Валент. Глава 20. Гибель бога

        Как описать всю нежность нечаянных мгновений любви? Где отыскать подходящие слова? И можно ли, вообще, описать словами то трепетное чувство, которое появляется впервые, нежданно-негаданно и заслоняет собой весь остальной мир? Сколько написано книг, прочитано стихов, спето песен, только каждый раз оно новое и сколько бы не трудились авторы, подбирая подходящие эпитеты и метафоры, никогда им не суметь выразить в словах, насколько это чувство прекрасно и неуловимо.
          Валент растворилась в поцелуях колдуна и совсем забыла, что поклялась никого не подпускать к себе так близко. Но Кумара, ведь нельзя сравнивать со всеми другими мужчинами — он особенный, такой же, как она, его не стоит бояться, к тому же, он так нежно собрал все слезинки с ее ресниц, словно бабочка провела крылышками — чуть-чуть щекотно и хочется, чтобы она еще раз коснулась лица.
        В тумане легких прикосновений растворилась острая палка, воткнутая в сердце — заноза, никогда его не покидавшая с тех самых пор, как много лет назад Валент покинула родной дом. Но теперь боль исчезла, и пришло непонятное желание самой попробовать на вкус губы колдуна. Валент потянулась к ним всем своим существом, ведь нужно узнать, почему они у него такие мягкие.
          Губы Кумара оказались горькие, как полынь, и сладкие, как мед.
        Это было настолько удивительно, что она решила досконально изучить природу загадочного вкуса, подольше задержаться в сложнопередаваемом аромате, выяснить природу странного сочетания вкуса и запаха: мед и полынь не могли обидеть ее или испугать, наоборот, они влекли за собой в таинственную даль, звали окунуться с головой в неизведанные ощущения и успокаивали голосом Кумара:
          — Не бойся, госпожа, я никогда не сделаю тебе больно.
          Шепот колдуна смешивался со сладостью меда и Валент растеклась от него безвольной лужицей по колкому матрасику, но на все неудобства ей было наплевать. Вслед за медом пришел дурманящий запах полыни: взбудоражил, закружил голову, затуманил сознание — голос Кумара затерялся среди легкого шороха полынных зарослей.
        Валент прислушивалась, вдыхала горький аромат и поспешно срывала рубашку с плеч колдуна. Одежда мешала, она заслоняла собой тайну запутанного медово-полынного вкуса, нужно было освободиться как можно скорее от всех покровов — это было очень важно, и многочисленные застежки бесили нетерпеливую девушку, потому что эфемерный туман грозил ускользнуть от нее, а этого нельзя было допустить — загадка еще не разгадана.
          Когда терпкий запах полыни горячим вихрем проник в нее, она только вздрогнула: не от боли — от неожиданности. Сладко-медовые бабочки легкими касаниями расползлись по ее животу — губы Кумара владели ее телом, его руки, мягкие и бережные, удерживали ее словно пушинку, а внутри Валент буйствовал, чародействовал, ворожил, заполняя ее своей осенней горечью, полынный запах, а каждый всплеск меда заставлял трепетать ее сердце, вырывая из груди тихие стоны.
        Заколдованное тело рвалось навстречу волнам, горьким и сладким одновременно, спешило и радовалось новым, неизведанным чувствам; взгляд болотно-зеленых глаз утопал в непроницаемой черноте — Валент не опускала ресницы, она не могла все пустить на самотек — ей нужно было понять природу колдовства. Сплетенные тела содрогнулись под захлестнувшей волной горького меда, и она смогла выдохнуть.
          — Госпожа моя! — горячий шепот вернул к жизни из полынного дурмана, сердце восстанавливало сбитый ритм, а губы девушки ловили ускользающий запах.
          Ладони оставили кровавые царапины на боках Кумара, но это было необходимым условием колдовского ритуала. Если бы он потребовал крови Валент — она, не задумываясь, отдала бы ее всю без остатка, но и нескольких капелек хватило, для его завершения. Грудь Кумара вздымалась, как кузнечный мех, сердце гулко стучало прямо по ребрам девушки. Колдовской обряд завершен.
        На маленьком матрасике тесно, но им хватало места, потому что оторваться друг от друга они все еще не могли. Желто-зеленые глаза ошеломленно сверкали и дрожали драгоценными изумрудами, ладони упивались своей властью над покорившимся мужским телом, обследуя каждый его неизведанный участок. Ее шею щекотали смешные жгутики, свитые из волос Кумара, и их тоже необходимо было изучить — тонкие руки перебирали жесткие волосы.
          — Зачем они тебе? — шептала Валент в яремную впадину на шее парня.
          — Это дреды, госпожа моя — обычная прическа для колдунов, — жарко шептал тот прямо в вихрастую макушку. — Они способны накапливать в себе энергию. Чем длиннее волосы, тем больше энергии они могут удержать, и тем больше амулетов я смогу наполнить…
          — Как ты узнал меня? — перебила девушка. — Ведь ты с самого начала решил не отдавать меня Маварию.
          — Я проверяю наемников — это моя обязанность в отряде, и я сразу понял, что мы связаны с тобой.
          — Но как ты это понял? — допытывалась Валент.
