Произведение «ЖИЗНЬ – ПОЕЗД. МОИ ПОПУТЧИКИ – МОИ МУЖЧИНЫ.» автора СветЛанаТ

ЖИЗНЬ – ПОЕЗД. МОИ ПОПУТЧИКИ – МОИ МУЖЧИНЫ.

            Я еду уже в каком последнем или может быть предпоследнем вагоне. И он мчится с совсем другой скоростью, чем те первые вагончики... Все мелькает так быстро, что очень часто возникает желание нажать стоп-кран. Мне очень много лет – в соц. сетях я пишу 86... – и некоторые мужчины иногда спрашивают: - что это за женские хитрости? - что-то ты не похожа на восьмидесятилетнюю старушку... Подумаешь, не похожа – просто сейчас я уже и не знаю, сколько мне лет...
            Не так давно на улице одна цыганка схватила меня за руку и стала вещать – среди всего прочего сказала, что я доживу до 90 лет. Это страшно. Хотя мы часто сами не знаем, чего нам стоит бояться, а чего и нет.
            У меня есть две красавицы. Красавица дочь и красавица внучка. Они меня любят. Был муж, а теперь уже нет. Вернее он есть, но уже не со мною, уже не на земле. Муж был – один. С 19 лет и вот почти всю жизнь... Он   меня любил. Мне повезло.
Но мне вообще-то очень много раз везло с мужчинами. Они меня любили.
            И я их тоже очень люблю.
Чем еще заниматься в последнем то вагоне?! – воспоминания как раз самое что ни на есть подходящее занятие.
Воспоминания из детства - они как какие-то яркие разрозненные картинки... – и почему то так хочется сложить их, как пазлы - в один узор....
Моя мама работала во дворце пионеров. Там было очень много всяких творческих коллективов. И вот однажды летом была организована поездка на большом пароходе по Волге до самой Астрахани. С остановками и концертами во многих городах. Мне было 6 лет и меня тоже взяли, как дочку сотрудницы. А так как мама была часто занята, то присматривать за мною вызвался один парень с оркестра. Он был совсем взрослый, иначе ему меня бы не доверили. И очень симпатичный многие девочки из танцевального ансамбля были в него уж точно влюблены. Ну и я, конечно же, влюбилась в него без памяти с первого взгляда с первого его слова.... И многие из взрослых девочек испытывали ко мне, если уж не ненависть, то чувство досады наверняка. Потому что со мною он проводил, на их взгляд, слишком много времени. Он был очень веселый и даже озорной. И такой ... – ну как бы точнее сказать - эпатажный что ли... – и очень свободный внутренне, что в те времена, все же было большой редкостью. Большинство ребят старались вести себя прилично и производить благоприятное впечатление на окружающих взрослых воспитателей. А ему это было совершенно ни к чему. Очень часто днем мы с ним дурачились и всех шокировали своим поведением. Иногда он был конь и катал меня, взбрыкивая и громко фыркая... А иногда он изображал собаку, и катал меня на спине, и при этом мы с ним на два голоса орали совершенно дурные и часто неприличные песни. Одну я немного помню, там были такие дурацкие слова: «...хорошо быть кошкою и хорошо собачкою, где хочу пописяю, где хочу - напачкаю...». И он даже изображал, как собака задирает лапу на какой-нибудь столбик... - Все девочки возмущались нашими такими экспромтами, отворачивались от нас и шептались... Но потом все равно выбирали момент, что бы отозвать меня в сторонку и вручить мне для моего друга очередную любовную записочку. Я все записочки собирала и складывала в карман. И только поздним вечером, уже после ужина мы стояли с ним где-нибудь на палубе и смотрели на воду, он часто рассказывал мне всякие истории и сказки, причем такие не из книг, он их сам сочинял... А я отдавала ему записки собранные за целый день. Некоторые он совсем не читал, некоторые быстро пробегал глазами... И рвал их на мелкие кусочки и выбрасывал в воду. А я смотрела, как они летели вниз, похожие на маленьких белых бабочек. Мое сердечко стучало, так сильно....- и мне было и печально и в тоже время очень хорошо... Потому что, несмотря на то, что я была еще совсем маленькая, я уже очень хорошо понимала, что ему ни кто из этих девочек совсем не нужен... И всегда чувствовала, что со мною он возится и играет с большим удовольствием, а вовсе не потому, что его просили об этом.... Я не знаю, почему он был таким. Может быть, его любимая осталась на берегу... А может быть, он уже пережил какое-то разочарование, и пока в этой поездке предпочитал личное одиночество. Вечерами иногда было прохладно, я любила ходить в черных брючках и ярко красном свитере, и брючки и свитер были из тонкого облегающего всю фигурку трикотажа. В этом наряде я была как маленькая статуэтка. И мы часто ходили по палубе на руках... Он, конечно, ходил на руках совершенно свободно, а я часто заваливалась, и иногда он придерживал меня за одну ногу, и тогда мне удавалось пройти на более дальние расстояния... Но как бы мы не забавлялись и не играли, все равно я практически никогда не чувствовала себя рядом с ним ребенком. Он со мною никогда не сюсюкал, а я с ним никогда не капризничала... И когда он был не со мною, а просто я была с мамой, и он, проходя мимо, всегда подмигивал мне, мы были в чем-то заговорщиками... И я каждый день ждала вечера, и знала, что мы будем стоять на палубе... – или сидеть в одном из шезлонгов до самого отбоя... И он обнимет меня или закутает в свой теплый свитер, и будет рассказывать мне свои волшебные сказки. Мне очень жаль, что я не помню на каком инструменте он играл, я даже не помню, как его звали... Но очень хорошо помню, как сильно я его любила...
