Соавтор

Выходные страшили пустотой. Валера сидел за компьютером, просматривая  клипы, ролики, комментарии. Попадались занимательные, но настроения вчитываться, вслушиваться, смеяться, тем более комментировать не было. Душу липкими лапами брала в плен тоска. Нельзя сказать, что Лозицин так уж сильно страдал из-за ухода жены. Его добила комичность ситуации. Поистине, ни одна женщина в мире не смогла бы выкинуть фортель круче Альки!
 
Поженились они чуть больше двух месяцев назад, но брак не продержался даже медовую фазу! В свадебное путешествие собирались в Прагу. Если бы всё шло как надо! За день до отлёта их турфирма объявила о банкротстве. Новостные программы  переполняли сюжеты о застрявших в аэропортах пассажирах, о постояльцах гостиниц, с которых требуют повторную оплату номеров, о толпах, осаждающих офисы турагентства. Валерий три недели провёл в очередях, пытаясь вернуть потраченные впустую деньги. Новобрачная отдыхала в деревне своей бабушки – сомнительная замена старинным европейским улочкам! Выныривая из сумасшествия разъярённых масс, Валерий спешил к жене. Поджав губы, она выслушивала рассказы о чиновничьих препонах и благословляла на дальнейшие подвиги. Однажды Валерий застал в гостях у Альки своего друга Федота. Бывшего друга, конечно. Так вот глупо закончилась семейная жизнь, а заодно и многолетняя дружба.
 
Сотрудники поздравляли вернувшегося после отпуска Лозицина со свадьбой, когда следовало сочувствовать разводу. Не верили ему сначала, думали: не хочет проставляться. Ан, нет! Вскоре поползли подтверждающие слухи: Валеркина Лисичка действительно выходит замуж за Федотова. Из-за её беременности, в которой был виноват не супруг, а его товарищ, всё произошло очень быстро. Для Валеры началась настоящая пытка! Буквально все шептались за спиной несчастного рогатика. Он чувствовал себя смертельно больным, с которым не общаются, опасаясь подхватить заразу.
 
На работе приходилось хотя бы чем-то заниматься, а дома… Валерина родня к его семейной жизни подготовила тётушкину квартиру. Раньше её сдавали, но теперь, раз парень остепенился и задумал строить семейный очаг, жильцов выгнали, сделали ремонт – живи, радуйся. Вот он и жил, только радости мало. Если мать, не стесняясь в выражениях, начнёт разговор об Альке, он мог сорваться. И так тошно! Мама невестку звала Лисой, что-то остренькое, раскосое было в её личике. Эта Лиса, по словам матери, бросила молодого супруга, ухватившись за его приятеля, как только узнала, какие у того перспективы. Федотова отправляли в Германию на полтора года.
 
Тыча на разные ссылки, просматривая крикливые новости и навязчивые объявления, Лозицин крутил в голове варианты страшных мук для своего обидчика. Завязка могла отличаться, но кульминация и финал оставались неизменными: Федотов кричит от боли, стонет, корчится в муках, а затем униженно просит прощения.
 
Внезапно ход мстительных размышлений застопорился. Валера почувствовал чьё-то присутствие. Не услышал звуков дыхания или движения, не видел тени, не уловил запах, но застыло всё внутри, напряглись пальцы, задрожали колени.
 
– Кто здесь?! – спросил Валера.
– Не оборачивайся. – Голос режущий, не громкий, потусторонний.
 
Первое, что хотелось сделать: обернуться и увидеть незнакомца. Мышцы отказались повиноваться, Валерий сидел истуканом.
 
– Кто ты такой? – пытался он преодолеть нарастающую панику.
– Твоя Муза, – усмешка, – если тебя устроит это имя. Открой новый файл, назови его: «Убийство без отягчающих обстоятельств». Будем сочинять сценарий.
– Я не умею.
– Набирай текст под диктовку. Скорее. Работы много!
 
