ЛЮДОЕДЫ. Глава вторая

         Меня зовут сэр Томас Белл. Я – сын прославленного рыцаря графства Эршир – сэра Фредерика Белла, бывшего одним из первых поединщиков Шотландии. Едва я научился ходить, как отец посадил меня на коня. Когда он пустил коня в галоп, я очень испугался и хватался за всё, что только можно было. Когда я стал чуть старше и опытнее в обращении с конём, отец дал мне в руки копьё и начал обучать всем премудростям поединка. Надо сказать, учителем отец был очень строгим: довольно часто более сотни раз в течение дня он заставлял меня мчаться с копьём наперевес, пока я  не научусь с первого раза точно бить в цель. И я благодарен отцу за все эти тяжелые уроки, которые закалили мои тело и дух и, со временем, сделали меня сильнейшим поединщиком нашего графства.
          Отец не только научил меня сражаться копьём и мечом, но и дал много других знаний: история, литература, французский и немецкий языки. К своим восемнадцати я был столь образован, сколь и силён. Никогда не забуду свою первую победу в турнире. Я был первым во всём: и на мечах, и в седле. Разумеется, после триумфа, имея все права зваться «настоящим» рыцарем, я решил немного расслабиться. Втайне от отца заглянул в таверну, а после четырёх или пяти кубков хорошего вина ушёл оттуда в сопровождении некой, весьма недурной, девицы, имя которой я не помню.
         Проснулся я на следующее утро в каком-то сарае. Рядом со мной сладко спала та самая барышня и, кроме моего плаща, на ней не было никакой одежды. К своему ужасу, отвернувшись от девицы, я увидел стоящего надо мной отца, испепелявшего меня взглядом. Надо ли объяснять, какую после этого лекцию он прочитал мне о рыцарях, о достоинстве, о чести, о морали и о многом другом. Краснел я тогда, как созревший помидор. После этого дня все мои уроки стали ещё тяжелее.
       - Коли находишь в себе силы прожигать молодость, найдёшь их и для пользы! – говорил мне отец.
        Мне даже начало казаться, что до этого отец со мной был ещё слишком мягок. Я жил, словно солдат – по воинскому распорядку. Никакого вина и никаких девиц. Только упражнения, только уроки. С ранними лучами солнца подъём, после заката – отход ко сну. Я даже мысленно проклял тот день, когда так прогневал отца.
        - Как же я жениться-то буду, отец, если ты меня не выпускаешь? И я всё время либо на коне, либо с мечом в руках, либо сижу за партой?- порой говорил ему я.
       - Время придёт. Наберёшься ума. Спесь пройдёт. Тогда и женишься! – отвечал он.
       И вот мне уже двадцать три. Я уже закалён всеми уроками и наставлениями престарелого отца. И вот уже более четырёх лет(можете представить?) не целовался с девушкой! И это в то время, как все мои сверстники умели обращаться с женщинами. Было даже как-то неловко. Зато я по-прежнему был сильнейшим поединщиком графства Эршир, и готовился принять участие в турнире по Шотландии. Мне предстояла схватка с лучшими бойцами королевства. Но благодаря тяжёлым урокам отца я был абсолютно уверен в том, что смогу быть хотя третьим в числе победителей турнира. Перед поездкой в Эдинбург отец впервые изменился и стал воодушевлять меня перед грядущим испытанием. Он сказал, насколько почётно звание лучшего. Но ещё больше он рассказал о великой чести, предоставляемой победителю – о праве вознести на своём копье королеву любви и красоты.
         - Ты можешь преподнести венец на своём копье абсолютно любой даме, которая только приглянется твоему сердцу. А красавиц там будет не мало. И каждая хочет быть королевой. Каждая хочет, чтобы могучий и благородный рыцарь преподнёс венец именно ей. Какая красавица, став королевой любви и красоты, останется равнодушной к рыцарю, преподнёсшего ей венец? Вот твоя мать не осталась ко мне равнодушной много лет назад, - говорил отец.
