Его ломало, выворачивало, скручивало судорогой. Он то проваливался в небытие, то вновь просыпался в какой-то серой тоске, чтобы осознать, что боль теперь не отпустит никогда. И не помогут ни слабые дозы алкоголя, ни утешительные слова друзей, ни побег в поля, где можно остаться наедине с Тем, у кого можно криком спросить: «Господи, за ЧТО?» Упасть в траву и всем, что есть, слиться с Матушкой-Землёй, отпуская в неё бесконечные токовые разряды, сотрясающие тело спазмами.
Её сжимало болью так, что свет мерк перед глазами. Дыхание болезненным комком застревало в горле, и воздух вырывался шумно, словно пытаясь преодолеть преграду, чтобы вырваться и освободить лёгкие для очередного судорожного глотка. Зажатая в зубах простыня помогает сдержать стон, нечеловеческий, протяжный – и слёзы в подушку потоками, которые не приносят облегчения. Душу коверкает, выворачивает. Тошнота, непреходящая, заставляет пулей нестись к раковине, чтобы излить горечь, едкую, жгучую. Струя ледяной воды в лицо, в воспалённые от слёз глаза, и страх посмотреть на себя в зеркало, чтобы не схватить первый попавшийся предмет и не запустить в это безобразное отражение, источающее страх и тоску.
Он поднялся на ногах, шатающийся, пьяный, одуревший, словно сдувшийся шар, ставший бесформенным предметом, который без жалости можно выбросить на свалку. Оболочка, лишённая души. Сердце – в тисках, нервы в аду, голова в огне.
Она провалилась в сон, тягостный, серый, поглотивший её сознание, но и там нет отдохновения: ад, беспросветность и вой. Бег по лабиринтам. Поиск Его, Себя, Их...
Боль. Физическую боль можно терпеть, купируя её сильнейшими препаратами, чтобы милосердно облегчить себе страдание.
Душевную боль, разбивающую сознание на осколки, терпеть невозможно. Она, мучительная, разрывающая на части, превращает человека в безвольное существо, бесцельно пытающееся прожить еще одну минуту, один час, один день. В надежде, что завтра не наступит никогда. Потому что "завтра" уже нет.
