По небу, цвета раскаленной магмы, плыли бурые тяжелые облака. Тут никогда не всходило солнце. Поросший редкой черной травой пейзаж казался пустынным. Вдалеке, над горизонтом взвивалась красная пыль. Она приближалась…
Из облака пыли возникли семь животных, напоминающих по виду пантер, но с вытянутыми собачьими мордами. Они преследовали обнаженного человека. Точнее, человеком это существо даже сложно было назвать. Хотя оно не имело на теле волос и передвигалось преимущественно на двух ногах, у него не было ни половых признаков, ни статной походки. Это существо бежало, ловко опираясь на тонкие руки, и по нему было видно, что оно испытывает неодолимый ужас.
Стая уже почти настигла свою жертву. Одна из гончих, изловчившись, прыгнула ей на спину. Испустив дикий визг, человекоподобное существо растянулось плашмя на крепкой каменистой почве. Началось кровавое пиршество. Можно было услышать стон, довольное урчание, хруст ломающихся костей….
Открыв глаза, обнаженная особь испуганно огляделась. Переливалось желтыми всполохами небо. Вокруг была все та же красноватая пустыня. Руки и ноги целы, а тело наполнено силой. Жив! Что это? От горизонта взвивается пыль! Все происходит снова и снова ...
Вот она – стая адских гончих! Напрягая все силы, не разбирая дороги, человекоподобное существо бежит. Но смрадное дыхание надвигающейся опасности уже чувствуется за спиной. В отчаянии беглец прыгает в глубокую яму.
Чешутся засыпанные песком глаза. А может быть, от чего-то другого проступили слезы? Сморгнув, несчастный зрит величественную Деву и ощущает на себе волну ее тепла.
- Смотри! – Произносит она.
Перед неизвестной нам особью рождается картина иного мира. Он неизвестен, но кажется ей почему-то близким. И небо в нем освещено ярким пятном, и другая трава… Животные не злые, есть похожие существа - люди… Понятен их язык, различные дела, разлуки, встречи…. Все пронеслось пред ней в единый миг!
- Ты хочешь этого? – спросила Дева.
- Да! – радостно ответило существо, но сделало оно это не словами, а неким утвердительным импульсом, мыслью.
На краю песчаной ямы беснуются гончие. Они рычат, сверкают глазами, оскаленные рты обрамляет пена. Кажется, что они стали бессильны. Нет! Их мерзкая стая сливается в единое тело и превращается в безобразное существо, чем-то напоминающее бегемота, но почему-то с огромным рогом. Взревев, тяжелая туша начинает медленно сползать в яму. Она осыпается. Находящееся там существо кричит от ужаса!
Теплые ласковые руки подхватывают бьющегося в плаче младенца. Перед его взором передвигается обрамленное чем-то черным светло-коричневое пятно, которое согревает его и успокаивает.
- Баю-бай, Баю-бай… - слышатся высокие меняющие интонацию звуки.
Они кажутся знакомыми, близкими, как и более низкий говор кого-то из присутствующих. Прислушиваясь, малыш умолкает. Так происходит всегда, когда руки и голос приходят на помощь, чтобы убрать страх, раздражение, голод….
Гончие беснуются на краю ямы. Грузное тело единорога спускается вниз. Оно скатывается по песчаному краю ямы очень медленно, угрожающе. Нет!
Нет рук, чтобы успокоить уже посиневшего от крика младенца, нет голоса, нет тепла! Сырость и холод ощущаются где-то внизу. А кругом доминирует белое, хотя рядом что-то переливается еще и металлическим блеском. Одиночество, брошенность! Новый, истеричный крик пронзает пространство и возвращается эхом. Или, это вторят другие крики?
Дева в сияющих облачениях подхватила ребенка. Она принесла волну умиротворения и тепла.
- Смотри! - Произносит она.
Одна и та же картина искажается и принимает разные формы. Тут и голубое небо, и зеленая трава… Животные своенравные, не злые, похожие есть и на зрителя существа… Понятен их язык, различные дела, разлуки, встречи…. Все пронеслось пред ним в единый миг!