          Его слова укрепили мой дух. Теперь мне было мало стать третьим и даже вторым. Юлий Цезарь говорил: «Я предпочту быть первым в каком-нибудь варварском городке, нежели вторым в Риме!» Вот и я намеривался быть только первым.
          Наступил долгожданный день состязаний. Выходя против первого противника, я увидел, сколько красивых девушек наблюдает за нами двумя. Я нашёл на трибунах отца. Он взглядом пожелал мне удачи. Теперь я точно всех сокрушу.
           Я победил первого соперника с одного удара. Просто сшиб его с седла. Так же сокрушил и второго. Потом третьего, четвёртого, пятого, шестого. И вот мне предстоит схватка за звание лучшего. Мой соперник сорокалетний граф Эдинбургский, более десяти лет подряд являвшийся победителем турниров. Все прочили и в этой раз ему победу. Я вновь начал волноваться. Но найдя на трибунах отца и увидев его серьёзный взгляд, я отбросил все сомнения.
           Мы помчались навстречу друг другу. Он ударил меня копьём в бок, но я остался в седле. Я также ударил его копьём, но он тоже устоял. Мы снова сошлись и снова ударили друг друга копьями. И снова оба остались в седле. Мы в третий раз помчались навстречу друг другу. Я вспомнил слова отца. Всё, что он говорил. И сосредоточил все свои силы на этом ударе. Мы сошлись. Удар! У меня в глазах всё потемнело. Я всё ещё в седле. Раздалось ликование. Когда глаза прозрели, я увидел, что мой соперник лежит на земле. Я победил! Я лучший! Я сделал это, отец! Теперь мне предстояло самое приятное. Сейчас я вознесу на своём копье королеву любви и красоты. Сам король Яков I возложил венец на моё копьё, и я принялся рассматривать  всех красавиц на трибунах. О Боже! Как их много! Сколько здесь красивых лиц и глаз! Сколько милых улыбок! Даже не знаю, кого и выбрать! И тут я увидел её. Какой прелестный лик, голубые глаза, золотые волосы. Она сидела в окружение каких-то престарелых тётушек и была единственной, кто мне не улыбался. Я остановился и смотрел только на неё. Она смотрела на меня, я – на неё. Я никогда ещё не видел таких красавиц. Ей! Ей я вручу этот венец. Она будет моей королевой любви и красоты. Только она этого заслуживает. Я наклонил копьё и протянул ей венец. Судя по взгляду, она была очень удивлена. На её лице даже заиграл лёгкий румянец. Девушка повернулась к тётушкам, её сопровождавшим, словно спрашивая их одобрение. Тётушки, одна за другой кивнули., и девушка скромно взяла венец с копья. На миг она мне улыбнулась. Но только на миг. Я бы отдал всё, чтобы узнать, кто эта красавица и познакомиться с ней поближе.
           Её звали Кейт. Ей недавно исполнилось восемнадцать. Она была дочерью одного из благороднейших баронов. В тот же день я и мой отец, используя его знакомства в Эдинбурге, напросились к барону в гости, где я познакомился с этой чудной девушкой. Я был впечатлён не только её красотой, но и манерами. Говоря со мной, она смотрела либо в сторону, либо вниз, словно боясь пересечься взглядами. Один раз я заметил, что стоило мне отвести от неё взгляд, она тут  же направила ко мне свой. И тут же отвела, когда я к ней повернулся.
         Меня удивляло: эти тётушки, окружавшие её во время турнира, и сейчас всюду за ней ходили. Я так хотел побыть с ней наедине, объяснить, что она моему сердцу стала дорога, даже прочесть ей балладу о любви, специально выученную мной накануне. Но эти тётушки лишали меня такой возможности. Они следили за каждым её шагом, за каждым её жестом. И сама Кейт перед тем, как что-то сделать или сказать, поворачивалась к ним, словно спрашивая одобрения. Наконец, мне удалось остаться с ней вдвоём. По крайней мере, я так думал, пока не заметил тех самых тётушек, наблюдавших за нами из-за угла. Я объяснился ей в любви. И даже прочёл стихи. На вопрос взаимны ли мои чувства, она неуверенно оглянулась и, встретившись взглядом с тётушками, которые тут же начали качать головами, ответила:
- Нет!
