил я Витю спасать. Или хотя бы спасать Витину психику.Перед уходом в армию, в 1994 году, брат подарил мне приставку "плэйстейшн" . Однажды после уроков, я пришел к Вите с этой приставкой. Его мать была удивлена, и не захотела меня пустить.Начала кричать, мол мы все дегенераты и бьем ее ребенка,но Витя скромно из-за маминой спины попросил меня впустить. Проиграли мы с ним почти до ночи, пока моя мамка по местной линии АТС не вычислила у кого я, и не транспортировала меня пинками под зад домой. Приставку я подарил Вите, а утром пацанам в школе рассказал, как круто мы рубились у нашего придурошного до ночи. Мне моя мать никогда не позволяла пускать играть в приставку пацанов к нам домой,а одалживать бесценную вещь этим папуасам нюхающим иногда клей, желания у меня не было. Соответственно в "плейстешн" в нашем микрорайоне кроме меня и моей сестры никто ни разу не играл. Это была мечта. Теперь я этой мечтой поделился с Витей. Так как проницательность и смекалка достались мне от бати, начал я подговаривать пацанов по одному-два человеку напрашиваться к Вите. План по социализации подростка с легкой формой аутизма удался вполне. Витю перестали так сильно обижать, и даже появились у него заступники. Вырос наш Витя, и говорят стал фотографом.Я с ним после школы не виделся ни разу. Я вовсе не хотел снискать лавров спасителя, но поговорить по душам, я с ним ни разу не смог за всю жизнь. Витя умер прошлой весной от рака гортани.
