- Это ты так оплачиваешь мою милость?!
Князь Яромир был взбешён. Яростно сжав кулаки, он снизу вверх смотрел на возвышающегося над ним Остромысла:
- Для чего я тебе давал серебро? Как ты мог допустить, чтобы русичи провозгласили Рюрика князем? Ты понимаешь, что на моей земле, рядом со мной появился соперник, который может покуситься на мою княжескую власть?! Ты видел, как по прибытию его чествовали руяне? Как будто князь руян он, а не я. Так что же, воевать мне с ним? А? Или прикажешь мне бояться его? Мне, чей род идёт от самого Водоакра[1], владевшего Римом, не пристало пугаться малолетнего потомка князя Вандала[2]! Но и так не должно быть, чтобы на одной земле два князя было. Убраться должен Рюрик с моей земли. Невмоготу мне это терпеть.
- Зря кручинишься, князь. Рюрик тебе не соперник – Святовита беру в свидетели. – Спокойно и с улыбкой ответил Остромысл. - Ты просто не замечаешь своей выгоды. Разве он тебе враг? Твой враг – даны, так они и Рюрику враги: повинны они в смерти его отца. Недруги тебе франки? Так побили мы их. Выходит – союзник он тебе, а не враг. И на землю твою не претендует. Все помыслы его направлены на то, чтобы землю своего отца, неправедно присвоенную Цедрагом, вернуть. А ты ему в этом подсоби, помоги этой землёй овладеть.
- С Цедрагом воевать меня призываешь? Ради чего?
- Воевать не призываю, а помочь прошу. Вот ты говоришь, чтобы он убрался с твоей земли. Так помоги ему в этом. Тебе от этого одна выгода: и Рюрика не будет на твоей земле, и русичи, которые не хотят быть под твоей властью, уплывут вместе с ним.
- Да-а! Не ожидал я, что он так быстро в силу войдёт. Рассчитывал, что под моей властью будет, думал, что через него бодричей в узде держать.
- Так твои ожидания оправдываются. Ты пойми, князь! Корни Рюрика и воинов его – русичей всё равно на земле руян. Мало ли чего случиться может – судьба воина переменчива, и боги не всегда бывают к нам благосклонны. В трудную годину кроме тебя им приткнуться будет не к кому.
- Вот именно: корни их здесь. А не случится ли так, что от этих корней росток пробьётся и крона его будет простилаться над моей властью?
- Власть твоя над ним будет, если поможешь. А помощь просят у сильного или у родичей. Не раздумал породниться с ним? Ты вроде обещал женить его на Красимире?!
- Боюсь, что женитьбой на Красимире его к себе не привяжешь.
- А ещё не забывай, что Рюрик рос в твоём княжеском доме, и что отец твой князь Рус спас его мальчонкой. Рюрик об этом не забывает и уважение и почтение выказывает тебе, поднося вот это золото.
Остромысл приподнял довольно увесистый мешок и положил его на стол перед князем.
- Золото? Не серебро?
- Золото. Убедись сам.
Яромир развязал мешок, и перед ним открылась куча золотых украшений, переломанные оклады икон, византийские монеты и многое другое. Князь закрыл мешок:
- Уважает – говоришь?.. Да-а, щедрый посыл. Видно богатая добыча была. Интересно, а сколько он себе взял? – Алчно загорелись у него глаза.
Остромысл, чтобы не усиливать эту алчность, решил солгать:
- Нисколько. Всё дружине роздал и на ремонт и покупку ладей потратил.
- Вот оно что! Щедрёхонек Рюрик-то, и поэтому русичи провозгласили его князем. А ты ему присягнул?
- Пришлось. Ты же сам меня к нему приставил.
- Чем же он тебя прельстил?
- Обещал он нам всем ещё походы и добычу. И Рюрик надеется, что и ты, князь, со своими воинами примешь в этом участие. Чай и добыча будет при этом немалая.
- Да-а, ты своё не упустишь… Дерзким отрок-то стал. И упорным в своих целях. Говоришь – обещает добычу хорошую? Интересно, а на кого это он напасть-то задумал?
- Данов хочет усмирить.
- Данов? А сил-то хватит?
- Надеется всех бодричей ещё поднять.
Князь Яромир опять нервно заходил по комнате и, нахмурившись, остановился перед Остромыслом:
- Ладно, дам я своё добро на этот поход, но только при условии, что он возьмёт в жёны мою дочь Славомиру.
- Так она ребёнок ещё!
- Ничего, подрастёт. У Рюрика тоже под носом усы только начинают пробиваться.
* * *
Ближний дружинник князя Цедрага Кресомысл стоял перед сидящим за столом князем, переминался с ноги на ногу и смотрел, как князь, удручённый полученной вестью, уткнулся в свою ладонь и нервно тёр пальцами виски.
- Ты точно слово в слово передал мои слова императору Людовику? – Наконец поднял голову князь.
- Как можно! Так и сказал ему, что Рюрик пришёл со своей дружиной и на месте разрушенного данами города Бранибора возвёл новый. Все поборы с купцов себе забирает, в твою казну от этого ничего не перепадает, и твоей власти не подчиняется. На что он ответил, что угрозы франкам от этого не видит.
