Снимок

На стене над диваном, в простенькой деревянной рамочке висел чёрно-белый снимок. Фотограф случайно поймал момент, когда Она увидела кого-то за его спиной, махнула ему рукой и весело засмеялась. Светлые волосы растрепались от ветра, подол ситцевого сарафанчика облепил её ноги, а яркая улыбка и призывный жест руки, как будто кричали,- «Ну что ты там стоишь?! Иди скорей сюда!».
 
            Он смущённо топтался у порога, понимая, как нелепо он выглядит в своей дешёвенькой старой болоньевой куртке и кургузых индийских джинсах. Не делая попытки пройти дальше, он смущённо забормотал:
- Это … Завтра мне в армию уходить,- при этих словах он стянул со стриженой «под ноль» головы, цигейковую шапку. Смешно оттопыренные уши налились пунцовой краской,- Вот зашёл попрощаться. Ещё сказать хотел … давно хотел, но всё как-то никак … ты мне с первого класса самого, очень нравишься. Можно я писать тебе буду? Ты не думай, я не прошу чтоб ты отвечала. Я рад буду, если напишешь. А если нет … то тоже ничего. А ещё фотографию хотел попросить. Я видел, когда у тебя день рождения был. Я случайно попал. Меня товарищ привёл, а ты не заметила. Ты тогда альбом показывала. И там фото. Как на стене, только меньше. Можно?
            Она достала из серванта фотоальбом, быстро пролистав его, нашла нужную фотографию. Подошла к нему, и передавая снимок, неохотно предложила:
- Может быть пройдёшь? Расскажешь как вы тут, в деревне. Я год здесь не была, отвыкла уже.
- Нет, что ты. Меня дома ждут. Дядья собрались, родня всякая. И тебе мешать не хочу. Пойду я.
 
            Он писал ей почти каждый день. Ночью закрывался в умывальнике, ставил перед собой её фотографию и описывал как проходит его служба. Если был в карауле, то писал или под грибком, в свете раскачивающегося от ветра фонаря, или в карпоме, когда его смена ложилась спать. Он никогда ей не жаловался, старался описывать всё в шутливой форме. Он мечтал что однажды напишет так хорошо, что ей захочется вдруг ответить ему. Чтобы не помять и не испачкать её фотографию, он уговорил штабного писарчука закатать снимок в пластик. За работу он отдал писарю единственное своё богатство, часы подаренные дядей. Но не жалел ни о чём, ведь теперь даже сырость не могла испортить её изображение.
            Когда после учебки их перебросили в Афганистан, он писал ей про горы. Какие они красивые в разное время суток и года. Писал про быстрые холодные реки в ущельях. Смеялся, описывая ишачка Ваську, приблудившегося на их блокпост. И про толстую, старую и беззубую эфу, которую они с ребятами подкармливали разведённой сгущёнкой, и ловили для неё тараканов.
            Но однажды он не смог ей больше писать. В тот день Он подорвал себя гранатой, чтоб не попасть в плен. Но предварительно спрятал снимок под камень.
 
            Моджахеды равнодушно проходили мимо истерзанного трупа. Переворачивали пинками трупы других солдат, осматривая не осталось ли чего ценного. Молоденький пуштун случайно задел камень, под которым лежала фотография. Озираясь по сторонам, чтоб не заметил кто-то из старших, схватил снимок и спрятал его под халат.
            На привале его поставили в дозор на горном склоне, и пока солнце не спряталось за вершинами гор, он вынул фото и стал его рассматривать.
- Всё же красивые женщины у гяуров. Зачем нужна эта война? Вот до войны, сын старосты их деревни уехал учиться в СССР. Женился там и остался жить. Я бы тоже смог. А может быть и с этой девушкой, что на фотографии, встретился бы. Хотя, если бы не война, то гяур который взорвал себя гранатой, был бы жив. И если эта девушка так ему улыбалась, то у них всё было бы хорошо.
            Он не успел додумать свою мысль. Чья-то сильная жёсткая ладонь зажала ему рот, и холодная острая сталь ножа пронзила его сердце.
- Ну-ка чурек, что ты там разглядывал,- произнёс молодой мужчина в камуфляже, поднимая залитый горячей кровью снимок. Обтёр его о халат мёртвого пуштуна, взглянул,- Фотография! С кого-то из наших снял, сука!- затем сунул снимок в карман разгрузки.
 
            Прошло много лет. Двое мальчишек шли по улице после уроков. Оба только недавно переехали в это село. У одного отец, выйдя на военную пенсию, купил здесь дом. А у другого мать, похоронив бабушку, осталась жить в родном доме.
- А правда что твой отец воевал в Афганистане?- спросил один.
- Да. Он там от командира взвода до командира десантно-штурмового батальона дослужился. Если хочешь, давай зайдём. Я покажу тебе награды, отец не запрещает мне их трогать.
            В доме мальчишки долго перебирали боевые ордена и медали, затем стали рассматривать фотоальбом. На одной из страниц, среди фотографий однополчан владельца альбома, лежал чёрно-белый снимок с улыбающейся девушкой.
- А почему эта фотография здесь?- спросил один. Затем приглядевшись, охнул,- Ой! Это же моя мама! У нас на стене точно такая же фотка висит! Только размером больше! Можно я возьму её, чтоб маме показать?! А завтра верну!
 
            Вечером Она разглядывала закатанную в пластик свою фотографию. Она лишь смутно помнила, как подарила её своему однокласснику, уходившему в армию. За эти годы в её жизни было столько событий, что она совершенно забыла о том странном случае, и о смешном лопоухом пареньке.
- А ведь он обещал писать мне,- вспомнила Она,- если он писал, то мама обязательно сохранила его письма.
            Среди старых вещей Она нашла большую стопку писем в серых армейских конвертах. Всю ночь и весь следующий день она читала их, охая над описаниями горных вершин и стремительных рек. Смеясь над проделками игривого ишачонка, и сочувствуя старой беззубой змее. Иногда она начинала тихо плакать, роняя слёзы на пожелтевшие страницы. Ведь она всю жизнь мечтала встретить того, единственного и любящего, и не рассмотрела. А он любил её тихо и беззаветно где-то в дальнем далеке, разглядывая её снимок. И думал о ней, царапая огрызком карандаша письмо, в свете едва тлеющей аккумуляторной лампочки.
 
            Вечером раздался стук в дверь, и в комнату вошёл высокий седой мужчина. Он не проходя дальше, топтался у порога, растерянно бубня:
- Это … Мне сын рассказал, что хозяйка фотографии нашлась. Вы не подумайте чего плохого, я её у духа забрал. А он видимо с тела одного из наших бойцов взял. Их двенадцать было, мальчишек тех. Я искал чья это фотка, даже домой каждому писал, но никто не знал. Так она у меня и хранилась.