Заболела у Петьки животновода нога. Болячка выскочила на таком месте, по которому проходит самый рубчик сапога.
Во время работы от малейшего прикосновения боль простреливала такая, что не было терпежу.
Показал Петро эту напасть фельдшерице. Она приложила мазь, забинтовала и отправила Петра на работу.
Время, было очень серьёзное, к дисциплине относились строго. За невыход на работу, могли отправить на принудительное лечение от пьянки, а пьёшь ты или нет, это мало кого интересовало, раз колхозный мужик, значит пьяница!
Нормальные в город перебрались. А те, кто в колхозах навоз топчет, кроме как землю ковырять и коровам хвосты крутить ни на что не способны.
Петро работал на коровнике, подчищал за коровами стойла.
Босой ногой в навоз не полезешь, а в сапогах рубец болячку так натирает, что мочи нет.
Пробовал Петро подворачивать сапог, так она болячка эта ниже спускается и никакая мазь ей не помогает, она от мази больше становится.
Вечерами, когда он снимал сапоги и надевал брюки на выпуск, было легче.
Но как только штанина касалась больного места, у Петра пропадало всякое желание прогуливаться.
К гулянкам он неравнодушен. Все сверстники обзавелись семьями, а Петро все еще ходил по гульбищам, да по деревенским пятачкам, где молодежь собиралась.
Парень видный, и пользовался он этим, своекорыстно.
Гулял с разведёнками! Обнадёживал, жил в семье женщины, а затем переходил к следующей.
Ел пил за счет подруги, а потом ещё и насмехался над тем, над, чем смеяться нельзя и стыдно. Чем наносил жестокую обиду и не только девушке!
От людей болезнь не спрячешь, вот и пришли к выводу колхозные девицы, что Петьку испортила какая-то обиженная, несостоявшаяся невеста.
Народ стал сторониться Петра, боясь, что болячка может перекинуться.
Молодежь гнала его с гулянок, и если он не уходил то расходились сами. Мужики даже с ним выпивать перестали.
Петро узнал, что в Курске, в районе Мурыновка живет бабушка знахарка, она может выговаривать насылы.
Отпросившись у зоотехника, в воскресный день, собрав гостинцев, бабка денег не брала, поехал Петро по указанному адресу.
Ездил он раза три. В последний раз приехал домой, от болячки даже следа не осталось.
Бабка дала ему новый носовой платочек с завязанным в него пшеном и велела высыпать это пшено на распынях, то есть на трех стороннем перекрёстке и платок кинуть тут же и зёмлицей прикопать, дабы не поднял кто из детей.
Мол, птички пшено склюют и болезнь, хворобу унесут. Петро так и поступил, только по врождённой безалаберности, или может по вредности своей, он этот откид сделал на местном выгоне, посреди деревни.
Где расходились три малоезжие дороги, а люди там ходили каждое утро. И узелок он не развязал, а бросил так, рассчитывая, что кому надо тот и так проклюнет!
Шла на колхоз, на дойку, молодая доярка. И подняла тот откид!
Пошли по телу незаживающие болячки. Если у Петьки одна была, то у Галинки от пяток до пояса, как пшеном обсыпало.
Год маялась девка, болячки прятала, мужское трико с себя не снимала. Ни больница, ни бабки Знахарки, ничего не помогало.
Так в муках прошел ровно год! День в день всё пропало, даже розовые следы от подсохших болячек ушли! И вернулся наговор назад к той особе, которая нашептывала.
Но там Ведьма мудрая, она знает, чем занимается и защиту на себя ставит мощную.
На ней амулетов навешено, что на новогодней ёлке игрушек. Не пробивает её чёрный наговор и пошло всё это дело назад на Петра.
А он в это время в городе в КПЗ сидел. Подрался с пришлыми парнями. Его приходили бить родственники очередной брошенной им девицы.
Но Петька здоров как бугай, он в одиночку четверых пришлых побил и очень сильно.
А тут, как на грех, из города ППСники приезжали вроде с проверкой, а по сути дела сами к местным девкам на гулянку.
Ну и взяли они Петра под белы рученьки, для отчёта, вроде как по вызову ездили.
Привезли в отдел здорового парня ни одной царапины, а к утру Петро скончался!
Все внутренние органы язвами покрылись. А причину смерти указали в справке «сердечная недостаточность».
Несерьёзный парень Петро! Не выполнил того, что было ему велено Знахаркой. Разнесли бы, склевали птички зерно, доярка бы год не маялась, а так получился тройной возврат с не утихшей обидой, что и закончилось смертью безвременной.
|