- А про помощь, про помощь-то…
- Сказал, чтобы с братом ты, князь, сам договаривался, а воинов своих сейчас дать не может – того и гляди, что мурманы опять на него нападут. А если ты, князь, хочешь помощи от франков, то проси помощи сначала у его сына Лотаря, земли которого граничат с твоими.
- Вон оно как повернулось! – Цедраг встал из-за стола и начал задумчиво ходить по комнате. – Сколько мы воинов можем собрать?
- Тысяч шесть соберём.
- А ещё вагры, варны, глиняне, смоляне… А у Рюрика сколько в дружине?
Кресомысл покачал головой:
- Не будут бодричи воевать против бодричей. У Рюрика боярином Траскон со своими воинами, а его бодричи помнят и уважают. А Рюрик людей не обижает: безземельным помог землю заросшую и заброшенную после разорения данов поднять, говорят – семена на посев даже выделил, лошадей и коров неимущим раздал. Много бодричей хлынуло под его руку. Да и дружина у него неслабая – русичи теперь под его началом, а за спиной – князь Яромир со своими руянами. Всегда поддержит если что.
- Говорят, говорят… Почему мне никто ничего об этом не говорит? Кто тебе говорит? – С раздражением произнёс Цедраг.
- Слухом земля полнится.
- Так что говорит слух: сколько всё-таки воинов у Рюрика?
- Говорят, что только в дружине больше тысячи будет.
- Говоря-ат! – Передразнил князь Кресомысла. – А у меня в дружине и то меньше. А ведь их всех кормить надо. Чего это они все к нему примкнули? Какие такие золотые горы он им наобещал?
- Слух прошёл, что побили они кого-то и добычу изрядную поимели.
- Интересно, кого?
- Того не ведаю.
- Эх, прознать бы: где есть такие места добычливые! Ты сам рассказывал, что франки на что богатые, и то у них мурманы разбой учинили. – Цедраг вдруг замер и изменился в лице. – А что если… Ладно учту… Тогда с ними точно одному не сладить.
Цедраг криво усмехнулся:
- Лютичей себе Рюрик в дружину набрал. Врагов наших…
- Руяне не лютичи.
- Они с ними заодно и всегда их поддерживали. Знаешь что, - князь повернулся к Кресомыслу, - собирайся-ка ты в путь!
- Опять к франкам?
- Нет. На этот раз бери ладью, воинов и плыви к данам, к их конунгу.
- К данам? – Удивился Кресомысл.
- Да, к ним. Раз на франков опереться нельзя, то поезжай к ним и передай конунгу, что князь Цедраг предлагает ему дружбу и просит помощи в усмирении врагов наших общих – лютичей. Увидим – останутся ли руяне после этого на бодричской земле? Но этого ты ему не передавай. Так я, к слову сказал. Ты всё понял?
- Понял, князь.
Кресомысл с задумчивым видом направился к своим воинам. Подойдя к одному из них, вместе с которым были у франков, он отвёл его в сторону:
- Изявлад, ты язык саксов разумееешь? Разъясниться с ними сможешь?
- Смогу мало-мальски.
- Ладно, это ты рассказывал, что Рюрик семье брата твоего помог?
- Я, – расцвёл в улыбке Изяслав, - и семенами, и скотом…
- Как думаешь, встанет после этого твой брат горой за Рюрика?
- А как же! Благодетель…
- А если придётся воевать с Рюриком, пойдёшь на брата?
- Это как же?! – Растерялся Изяслав.
- Вот и я не хочу. И чтобы не допустить этого, отправляйся-ка ты к сыну императора франков Лотарю и сообщи ему, что наш князь Цедраг в союз с данами вступил.
- С врагами нашими?! – Ахнул Изяслав.
- Тихо ты, не шуми! – Одёрнул его Кресомысл.
- Так они же землю нашу разорили, побили сколько! – С возмущением зашептал воин.
- То-то и оно! А князь Рюрик об этом помнит и простить не может. От франков к Рюрику езжай, найди там Траскона и расскажи ему об этом. Поклон ему не забудь от меня передать – помнить он меня должен.
- А сам-то что?..
- Мой долг волю князя исполнить. А как исполню - к Рюрику подамся. Правды в его деяниях больше.
[1] О том, что Одоакр был русином (руянином, рутеном) свидетельствует каменная плита, сохранившаяся до нашего времени в Зальцбурге (Австрия), на которой современники Одоакра на латыни увековечили память св. Максима с учениками, убитых воинами Одоакра: "Лета господня 477. Одоакр, вождь русинов, гепиды, готы, унгары и герулы, свирепствуя против Церкви Божией, блаженного Максима с его 50 товарищами, спасавшихся в этой пещере, из-за исповедания веры, сбросили со скалы, а провинцию Нориков опустошили мечом и огнем". Запорожские казаки еще в 17 веке хорошо помнили происхождение своих вождей от Одоакра. В 1648 году гетман Богдан Хмельницкий обратился по случаю войны с Польшей к казакам с воззванием, в котором он призывал следовать примеру их славных и воинствующих предков, владевших под руководством Одонацера (Одоакра) 14 лет Римом.
[2] Князья ободритов считали своим предком Владимира – сына Вандала.