          Мои старания были тщетны. Совсем эти старухи запугали бедную девушку строгостью своего воспитания.   
       Как я узнал позже, её отец. Барон, специально приставил к своей дочери этих тётушек, чтобы они воспитали настоящую леди, которая не станет бросаться в омут с головой и завязывать мимолётные, грозящие разбить её сердце, романы с первыми встречными кавалерами. В молодости эти старухи были очень жестокими кокетками. И сейчас они прекрасно подходили для роли бдительных стражей поведения юной баронессы.
       Но я не жаждал никакой корыстной цели. У меня и в мыслях не было причинить боль сердцу Кейт. Я решил добиться её любви. Не могли же эти старухи вечно ей командовать? Я выждал, пока она выйдет на прогулку. Она вышла в сопровождении большой свиты. Когда Кейт присела на скамью, отделившись от сопровождения, я с голубем послал ей письмо. Но одна из тётушек (вот дьяволица!) это заметила. Она, подойдя, отпугнула голубя, взяла из рук девушки свёрнутое письмо, развернула и порвала в клочья. После этого они тут же увели девушку в дом. Ночью я, встав под её окнами, читал самые нежные стихи о любви. Я даже нанял музыканта, чтобы он играл под её окнами в момент чтения мной любовной баллады. Я заметил, что она подошла к окнам и некоторое время стояла и слушала. Но потом она неожиданно исчезла, а вместо неё я увидел в окне ту самую тётушку, что порвала моё письмо.
         Через пару дней я решился на более твёрдый шаг. Я ко-как забрался по стене к её окнам. Я, конечно, мог разбиться. Но не разбился же! Это меня тогда мало волновало. Я подтянулся к окну и постучался. Я молил бога, чтобы стук услышала только она, а не кто-то из этих старух. Ещё сбросят меня отсюда! Я услышал лёгкие шаги. Шторы раздвинулись. Это была она! Кейт! Она с ужасом оглянулась и, с ужасом приоткрыв окно, сказала, что мне не стоило это делать: оказалось, одна из тётушек была с ней в комнате. Только она крепко задремала. Я продолжил объясняться ей в любви и сказал, как она мне дорога. Кейт, краснея, умоляла меня спуститься, чтобы не разбудить тётушку, не говоря уже о том, я могу разбиться насмерть, а она этого не хочет. Я же наоборот, несмотря на её протесты, обещая не создавать шума, аккуратно влез через окно в её покои. Тётушка спала довольно крепко. Я вновь спросил о взаимности своих чувств. И тут она призналась мне в сердечной склонности. Она испытывала ко мне чувства ещё с того момента, как я преподнёс ей венец на турнире. Но строгие тётушки не позволили ей предаться любви. Мы поцеловались. Я без всякого шума покинул её комнату и спустился на землю, пообещав вернуться и сделать её счастливой. Она ещё долго смотрела на меня из окна и послала воздушный поцелуй.
            Через некоторое время мы вместе с отцом снова напросились в гости к барону. И тогда я попросил у него руки Кейт. Он этого не ожидал. Но сказал, что будет рад, если суженым его дочери станет такой благородный рыцарь. Кейт была очень рада. Я впервые увидел на её лице долгоиграющую улыбку. Моя милая Кейт! Мы теперь будем вместе! Навсегда! Свадьбу сыграли через два дня. Строгие тётушки были недалеко. Но Кейт впервые смотрела на меня и улыбалась своему счастью. Улыбалась мне. Я навсегда запомнил эту счастливую улыбку.
              Через неделю после свадьбы мы отправились в наше графство. Я решил показать красоты наших земель, и мы поехали на прогулку. Я показал ей наши поля, деревни, берега. Кейт сказала, что прежде ничего такого не видела. Мы разговорились.