- Ты хочешь этого? – спросила Дева.
- Да! – мелькнула мысль ребенка.
Он успокаивается. Теплые руки подхватывают его. Перед его взором застыло обрамленное белыми лучиками светло-охристое розоватое пятно, которое согрело его.
- А-а-а, А-а-а… - слышатся слегка меняющие интонацию звуки.
Они кажутся приятными, но настораживающими, как и более низкий говор кого-то из присутствующих. Малыш затихает. Эти руки и голос стали приходить ему на помощь, когда требовалось устранить страх, раздражение, голод….
- Анатолий! Отныне так твое имя. – Сказала ласково улыбающаяся блондинка, покачивая малыша на руках, - мама.
В ответ он залился смехом.
- С днем рождения!
Перед уже трехлетним карапузом счастливые мама и папа поставили огромный, как казалось тогда, торт. Среди крема и шоколада, в центре горели разноцветные свечки.
- Загадай желание, - загадочно произнес отец, - и дуй на них, пока не погаснут.
Желая помочь сыну, мать попыталась изобразить, как требуется дуть. И Анатолий, не задумываясь, последовал ее примеру.
Он не запомнил вкус этого торта - застрял в памяти лишь ароматный дымок от задутых свечей. Но с тех пор ему очень нравились праздники или сюрпризы. Прогулки, карусели с благодушными порой родителями, учеба и дела с появившимися друзьями все чаще занимали его мысли.
Тот страшный сон, в котором он находится в яме с единорогом, снился ему все реже и реже. Теперь он возникал лишь тогда, когда Анатолий был сильно болен. Но часто ли мы запоминаем кошмары, если реальность радует исполнением желаний? Мы переключаемся на нее и забываем иллюзию.
Так поступал и мальчик. Он очень болезненно дорожил своим маленьким «миром», семьей. Чтобы не огорчать маму, он никогда не связывался со школьными хулиганами. Одежда его всегда оставалась чистой, опрятной, а знания на уровне требований учителей. Вот и называли его порой «Ботаник».
О чем-то задумавшись, Анатолий подходил к дому. Но его остановил неожиданный оклик:
- О, здорово, ботан!
От дворовой лавочки, неторопливо, отделилась и двинулась навстречу зловещая фигура местного хулигана Сереги. Этот парень любил подраться, - либо со слабым, либо когда трое на одного, - отнять или украсть что-то по мелочи. В общем, нравилось Сереге так относительно безопасно «поадреналинить», чтобы чувствовать свое небольшое превосходство и значимость в жизни. В руках у него находилась початая бутылка портвейна.
- Прости, братан, оговорился! – Продолжал он. – Выпей со мной! А то сижу тут один, страдаю ….
Не составить ему компанию было опасно. Опустив вниз глаза, чтобы не показывать сомнений, Анатолий напряженно и быстро думал. Наконец, выдал:
- Как не уважить человека! Только не обессудь, у меня от алкоголя сразу рвота начинается. Аллергия такая. И что только врачи не прописывали, а меня все рвет и рвет! Ну, да ладно. Тебе ж для меня портвейна не жалко. Я и поел обильно! А желудок очищать очень полезно. Йоги, например, этим всю жизнь занимаются …
Казалось, что Серегу самого сейчас вырвет, пока он слушал откровения Анатолия: рот приоткрылся, глаза расширились, лицо исказила гримаса отвращения.
- Не, братан, не надо здоровьем-то рисковать. Его беречь надо! – Выдавил из себя хулиган, приобнимая мальчишку за плечи. – Ты иди: проверься еще раз, таблетки какие попей …
Серега слегка подтолкнул Толика в направлении дома, и тот, притворно пожимая плечами, двинулся прочь. Уходя, он тихо бормотал под нос: «Уж в эту яму Вы меня не загоните».
Находчивость присуща была ему от рождения. Но почему-то не досталось Толику ни вкуса, ни умения одеваться. Сколько мать не старалась ему помочь, все было без толку. Пылились в шкафу модные пиджаки и брюки. А если что-то и одевалось из этого, то вперемешку с кроссовками, толстовками, «дутыми» зимними перчатками и бейсболками. Казалось, ему все равно, как он выглядит, – лишь бы было удобно.
