Не звенят бубенцы

Это  все из-за Греки, чтобы его раки съели. 

Шли с ним вечером, настроение отличное, улыбки на лицах, музыка в ушах. У меня романс Кусикова «Бубенцы» на музыку Бакалейникова, Грека насвистывал “Чижика-Пыжика”.

И подкатывает сзади две серые “Волги”. Выходят трое в штатском: Ваши документы.

Нормальная ситуация. Что надо делать в таких случаях? Конечно, предъявлять, потому как хулиганы и грабители документы не спрашивают. Тем более что у меня были с собой визитки, можно было все решить миром. Но Грека вскипел, как чайник.

- А кто вы такие, чтобы документы спрашивать? 

И попытался с разворота ударить ногой в голову близ стоящему. 

На шестьдесят седьмом градусе его остановили натренированной подсечкой, и Грека рухнул на асфальт.

Тут нас и приняли. Бумс-хлоп-епст-бздынь-пук-бряк. Че за дела? Я получил неожиданный  удар в лоб с бесплатным фейерверком и довольно ощутимый тык в ребра, после которого захотелось отползти в канаву и позвонить маме. Грекой играли в мини-футбол с таким азартом, как-будто готовились к матчу с Бразилией.

Все закончилось также неожиданно, как и началось.

Суровый голос: Грузите их в машину. В отделении разберемся.

Нас с Грекой посадили на заднее сиденье, предварительно надев наручники и аккуратно пригнув головы перед дверцей.

Это было всегда выше моего понимания. Для чего полицейские, сажая нарушителей в машину, так бережно придерживают голову, чтобы тот, не дай бог, не ударился, предварительно перед этим, использовав его, как спарринг-партнера для отработки смертельных ударов. 

А у нас с собой было по дозе на брата. Короче, статья двести двадцать восьмая, чтобы было всем понятно, вырисовывалась намертво. 

Дальше все закручивалось плоховатенько. Греку увели “просто поговорить”  в соседнюю комнату, а мне устроили допрос под протокол. Ну, конечно, дали “пару лещей”  для приличия, чтобы слова не забывал и поехали.

- Кому продаешь наркотики?

- Не продаю, покупаю. Для себя. – Это я сразу начал срок скашивать.

- У кого? Фамилия, адрес?

- Не знаю. Взял на закладке.

- Где закладка?

- В туалете на автовокзале. Второе очко от окна, под правой подошвой.

- Как это?

- Она съемная. 

Тут я говорил чистую правду. Чего уж тут скрывать.

- Ну, вы даете. Скоро в очко нырять будете за дозой. Телефон какой?

- Не знаю. – Тут я был искренен как никогда. Грека знает.

- Кто такой?

- Он сейчас с вашими сотрудниками беседует.

Сунули мне протокол, и повели в камеру.

- Может, отпустите, - сделал я безнадежную попытку.

- Сначала в бане помоем и еще покормим. И тогда уж. Потерпи двое суток.

Через два дня все быстро разрешилось. Решение судьи: угроза обществу, давить таких наркобаронов надо, вероятность побега, приплюсовали сопротивление при задержании. Оставить под стражей. -  Ну, зачем так-то? Ничего святого  и, как итог - два месяца в камере пока идет следствие.

Сижу, думы думаю, как мне из всего этого выскабливаться. Да, вляпался по самые ноздри. Гад, Грека. Кстати, как он там? 

И все дальше идет своим чередом. Жду суда, хожу на допросы, раскладываю пасьянс: сколько попросит прокурор, в каком настроении будет судья, и сколько дадут, учитывая мое чистосердечное признание. 

Вызывают на очередной допрос. В комнате трое. Предложили сесть, дали закурить.

- Чай будешь?

О, жизнь, кажется, налаживается. Налили полную кружку.

- В принципе, ты нам не нужен. Твои приятель нам все рассказал.
Молния в голове: Грека не мог сдать. Даже, если его пилили  двуручной пилой.

- На свободу хочешь?