Валерий по-прежнему не мог повернуться, встать, сдвинуться с места, а работать «мышкой» и печатать на клавиатуре сколько угодно! До четырёх часов утра парень барабанил по клавишам. Когда небо за окном посветлело, незваный гость, хрустнув чем-то, сказал:
 
– Ложись спать, вечером продолжим.
 
Тело затекло от многочасовой неподвижности, распухшие пальцы ломило, глаза слезились, их, будто скребли изнутри. Валерий машинально сохранил документ, свернул вкладки и выключил компьютер. С трудом вылез из-за стола. Спать! Свалился не раздеваясь.
 
Жизнь Валерия переменилась. На работе он ни с кем не общался, взаимодействовал с коллегами сухо, по делу. Сотрудники замкнутость Валеры списывали на его неудачный брак, а отёчность лица, покрасневшие глаза и трясущиеся руки на бытовое пьянство, которое казалось неизбежным следствием. Когда Лозицин пришёл к начальнику с заявлением об увольнении, тот не особенно удивился – спивается человек!
 
– Я очень хорошо понимаю твою ситуацию, – доверительно говорил он, – но ведь это не выход! Бросишь ты работу, деградируешь, кому от этого лучше? Не стоит твоя Лисичка этого. Смирись! У них уже и дочка растёт.
 
– Причём тут Алька, Иван Тимофеевич? – сухо поинтересовался Валерий. У него не было душевных сил даже на удивление, – я увольняюсь по другим причинам.
 
– Уходишь в другую фирму? – с сомнением спросил начальник.
– Нет. Я занялся… некоторым образом… Короче, пишу один труд… это творческая работа, она отнимает много сил.
– Наука? – округлил глаза Иван Тимофеевич. Слишком долго они всем коллективом думали, что Валерий спивается.
– Вроде того.
 
О своих достижениях начинающий сценарист никому не сообщал. Попав неожиданно для самого себя в омут литературной деятельности, технарь до мозга костей не знал, как объяснять всплеск писательского таланта.
 
Валерий бросил работу из-за непосильной нагрузки. Ночей не хватало. Теперь, когда по его сценарию начали снимать криминальный сериал, помощник режиссёра названивала каждый день и требовала ускориться. В тёмное время суток, когда положено спать, Валера набирал текст под диктовку замогильного голоса, а днём правил опечатки и отсылал готовый файл по электронной почте. Он так и не видел, кто ему диктует, и не воспринимал то, что печатает. Только на следующий день, перечитывая, мог следить за сюжетом.
 
Кровь стыла в жилах, когда Валерий знакомился с собственным произведением. Маньяки, жертвы, психопаты, кровь, слёзы, месть, расправы. Грубое, жестокое, беспринципное чтиво. Что только телевизионщики в нём нашли!
 
Неприятности начались после выхода пятой серии. Лозицина вызвал следователь по особо важным делам. Делать нечего, пошёл. Встретили его напряжённо. Следователь – угрюмый, утомлённый майор лет сорока на посетителя почти не смотрел. Включил диктофон и, перебирая бумаги, вёл допрос. Лозицин отвечал машинально. Кабинет казался ему знакомым. Серое окно, сквозь которое видно глухую кирпичную стену. Покосившийся шкаф, царапины на его дверце. Тщедушный кактус около монитора. Красновато-коричневый сейф с примитивным запором. Валерий где-то читал это описание.
 
– Вспомните, Валерий Аркадьевич, где вы были двадцатого июня прошлого года. Это важно. С утра до полудня.
 
Весь конец июня Валерий проторчал в турагентстве, вернее, во дворе дома, где его офис.
У Лозицина в горле сжался неприятный комок. Запинаясь, ответил:
 
– У меня тогда сорвалась поездка в Европу. Турфирма обанкротилась. Я пытался попасть в офис, чтобы вернуть деньги.
 
