Франсуа Винсент (отрывок)

            На этот раз остановился в лучшем отеле Ла Веллы - столицы княжества Андорра. Не стал добираться до нее сам - заказал такси. Машину он возьмет в аренду на горе. Конечно, можно  было прилететь в Тулузу, но почему-то решил держаться подальше от тех мест. И, насколько его туда тянуло - настолько волновался, чего-то опасаясь. По дороге подумал, что прямо сегодня  отправится в путь.  Но снега навалило столько, что добрался до отеля лишь к вечеру. Водитель поднял его чемодан в номер, а он отправился гулять по городу, вытянутому по дну длинного горного ущелья.
Вокруг с лыжами на плечах сновали люди, ехали, забитые снаряжением, машины. Cезон начинался.
Никаких лыж - завтра он все выяснит, поставит точку и закончит с этим – потом будут лыжи. Можно даже перелететь в Альпы.
Трус! - подумал он. - Чего ты боишься? Зачем куда-то бежать? Получай удовольствие. Ты на курорте.
Но почему-то волновался, предвидя эту поездку.
 
            Наутро у ворот отеля его ждал автомобиль. Водителя он не взял, подумав, что это дело должен закончить сам. И вот уже спускается с заснеженных гор по жуткому серпантину в долину. Насколько в Испании была короткая и легкая дорога - тоннель за тоннелем - настолько тяжело было ехать по территории Франции. Поворот за поворотом, где-то знак предупреждал, где-то приходилось об этом только догадываться.
- Дикие места, - подумал он. Но вот уже расстелилось бескрайнее полотно зеленой долины,  и, словно ребенок, он был очарован красотой этих мест, забыв обо всем. А ощущение, которое, схватило его за горло, преследовало и не отпускало, гнало сюда всю прошлую неделю, наконец, оставило в покое. Оно осталось за горами, в аэропорту, в Москве, в его офисе. А здесь он глубоко дышал свободной грудью, больше не думая ни о чем. Спускался в бесконечность, манящую неизвестностью, пахнущую удивительным ароматом французской провинции…
С удивлением заметил, что не пользовался картой. Этот навигатор засел где-то в уголке сознания и гнал машину на северо-восток, где уже не оставалось и намека на сугробы -  только зеленые холмы и жаркое солнце над головой.
 
            Машину бросил посреди булыжной мостовой, и теперь смотрел на старый развалившийся замок, о котором, казалось, знал все. Герб с литерами FV был на месте и, глядя на него, он почувствовал себя увереннее. Почти как в своем офисе, - подумал он, - где был, как у себя дома. Но сейчас его неотвратимо тянуло за ограду напротив, где он должен был что-то разыскать… увидеть… понять... остановить это наваждение…
            Сегодня там не было видно никаких признаков жизни, и он пошел вдоль старинного забора, ища хоть какую-нибудь лазейку. Лазейки не было. Наконец, не выдержав, забрался на каменную ограду, пролеты которой оплетали старые чугунные лепестки узоров, представляя собой несложную для него преграду.  Огляделся и спрыгнул на траву. Он сам не знал, чего искал. Стоял, долго смотрел на дом, наконец, направился прямиком к нему.
И вдруг из-за дома или из лучей яркого солнца,  возникло очертание всадника, которое, быстро увеличиваясь в размерах, летело прямо на него. И снова топот конских копыт!...
Лошадь остановилась всего в каких-то сантиметрах, а наездник, вернее наездница, едва удерживала свое упрямое животное. Он не видел ее лица. Ее фигура загораживала солнце, а черные распущенные волосы переливались в ярких лучах.
- Что вы здесь делаете? Это частная территория! - ее голос был немного низким, настойчивым и не терпел возражений, требуя немедленного ответа. Он растерялся, сделал шаг в сторону, чтобы лучше рассмотреть ее лицо. Перед ним была молодая девушка, загорелая кожа придавала мужественность юной фигурке, а гасконский акцент делал  ее голос решительным. И поневоле он залюбовался. Ее черные длинные волосы развевались на ветру, и он не мог оторвать от нее взгляда. Нет, она не была красива. Красивее русских женщин он не встречал, но каждую француженку всегда выделяет какая-то мелочь, делая ее неповторимой. А две тоненькие косички по краям, которые она заплетала, наверное, чтобы волосы не закрывали лоб и глаза, делали ее ребенком, милым и чудесным. И поэтому, не будучи красивой, она была невероятно обаятельна! На мгновение показалось, что эта девушка кого-то ему напоминает...
