Официант

Этот небольшой городок, по неизменному провинциальному обычаю, был тих и целомудрен. В любом городе есть обязательно свой уголок, где можно на время забыться, предоставив полную свободу своей беспечности, а порой, даже смелой фантазии.
Таким местом в этом городе был ресторан на привокзальной площади. Скорее это было, пожалуй, что-то среднее между обычным кафе и довольно приличным заведением, хотя, ради справедливости, надо признать - готовили и обслуживали в нем весьма недурно. Вечерами, по выходным была даже живая музыка.

Официантом в этом ресторане служил некто, по фамилии Кротов. Было ему чуть больше пятидесяти. Крепко сбит, роста выше среднего с легким тиком лица и густой седеющей шевелюрой. О его прошлом знали единицы, и в основном, только то, что когда-то он жил в большом городе, и, то ли за хищение, то ли за растрату, отсидел без малого десять лет.

За эти годы он окреп, огрубел, глаза стали светлее, лицо покрылось загаром, однако, глядя на него, всякий раз возникало ощущение какого-то несовершенства его облика. Несмотря на солидность осанки, отчего-то виделся искаженный его образ - словно на нем был фрак, а ноги в сапогах и вместо манишки - косоворотка. Работал Кротов хорошо, начальство было довольно.

Со временем он освоил тонкости обхождения с клиентами, но раз и навсегда взял себе за правило - ни в коем случае, даже ради приличных чаевых, не заигрывать с посетителями, ни тени лести и лакейства, что вызывало у него брезгливость и презрение.

И вот, как-то летним знойным днем, когда совсем не было посетителей, Кротов, выйдя на порог, закурил и стал глядеть на прохожих.
На площади было немноголюдно, жаркий воздух отдавал гарью, и Кротов, в который раз, окинув взглядом здание вокзала, вдруг заметил как женщина, обмахивая себя шляпой, шла прямо на него. Кротов посторонился, пропустив ее.

Войдя в зал, она огляделась и выбрала столик у окна. И когда женщина, усевшись так, что отсвет белоснежной скатерти отразился на ней, то Кротов мгновенно узнал это чуть припухшее, немолодое лицо, с легким пушком над верхней губой и маленькой мушкой на правой щеке. И все то время, пока Кротов её обсуживал, ему казалось, что это сон, какой-то туман изумления, и всякий раз, подходя к столу, он словно замирал - так был потрясен этой встречей.

Когда женщина аппетитно съела первое и второе, Кротов, поставив перед ней чашечку кофе со сливками, тихим и вкрадчивым голосом спросил:
- Позвольте узнать, каким это ветром вас сюда занесло?
                  
Женщина, чуть не поперхнувшись, бросила внимательный взгляд на Кротова. Затем на её лице стало медленно проявляться: "Да-да, кажется, что-то припоминаю..."
- Узнали?.. А я вас помню, очень хорошо помню... Как можно забыть ваши грязные обвинения, подмётные письма. Я прекрасно помню, как вы топтали меня, лет пятнадцать тому назад. Обещали сгноить, но, как видите, - я жив.

И тут, взглянув на него еще раз, женщина как-то судорожно вздернула плечами, глаза её забегали, на лице выступили красные пятна. Тяжело облокотившись на стол, она закрыла лицо руками. Наклонившись к ней, Кротов доверительно продолжал:
- Я все отлично помню, но хочу, чтобы вспомнили и вы... Если забыли, то я напомню, как вы уничтожали мою жизнь, мою карьеру, лишили меня всего, что я когда-то любил. Я потерял жену, друзей...

И он стал неторопливо рассказывать. И этот рассказ был страшен, ибо Кротов, стоя над ней, с трудом сдерживал волнение, лицо его дергалось чаще чем обычно, и стараясь заглянуть ей в глаза, он низко наклонялся к столу.
- О!... Как страшна и жестока месть отвергнутой, похотливой в своих желаниях, женщины... В пылу отмщения, злоба застит ей рассудок, и тогда нет удержу, она готова на все... Не правда ли? - уже успокоившись, обращаясь к ней, закончил рассказ Кротов. Женшина молчала, закрыв глаза.

- Ну, вот, - вздохнул Кротов, - Весь рассказ... А теперь, скажите, чем мне отблагодарить вас за всё это? - и чуть помедлив... - Пожалуй, крысиный яд подойдет лучше всего... Как вы считаете? Заметьте, мы совершенно одни. Никто нас не видит... Умрете не сразу, но мучительно... Вы слышите?

Она сидела не двигаясь, ее лицо было до того мертво, что Кротов подумал было - не хватил ли её удар, но когда потрепал её за плечо, то она вздрогнув, издала стон.

- Довольно, будет с вас, - сказал он спокойно, - Видит Бог, я удовлетворен, - и, взяв салфетку, с брезгливой поспешностью вытер с ее лба пот.
Затем, нахлобучив ей на голову шляпу, он как-то дико, словно зверь, зарычал:

- А теперь, пошла вон отсюда... Сволочь!
Очнувшись, женшина с трудом поднялась и едва шевеля ногами, не поднимая головы, медленно поплелась к выходу, где широко раскрыв двери, стоял Кротов.