Светлана Николаевна была «молодым специалистом», учителем начальных классов в одном из спальных районов, куда ее направили по распределению после окончания Педагогического института.
Она организовала свою работу так, что и грозная администрация школы и занудливые и бдительные родители ею были всегда очень довольны.
Ее отец, полковник, приучил ее с детства к организации и системе, и именно таким образом она и понимала свою работу.
Не то, чтобы она была по-военному строга с детьми, но полагала, что именно порядок и дисциплина в ее маленьком подразделении сможет дать детям старт для будущего образования, ту, первую базу, ради чего она здесь собственно и находилась. Именно это она спокойно и методично объясняла своим «маленьким солдатам».
В своей « идеальной казарме» она поддерживала образцовую чистоту, всегда приходила пораньше, чтобы ликвидировать собственными силами огрехи работы старенькой уборщицы в синем халате с лохматой шваброй и жестяным ведром.
В ее классе не чувствовался как во всей школе такой характерный кислый « детский» запах, потому что все блестело, просто сияло чистотой, а на подоконниках стояли разноцветные горшки с постоянно цветущими цветами.
Кроме того, она не считала зазорным за собственные деньги купить какую-то недостающую вещь своему ученику или накормить в школьном буфете малыша из сложной семьи, которых в ее классе было предостаточно.
В институте ее любимым предметом было рисование, поэтому она предложила организовать в школе Большой вернисаж со свободной темой, где все дети от начальных до последних классов представили бы работы, и сама принесла свои любимые картины в больших черных рамах.
Ее картины изображали пейзажи старого Санкт-Петербурга. Это были симметричные формы дворов-колодцев, жёлтые профили домов, которые прорезала паутина веток черных деревьев и кустов. Героями -дворовые коты и дворники, бегущие куда-то дети, старушки, сидящие на скамейках. Пейзажи, которые отображали внутреннюю жизнь города, ее медленный ход без воздействия каких-либо внешних особых событий, застывшей в определённой момент, и которые контрастировали с бессмертными детскими зайчиками с морковками и ёжиками с грибами, танками, самолётами мальчишек и бесконечными изображениями закатов, рассветов, осенних парков, запечатленных романтичными старшеклассницами.
Директор, серьёзная дама в роговых очках и строгом коричневым платье, произнесла речь, выступили довольные представители родительского комитета с сердечными словами в адрес Светланы Николаевны, потом сыграли туш на рояле и объявили победителей, которым были вручены бесценные грамоты.
После окончания церемонии к Светлане Николаевне подошёл мальчик из старших классов.
Это был рослый крепкий парень, уже вроде бы не мальчик, но ещё и совсем не мужчина, обычной, но приятной наружности, ничем уж так в школе не выделявшийся, ничем плохим неизвестный учителям за все десять лет обучения.
-Здравствуйте, Светлана Николаевна, пробормотал он и смешно захлопал большими ресницами, стесняясь, отчаянно пытаясь преодолеть застенчивость.
— Я Алексей. Я бы хотел вас просить… Не могли бы вы меня научить рисовать, как вы?
Светлана Николаевна никогда не обращала особого внимания на других учеников школы, ни с кем из них не была знакома, никем не интересовалась вне своего "боевого подразделения", но поведение и интерес этого скромного молодого человека показались ей искренними и как-то странно и неожиданно польстили ей, и она ответила:
— Что ж приходи! Попробуем!
— А можно к вам домой? Здесь, в школе, как-то неудобно, и я кое-что уже умею, — спросил парень.
— О боже! Ты даже знаешь, где я живу!
— Да, знаю, в шестой парадной дома напротив моего.
— Ну, давай в семь! Посмотрим, чем я смогу тебе помочь!
А вообще зачем все это тебе надо?
— В семь я не могу. Мы живём вдвоём с папой, и он к уже к семи приходит с работы домой. К этому времени я должен приготовить для нас ужин, позаботиться о домашних делах и сделать школьные задания. Дело в том, что моя мама ушла от нас пять лет назад к одному модному известному художнику. Я ее очень редко вижу. Она все время занята организацией выставок этого художника и проводит много времени за границей, и ей совсем не до меня. Я хочу доказать маме, что могу научиться рисовать не хуже ее нынешнего мужа.
— Ну что ж, это действительно достойный повод, приходи!- засмеялась она.
На следующий день к трем часам молодой человек был у дверей ее квартиры с большим букетом цветов, купленных на деньги, тайно одолженных у папиного бумажника.
Было видно, что он надел самое лучшее, аккуратно причёсан и собран.
Юноша медленно и с любопытством оглядывал ее дом. Казалось, он даже не ел, а жадно и бесцеремонно пожирал глазами все предметы, находившееся там, вникал во все детали и подробности, окружавшие его.
Он держал руки в карманах как будто не знал, куда из деть, и круглил оливковые глаза, переводя взгляд то на хозяйку, то на цветущие белые лилии, то на ее картины, развешенные по всем стенам.
Светлане Николаевне сделалось неловко и крайне неудобно от этого вторжения.
Возникла пауза. Она употребила ее, чтобы поставить цветы, принесённые парнем в большую глиняную напольную вазу.
-Вот мольберт. Вот кисти и краски. Подумай и реши, что же ты хочешь нарисовать? А чтобы это по-настоящему получилось, надо понять, о чем ты именно сейчас думаешь, что тебя сейчас тревожит, беспокоит, что является самым главным для тебя, как бы о том, без чего ты жить в данный момент не можешь и не хочешь? Остальное — только дело техники.
— Хорошо, только, пожалуйста, не смотрите, пока я не закончу!- почти выкрикнул он.
— Ладно-ладно, не волнуйся, я отвернусь!
Она повернулась к нему спиной и стала всматриваться внутрь бутона любимой белой лилии, который всегда привлекал ее и вел куда-то по жёлтым прожилкам лепестков далеко за пределы обычных жизненных обстоятельств в какую-то странную неизведанную бесконечность, другое измерение непознанной красоты и смысла жизни.
Желтая пыльца и острый и пряный запах достигли ее ноздрей. Она задумалась, как будто заснула, впала в дрёму на какое-то мгновение и, вдруг очнувшись, спросила:
-Готово?
-Да, наверное,- робко и неуверенно ответил он.
На картине была нарисована обнажённая женщина, в чертах лица которой, в переданных подробностях и изгибах тела, в самом настроении этой дамы она неожиданно узнала себя.
В каком-то бессилии, не понимая, что же ей теперь делать, поражённая глупостью и безвыходностью данной ситуации, она почти
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+