Майор кивнул и уточнил:
– Кто может подтвердить?
– Кто?! Да там тысячи людей толкались.
– Значит, никто подтвердить не может…
– Как же! Меня видели… все! – Лозицин осознал, что люди, измученные многодневным ожиданием, вряд ли запомнили, когда они встречали в злополучном дворе того или иного человека.
– Хорошо. Меня интересует ещё одна дата. Двадцать седьмое августа.
– Почему? Почему она вас интересует? – нервно воскликнул Валерий, слово «хорошо» из уст майора его напугало.
– Почему вы напряглись, Валерий Аркадьевич?
– Ничего я не напрягся! Чего мне напрягаться? Объясните, зачем спрашиваете?
 
Лозицин помнил двадцать седьмое августа. Именно тогда впервые появился Войс, так Валера называл типа неизвестной природы, который диктовал ему сценарии. Именовать Музой язык не поворачивался, низкий треснутый голос принадлежал, по впечатлению, существу мужского рода, если у них вообще есть разделение по родам.
 
– Это была суббота, я весь день дома просидел, вышел только за пивом часов в шесть вечера.
– Странно, вы, как будто готовились, – Следователь неприятно усмехнулся и положил перед Лозициным фотографию.
 
Валерий оторопел.
– Кто его так?
– Думаю, что вы, Валерий Аркадьевич, – ледяным тоном произнёс следователь.
 
Лозицин чуть не подскочил на стуле, но сник, поймав суровый взгляд работника полиции.
 – Впервые вижу этого… его.
– Однако не только хорошо помните день гибели, но и подробнейше описали все обстоятельства. А вот ещё полюбуйтесь!
 
На стол легла фотография растерзанного тела девушки.
– Её убили двадцатого июня.
– Сожалею, но не знаком ни с ней, ни с тем мужиком. Прошу, отпустите! Мне, правда, нечего сообщить!
– Вы уже всё сообщили. Подробности жизни и смерти жертв изложили в своих сценариях. Труп девушки, кстати сказать, нашли ровно в том месте, которое указано во второй серии вашего «Убийства без отягчающих обстоятельств». Насчёт отягчающих обстоятельств не соглашусь. – Следователь постучал по столу карандашом.
– Не понимаю, простите, – заёрзал Лозицин.
– Не понимаешь?! – рассвирепел майор, – не понимаешь? Зинаида Васева числилась пропавшей. Искали, наделись, что жива! Вдруг приходит сюда подруга и говорит, мол, кино показали про Зину: где училась, где жила, с кем общалась, как пропала, а ещё… где тело спрятано! Выпроваживали девчонку, думали, свистит, однако, настойчивая оказалась, грозилась сама искать. Выслали всё-таки группу в указанное вами место. И что же? Обнаружили!
– Может она и того. Сама.
– Что сама? – неожиданно успокоился майор.
– Подруга сама спрятала там, где в кино сказано, а потом, к вам…
– Нет. Всё, Лозицин, хватит юлить. Пиши признание.
– Погодите! В чём признание? Я сочинил сценарий, который совпал с реальными событиями. Ну, и что? Разве это преступление?
 
Следователь не стал отвечать на вопросы, долго и вдумчиво изучал растерянное лицо писателя, потом протяжно вздохнул и сказал:
– Идите, Валерий Аркадьевич. Постарайтесь не уезжать из города. Это в ваших интересах.
 
Лозицин не помнил, как добрался домой. Угодил в западню, точно последний кретин! Получается, Войс не вымысел диктовал, а самые настоящие преступления описывал! Эти тёмные сущность высматривают, что, как и где приключилось, а потом диктуют наивному лошку подробности?
 
До сегодняшнего дня Валерий считал, что ночной гость – плод воображения, как бы другая сторона личности его самого, проводник неосознанных фантазий. Но откуда сам Лозицин, пусть даже и подсознательно, мог угадать детали реальных уголовных дел? Следователь не очень-то поверил в случайность, да и Валерий сомневался, что такие совпадения возможны.
 
Подумать только! Он выдал сто двадцать серий! Сегодня отправил последнюю. Завтра надо подписывать контракт на второй сезон. Валерий метался по комнате. А если и в остальных сериях полиция углядит никому не известные подробности убийств?! Пожалуй, маньяком объявят. Надо ж было бомбу замедленного действия