У моего деда по молодости был сосед, ну прямо вылитый дед Митя из знаменитого фильма «Любовь и голуби». И звали-то его тоже Митя. Только вот дело было вовсе не в схожести физиономий. Любил Митяй к бутылке приложиться, а в то время мой дед делал вино яблочное, да еще вкусное такое, что к нему люди ходили, заказы делали. Вот и Митяй к моему деду повадился. Мол, налей да налей, и поводы-то разные выдумывал, то «за картошечку посаженную», то «за огород вскопанный», то «после банюшки немного положено». Тут, в один прекрасный день, улучил он минуту, когда его жена баба Катя картошку в мешки повязывала, и пошел к деду моему. Выпросил бутылочку «на пробу», и только Митяй с дедом моим к воротам вышли, как дверь с грохотом открылась. На пороге стояла нахмуренная баба Катя, упершая руки в бок и исподлобья поглядывающая на Митяя, готовая смести все на своем пути. Сосед, конечно, не растерялся после стольких лет «тренировок» и ловко бутыль под свой затертый пиджачок спрятал. Баба Катя тоже не растерялась и мастерски выдернула его с дедова двора, готовясь к бою. Из соседних окон повыглядывали любопытные, настраиваясь на то, что сейчас будет концерт. Вот и понеслась «Фигура вторая. Печальная». Баба Катя с руганью и криками за дедом Митяем, а тот от нее припустил, да так, как в молодости не бегал никогда. Сам еще винцо-то к груди прижимает и подвывает горестно так, печально, как пес побитый. Так вот и жили, а потом бабы Кати не стало. Возраст и старческие болячки дали о себе знать. Дед Митяй все горевал, плакался по первости, а потом у него это в привычку вошло, и запил он без бабы Кати безбожно. Придет, бывало, к деду моему и начнет, схватившись за стакан:
- Вот была бы тут Катерина моя, она бы мне жару дала. Как мы с ней жили, как жили… Ой! Не скучно, весело. А теперь вот кто жару-то мне будет давать?
И залпом стакан хлебает. Не то, чтобы Митяй к моему деду зачастил. Хаживал к нему, бывало, но квасил у себя, а один раз деда к себе уломал прийти посидеть с ним немножко. Дед мой как раз крышу делал и после тяжелого рабочего дня на уговоры соседа согласился. Сидели они дотемна, Митяй, как обычно, голосил про бабу Катю, не забывая подливать себе в стакан. Моего уставшего деда сморило под ночь, он у соседа дома и уснул. До своего дома не дошел. Вот и сидел Митяй и сам с собой вел заунывную беседу, и только засыпать начал, как на кухне раздался сильный грохот посуды. Слышно было, как со звоном все летело на пол, и голос такой знакомый оттуда как закричит:
- Ну Митька, ну паскудник! Вот алкоголик ты недобитый! Управы нет никакой на тебя! Сейчас все бутылки найду и побью! Все побью! И тебя тоже заодно!
У Митяя тут же чуть не случился «Инфаркт Микарда». То ли оттого, что скоро все его запасы уничтожат, то ли оттого, что сейчас нагоняя получит от призрака бабы Кати. Сам еще Митяй до конца не осознал, но вместе с моим перепуганным дедом дал деру через окно, порвав все шторы. Вот тебе и «Фигура третья. Разлучная». Всю ночь дед с соседом просидели, ни слова друг другу не сказав, только молча многозначительно переглядывались. Утром Митяй слезно просил, буквально умолял деда с ним пойти проверить. Дед сам был напуган, но сосед его схватил намертво и волоком к себе. Прошли они осторожно на кухню, и тут «Инфаркт Микарда» захотел нагрянуть к Митяю второй раз. Зрелище представляло собой огромные спиртовые лужи и кучи побитых бутылок с другой посудой. Все запасы Митяя были уничтожены за одну только ночь явившимся призраком бабы Кати.
- Ну что, дали тебе жару, дядь Мить? – спросил уже после мой дед у соседа, когда они уже тихо сидели на завалинке. Митяй грустно смотрел немигающим взглядом вдаль и думал о своем.
- Угу, - последовал тяжелый и полный разочарования вздох, - вот и как теперь жить?
Дед промолчал и тоже глубокомысленно вздохнул, устремляя свой взор на раскинувшийся позади домов лес. Так и просидели они оба молча до полудня, каждый в своих мыслях.
Дед потом рассказывал мне, что с того времени Митяй пить перестал, но долго не прожил и умер через года два в одиночестве и тоске по жене Екатерине. А когда мыли его да к похоронам готовили, у соседа лицо было такое, словно улыбался он. Похоронили его рядом с женой, как и полагается. Могилы их сейчас хоть и поросли травой, и памятники уже выцветшие, старые, но на фотографиях еще видно смеющегося деда Митяя и серьезную, хмурую бабу Катю.
