Утро в графской усадьбе, или Гарька и кофий в постелию

(миниатюра из цикла «Эти графские забавы»)
 
- А вы, оказывается, игрун, господин Гарька! И шалунишка этакий неугомонный!
- Что такое? Я не понимэ!
-  Накой вы третьего дня ущипнули мою горнишную Дусю в правую… нет, в  левую… нет, сразу в обе  ягодицы?
- Я её не щипал, а оглаживал! Надеюсь, вы понимаете, что это разные эстетические понятия! Это во-первых. А во-вторых, она сама виновата! Я же просил принести её мне кофию прямо во  постелию!
         - Ага! Но вам ведь одного только кофию наверняка было бы мало! Вы бы от ей секцу потребовали! И не простого, а энергичного! Насмотрелись в парижиках-то ваших! А к кофию обязательно востребовали бы  марципановую булочку!
- Отнюдь!  Я марципаны не кушаю. Меня  с марципанов блюёть. И не в марципанах дело, в ейной горнишной дерзости! Она же мне этак вызывающе ответила: то графу (тоись, вам), кофий с булочкой в постелию таскай! То теперь мне! Да что я вам, сатрапам , плять, что ли, какая!
- Так и сказала?
- Так и сказала!
- Узнаю кокэтку… Вот же сволочь! Я  у ей никакой булочки никогда не требовал! Только утренний секц! Не нахал же я какой, право слово! Благородного происхождения! Пажеский корпус окончил с почти золотой медалию! Значитца так: сегодня же выгоню эту шмару нахир! Пускай она теперь Жабскому пятки по утрам чешет и марципаны таскает!
- Миль  пардон, пуркуа па. А при чём тут Жабский?
- Как при чём? Он же драматург тире песенник. А пятки ему нужны для вдохновения. Он, собака, тут ко мне заявился с наглостью требовать гонорара.
- И что же вы, граф?
- Ничего. С лестницы его пинками спустил и дворовых собак натравил. Вот ужо была потеха! А то возомнил себя вторым Тредиаковским, мразь! А вы, милейший сударь, не извольте волноваться. Я вам другую горнишную предоставлю, Парашку. Она – сговорчивая. Ей все эти пролетарские замашки ни к чему. Так что довольными останетесь. Ух, счастливчик!