В канун своего восемнадцатилетия юноша предвкушал семейный сюрприз. На ходу скинув куртку, он с нетерпением направился в кухню. Возле плиты что-то готовила мать.
- Сейчас, - улыбнувшись, сказала она, - отца дождемся и сядем за стол. Переоденься что ли ….
Ласково чмокнув самого близкого на земле человека, Толик направился в свою комнату. Ему всегда было чем заняться. В душе сегодня царили безмятежность и радость.
За нарытым столом сидели родители. Но лица их почему-то казались напряженными или смущенными.
- Восемнадцать лет назад, - нерешительно начал отец, - мы решили, что скажем тебе правду. Вот этот день настал….
Он закашлялся, будто поперхнувшись, плеснул себе в бокал коньяка. Затем, словно опомнившись, налил всем.
Анатолий удивленно смотрел на отца. Таким растерянным, беззащитным он его еще не видел. Да, и спиртного ему никогда дома не предлагали.
- Интересно. – Сказал он, присаживаясь.
Сделав глоток из бокала, отец продолжал:
- Восемнадцать лет назад мы тебя усыновили. Кто твои настоящие родители мы не знаем. Но для нас важно лишь то, что ты – наш любимый и единственный сын, и им ты всегда останешься! За это я предлагаю выпить!
Мать улыбалась, хотя взгляд ее казался заискивающим, будто она извинялась. И что Анатолий им мог ответить? Он молча поднял и опрокинул свой бокал. Его содержимое резко обожгло небо и мягким теплом разлилось по телу. Больше он в этот день ничего не помнил.
По огненным небесам безразлично плыли фиолетовые облака. В пустыне, покрытой редкой черной травой, беглеца преследовал огромный единорог. Подобно испуганному зайцу, Анатолий прыгал в разные стороны, стараясь увернуться от его мощного и опасного тела. Вдруг, он поскользнулся и упал в глубокую песчаную яму. За ним медленно скатилась туда грузная туша. Под весом ее посыпался песок – волна песка…. Мальчик проснулся от своего же крика!
Вспоминались события предыдущего дня. Те, кто были родными, казались теперь чужими. «Они никогда не понимали меня, - думал Толик. – Кормили, поили, а связи какой-то не было. Ее заменили притворная забота и жалость. Остальное наигранно. Комедия длинною в восемнадцать лет!». С такими мыслями он, по привычке, зашел на кухню.
- Как ты? – Участливо спросила мать.
Он смотрел на женщину и пытался найти хоть что-то общее с ней. Нет, ничего: другие черты лица, отталкивающая бледность кожи, дурацкая манера в волнении теребить щеку. Под прицелом его неблагожелательного взгляда мать как-то сразу сникла.
- Молчишь. Ну, и ладно. – Сказала она, уходя в комнату.
На столе стояла его чашка, наполненная черным кофе, лежали на праздничной золоченой тарелке бутерброды со вчерашней икрой. Толик присел за заботливо накрытый стол. «Неудивительно, что я выше, чем «мой» отец. – Подумалось ему, вдруг. – Я и в плечах шире, и умнее. Чего я могу почерпнуть от человека, который всю жизнь проработал водителем?». Он рассеянно отхлебнул ароматный кофе. «Гадость!».
Съежившись, будто от холода, юноша уже несколько часов бесцельно ходил по окрестным дворам и улицам.
- Братан! Каким ветром тебя надуло?– Услышал Толик знакомый голос.
Это был Серега.
- Да, вот прогуливаюсь, кислород потребляю. – В тон ему выдал юноша.
- Так, давай к нам, посидим по-человечески! Или, ты еще не вылечился?
Серега сидел за «доминошным» столиком в компании двух малознакомых Толику пацанов в потертых «косухах». Немытые волосы, во рту сигареты. В руках у них было домино, а под лавочкой стояла сумка с бутылками. «Сомнительная