До Астрахани мы не доплыли, потому что случилось большое горе – в каком то городе на пляже у нас утонул один ребенок... пароход развернулся и очень быстро практически без остановок мы вернулись обратно.
Вот такой была моя самая-самая первая любовь.
             Потом я влюбилась во втором или третьем классе. Ему было лет 16, а может и 17. И звали его Вовка Лёвкин. Лёвкин - это фамилия такая. Старшие ребята на нашей улице были просто замечательные, они были как настоящие тимуровцы. Никогда не отвергали нас младших. А все время придумывали для нас всякие игры, мы бегали по улицам и разыскивали записки, и так пока в последней записке не было написано, где же спрятан клад!! Зимой мы рыли туннели в огромных сугробах, они были как лабиринты. Я часто теряла там свои варежки. Недалеко был пруд с крутыми берегами и там мы катались на лыжах. Мальчишки делали трамплины на некоторых горках. И я помню, как мне первое время было страшно летать с этих трамплинов... Но сильнее любого страха было желание слышать это восторженное мальчишеское - у-у-у—у-у – в свой адрес! Но многие девочки так и не решились кататься с этих горок, выбирали обычные без трамплинов.
А летом устраивали генеральные уборки по всей нашей улице с частными домиками, дергали всю траву возле заборов, подметали земляные тротуары. А на полянках между тротуарами и дорогой строили из бревен такие особенные скамейки. Уж даже и не знаю, откуда наши старшие мальчишки притаскивали эти бревна. Строили из них четырехугольник,   и так что бы можно было всем сидеть внутри, и видеть всех кто сидит напротив. Таких мест для посиделок было три – они так и назывались верхние бревнышки, средние и нижние бревнышки в самом конце нашей улицы. Часто звучала команда – бежим на нижние бревнышки!
            А Вовка он был такой, он и старшим всем девочкам очень нравился. Он часто катался на велике. И мне безумно хотелось, что бы он покатал меня на раме. Но он часто катал старших девчонок и в основном на багажнике...
             Моя бабушка считала, что я не должна гулять на улице, когда только –только начинало темнеть... еще все ребята и младшие тоже гуляли и ни кто и не собирался домой. Но моя бабуля выходила за калитку и кричала тоненьким голоском – Светууу-уу—уу - домооойййй!
О!! - как же я ненавидела этот момент. Я подбегала к калитке и умоляла – ну еще немножко совсем – я погуляю!! Я же тут возле дома!! Иногда мне разрешали погулять еще минут 15...
            Однажды вечером, когда моя бабуля ушла дежурить в больницу на ночь, а родители ушли в театр. А мне строго настрого приказали вовремя зайти домой и ключик повесили на гвоздик возле крыльца. Как только начало темнеть, я зашла во двор сняла с гвоздика ключ и бросила его под крыльцо. Потом выскочила обратно на улицу с очень перепуганным видом. Артиська же – чего уж там... - Вовка Лёвкин был на велосипеде!! Ну конечно же спросил, что случилось? А я сказала, что родителей нет, бабушки нет, а я домой не могу попасть!! Ключ уронила под крыльцо. Я знала! Знала, что он поступит, как мужчина!
И он сказал – я тебя не брошу!! Будем вместе ждать твоих родителей и посадил меня на раму своего велика. Мы катались и катались... – это было счастье. Он целовал меня в затылок и говорил:
- это ты пока маленькая, а я взрослый, а потом пройдут годы и это будет совсем-совсем незаметно, что я старше. Годы прошли. Он уехал, куда-то учиться в институт. И больше я его никогда не видела.
            Я очень долго любила Вовку, наверное, аж до 5 класса