          В ответ на это по ее груди и животу снова заползали бабочки, а губы закрыл горький нежно-медовый поцелуй.
        Не мог Кумар ей сказать, что больше всего в новоприбывшем мальчишке-охраннике его поразило черно-золотое свечение ауры — смертельная печать, и только потом, он увидел зеленые девичьи глаза, заполненные упрямством и затаенной болью. Кумар не мог ей сказать, что готов был убить Мавария, который предъявлял на нее свои права, еще тогда, у городских ворот, в то же время он готов отступиться, если это поможет освободить ее от чуждой сущности. Архитектору он обязан был своей жизнью — тот выкупил его из подвалов одного из своих заказчиков, с тех самых пор колдун был предан своему освободителю и сопровождал его везде, как личный телохранитель, проверяя ауры наемников.  
          Кумар молчал, как обычно, а полынный дурман захлестывал их с новой силой, заставляя сплетаться на узком матрасике. Валент чуть не утонула в новой накрывшей волне полынного меда, но зато она почти проникла в самую суть ускользающего запаха. Почти. Тяжело дыша пересохшим горлом, разлепляя, сведенные на спине колдуна руки, она решила во что бы то ни стало разгадать тайну горького аромата. Как-нибудь потом. А сейчас она устала от непривычных колдовских ритуалов.
          Колдун бережно уложил на матрасик спящую девушку, укрыл своей большой курткой, быстро оделся и занял свое место возницы — он мог долго обходиться без сна, за это отвечал один из амулетов в нашейной связке. Многое нужно обдумать, а времени совсем не остается —только что, под его руками Валент светилась: ее аура зловеще вспыхивала и переливалась черными сполохами, тяжелым золотом наливались глаза, вытесняя болотную зелень.
        Третья сущность снова восстановилась, и с каждым таким разом она все сильнее — скоро девушка погибнет от полного истощения. Колдун вспомнил темные тени под глазами девчонки и мрачно вздохнул.
          Существовал всего один единственный способ уничтожить враждебную сущность — его должен был поглотить Пожиратель магической энергии, живущий внутри Валент, больше ничего сделать было нельзя, но мощности Пожирателя не хватает, чтобы справиться с более сильным противником — чтобы усвоить, нейтрализовать враждебный заряд ему нужна дополнительная мана.
        Если бы Кумар мог накапливать в своем теле природную энергию, все было бы куда проще, но он мог только стряхивать частицы ее в амулеты и накапливать там, а уж потом вместе с заклинанием выпускать обратно в пространство. Он много чего мог, из того, что неподвластно обычному человеку, но в данном случае он был бессилен.
          Колдун угрюмо смотрел на хвост лошади. Ему предстоял нелегкий разговор. Что ж.
        Привязав амулет к поводьям, а поводья к скобе железного остова фургона, Кумар бесшумно скользнул в черноту ночи.

          Ольсо резко открыл глаза, рука непроизвольно сложила пальцы в ограждающий знак, но он сумел подавить всплеск маны, впрочем, абсолютной уверенности в этом не было. Демоны их всех побери! В призрачно-желтом свете Большой Луны перед ним возникло лицо колдуна, тот прикладывал палец к губам, призывая к молчанию.
        Что-то случилось. Серьезное, раз задействована сила скрывающего амулета, иначе Ольсо проснулся бы раньше, почувствовал бы непрошенного гостя. Маг посмотрел вопросительно.
          Кумар распылил над головами спящих пассажиров зеленый порошок из мешочка на поясе — теперь можно поговорить, не опасаясь, что кто-то проснется и подслушает, помешает разговору. Здоровяк Фарха, охраняющий этот фургон, спал богатырским сном, вдохнув полной грудью сонной травы.
          — Как ты посмел?! — яростный шепот мага не оставлял сомнений, что тот в бешенстве от наглости поступка Кумара.
          — Прошу простить меня, мессир, — колдун опустился на одно колено, чтобы не возвышаться горой над сидящим магом и сохранять равновесие в трясущейся повозке.
          Голова Кумара почтительно склонилась, лицо скрылось за длинными жгутиками, он знал, что в силах мага убить его одним движением пальца — не помогут никакие амулеты. На амулет необходимо настроиться, а сила мага — он сам и есть энергия. Колдун молча ждал, когда Дракон усмирит свой гнев.
          — Ну?! — наконец, маг справился с яростью внутри себя. — Зачем пришел?
          — Она скоро умрет, господин мой, — колдун не стал уточнять, кто именно, оба они знали о ком речь.
          — Видел, — раздраженно буркнул Ольсо.
          — Божественная сущность сильна, Пожиратель не может уничтожить ее целиком, ему не хватает маны, — колдун не поднимал головы, выказывая полнейшую покорность.
          — Я видел сполохи ауры. Ты для этого пришел, сказать то, что мне и так известно?
          — Помогите ей, господин мой, — решился колдун. — И моя жизнь будет принадлежит Вам без остатка…
          — Не мямли, колдун! — перебил маг. — Это я знаю и без твоих заверений! Это ты должен выполнять мои требования, а не я твои просьбы!
          Кумар покорно склонил голову.