- Месье, я повторяю свой вопрос. Как вы здесь оказались?
- Простите. Я неловко махнул рукой, и мои часы отлетели на ваш газон, – нашелся он.
- Вы играли в гольф, и теперь ищете свои часы в доброй сотне метров оттуда?
Ему нечего было возразить.
- Может быть, попросить жандармерию помочь вам поискать часы, которые на вашей руке? Или вы обычно носите две пары?
- Нет-нет. Я уже их разыскал и удаляюсь.
Но стоял и не мог сдвинуться с места...
- Месье, вы уверены, что удаляетесь?
Она издевалась! Девушка была на своей территории, ей было легче, чем ему, чувствовала она себя уверенно и издевалась. Делала это беззлобно, с каким-то интересом, даже с удовольствием, совсем его не боясь.
- Мадмуазель, сегодня жарко, я не рассчитал с одеждой и ... Не дадите ли вы мне воды?
Девушка с удовольствием отметила его находчивость. Видимо, ей тоже стал интересен этот человек, и она не хотела так сразу его отпускать.
- Вашему наряду не достает лыж и палок. С какой горы вы спустились?
Но, этот вопрос не требовал ответа.
- Пойдемте.
Она махнула рукой, приглашая его за собой. Ее лошадь, наконец, сорвалась с места. Ей не терпелось унести свою хозяйку как можно дальше от этого человека. И он следом направился к столь желанному дому. Девушка изящно спрыгнула с лошади, шлепнула ее по крупу, и та унеслась восвояси…
            Он стоял, держа кружку с водой в руках, и смотрел на дом, который был знаком ему до мелочей.
- Куда вы направлялись? - спросила она.
- Сюда, - не думая, ответил он.
- Сюда? - ее черные брови взметнулись, изогнувшись в изящную черную линию.
- Ах да, вы, наверное, турист? Иногда сюда привозят туристов поглазеть на тот замок.
- Он принадлежал семейству Винсент? – неожиданно для себя задал он вопрос.
- Да. Этот древний род растворился во времени, сохранились только развалины.
- Но, вашему дому должно быть тоже немало лет? – продолжил он.
- Столетий. Здесь жили мои предки сто, и двести, и даже триста лет назад.
- Родовое гнездо?
Она снова изогнула красивые брови в ожидании подвоха. Он тут же попытался загладить свою нескромность.
- У вас здесь разводят лошадей?
- Да, у меня небольшая ферма. Сотни лет на этой земле  мы разводим лошадей.
Он стоял с пустой кружкой в руке, снова не зная, что сказать. Но, его притягивал этот старинный дом.
- Вы здесь одни? – нашелся он.
- Почему же, у меня есть старый конюх, раз в неделю приходит садовник. Мне одной не управиться…
Он снова молчал и тупо смотрел на нее, на дом, на кружку. И куда делся уверенный в себе мужчина, на которого в той жизни  женщины смотрели с интересом, а он без труда подбирал слова. А теперь терялся, словно мальчишка, не зная, что сказать. Но чувствовал, что ей тоже не хотелось его отпускать. Почему? Как будто мостик возник между ними, только никто не решался сделать следующий шаг. Поэтому был благодарен ей за предложение:
- Вы голодны? ... Знаете что? Я как раз собиралась обедать. Хотите, я вас накормлю? - неожиданно выручила его она.
            Они прошли в дом, куда он так стремился, пролетев тысячи километров. И вот он здесь. Старые каменные стены хорошо сохраняли прохладу. Там, на солнце, в зимней одежде было нестерпимо жарко, а здесь стало хорошо и уютно.
Дом изнутри казался больше, чем снаружи. Какие-то коридоры, ведущие из гостиной в невидимые комнаты, лестница, уходящая наверх, на второй этаж, и картины... На всех стенах висели старинные картины. На них были изображены люди в причудливых нарядах.
- Вы не теряетесь одна в таком доме? – спросил он.
- Я не одна, - отвечала она, ставя на стол нехитрую еду.
- Взгляните, сколько их здесь. Это все наше семейство.
- Можно?
И, не дожидаясь разрешения, пошел по коридору, разглядывая картины. Он не разбирался в портретном искусстве, наверное, картины художников, рисовавших ее предков, не висят в Лувре. Но все эти лица были выразительны, передавая дух той далекой эпохи. Многие мужчины были с оружием, в военных одеяниях, и ему показалось, что он  попал в настоящий музей.
- Все готово. - Хозяйка положила еду в тарелки, улыбнулась детскими глазами, пригласив к столу. Он стоял, не двигаясь с места, потом взглянул на нее, замер, и на мгновение ему показались эти глаза такими родными. Захотелось, чтобы эти загорелые изящные руки каждый день клали еду в тарелку. Все равно, какую... Раньше ему подавали блюда, а здесь была просто еда. А еще показалось, что он уже сидел когда-то за этим столом и такая же, нет, не эта, но очень похожая на нее девушка, находилась рядом. Сидела, улыбалась и смотрела, как он ест...
Вдруг взгляд его упал на одну из картин.
- Гаспар! – воскликнул он.
- Что? … Откуда вы знаете, как его зовут?
Он оцепенел. Он не мог пошевельнуться. Он нашел то, зачем сюда летел и ехал, и лез через забор. А девушка взирала на него со страхом, не понимая. Он не хотел ее напугать, хотя сам по-настоящему был изумлен... А вот еще один портрет рядом. Эту девушку звали Мариэтт. Он знал это точно. Он хорошо помнил ее лицо, брошь на платье, кольцо на юной руке... И снова ничего не понимал. Наконец, справился с собой.
- Просто, лицо этого человека напомнило одного моего знакомого. Его зовут Гаспар, - нашелся он.
- Вот совпадение! Это мой далекий предок. Портрет конца семнадцатого века. Садитесь, – пригласила она к столу и присела напротив.
- Вы что-нибудь можете про него рассказать? – спросил он, усаживаясь.
- Я знаю очень мало. Родители рассказывали о его печальной судьбе. Он прожил немного. Не успел жениться, завести семью. А, когда ему не было и тридцати, поехал на охоту и случайно упал с высокого обрыва. Разбился насмерть. Обрыв тот неподалеку, он даже виден от моих ворот.
- А эта девушка рядом с ним? Кто она?
- Ее звали так же, как и меня, Мари. Это его сестра. На картине ей семнадцать. Портрет был написан, видимо, незадолго до несчастного случая. А когда все произошло, и Мари осталась одна, девушка уехала в какой-то монастырь, и больше о ней никто ничего не слышал…
Возникла небольшая пауза, и, пока он раздумывал над ее словами, она обратилась к нему.
- Теперь, можно спросить вас?
- Да, конечно, – ответил он.
- Вы бельгиец или из Швейцарии?
- С чего вы взяли? Я русский.
- Русский?
- Что в этом удивительного?
Наконец, он пришел в себя, понял, что проголодался и с жадностью набросился на еду. А когда он нервничал, всегда ел. Все равно что - главное  набивать рот и жевать - дурацкая привычка.
- Русский! Тогда, наверное, вы изучали французский язык в каком-нибудь монастыре! У вас удивительное произношение...
- Что? - и тут еда, которую он не успел прожевать, встала поперек горла и уже летела прямиком в легкие. Он задыхался... Нечем было дышать… Глаза вылезали из орбит. Она подбежала и начала стучать кулачками по его спине...
- Что с вами?... Вам лучше?...
Он  долго кашлял, потом долго приходил в себя. Наконец, оба снова сели за стол.
- Ну вот,  моя еда вам встала поперек горла! – пошутила она.
Он не мог вымолвить ни слова. А что он мог сказать этой девушке? Что на французском знал два или три слова, а кроме