Я молча кивнул. Как бы не спугнуть удачу.

И повели все трое со мной беседу, как отцы родные. И что я еще молод, и если меня закроют, то вся жизнь будет покалечена, а они-то уж постараются. И я должен в это поверить. И вообще, надо вставать на путь исправления, и думать о будущем.

Вербуют, подумал я, но расслабился и не сразу понял смысл происходящего.

А смысл был следующим. Где-то в глухой деревне существовало секта единоверцев «Белые голуби». И никак эту секту не могли прикрыть, надо было брать с поличным, а это никак не удавалось. И вот мне предлагали внедриться в эту секту и помочь операм. - Всего-то? Да, раз плюнуть. Зато: “свобода, свобода, свобода, девочки, карты, вино…”, - заиграло у меня в голове.

- Согласен?

- А то.

- Подпиши. Детали обговорим потом.

- Что это?

- О неразглашении.

- А, понимаю.

И подмахнул, не читая. Как в банке при выдаче кредита. И жду, когда отпустят.

- А что это за секта такая “Белые голуби”, голубятники что - ли? Это, вроде, не преступление.

- Нет, не голубятники. Это скопцы.

- А это, кто такие?

- Ну, уродуют себя, отрезают части тела.

- Пальцы?

- Члены.

Стоп, приплыли, дальше не гребем. Во, влип. Ничего  себе, детали обговорим потом.

- Вы что, наркотиком просроченным кололись или водку паленую пили такое мне предлагать? Не, я не согласен. Рвите бумагу.

- Поздно, братец. Обратного пути нет. Или нам помочь, или в тюрьму, на “десяточку”.

- Да, ты не переживай, все будет под контролем. У нас там есть свой человек, он тебя порекомендует, что ты хочешь войти в секту, соглашаешься на оскопление, а во время ритуала мы их и возьмем. Ты, мы видим, парень боевой. Такие нам подходят.

- Боевой-то  боевой,  но, ребята, не на столько. Сравнили ритуал с казнью.

- Мы будем контролировать каждый шаг. У нас камеры поставлены, и группа захвата будет начеку. Успеем во время.

Фиг они успели. Не буду рассказывать, как я на это подписался, видимо сильный травмировался при душевных разговорах. Больше нечем объяснить.
Наступил день икс. Сижу в избе, жду, когда надо мной обряд будут исполнять. Старший у них,  говорит:

- Брат, сначала мы хотели, чтобы ты лишился  «удесных близнят», но потом  подумали, что ты сразу сможешь сесть на белого коня. 

Это значит, что мне все отрежут, под самый корень. Во, веселуха.

А у меня состояние: хоть хереса бутылку, хоть обухом по затылку. Одна мысль, когда штурм начнется? Где эти  камеры, верчу головой, пытаюсь обнаружить. Хоть знак какой подать. И не убежишь. Сижу голой задницей на стуле, как на огородном стульчаке, только дырка поменьше, трясусь, как в лихорадке, руки привязаны, в дырке достоинство мое свисается, скукожилось все, как у первоклассника после купания, чувствует нехорошее, под стулом таз. Ну, вообще, полный пушистый зверек.

Старший овечьи ножницы точит, его братия ритуалы радеет.

Захотелось проснуться от такого сна. Но я же не сплю, бляха-муха, только остро ощущаю: жизнь – не удалась. Поиграл в Штирлица. 

Ну, все, хватит.  К черту такие игры. Считаю до десяти и выбрасываюсь вместе со стулом в окно. Пусть без меня ловят этих скопцов. Один, два, три, четыре, пять… Мама родная!!! Какая боль, Аргентина – Ямайка: сто – ноль!

Это какой-то  опостыш из секты подполз сзади, когда я ни сном, ни духом не ожидал такого сюрприза, и отработанным приемом резанул меня под самый корень.

Тут ОМОН врывается, шум, гам суета, дым, ложь  и провокация. Но мне это было уже не интересно. Я впал в кастрацию.

Выходили меня. Полгода в больнице провалялся. Привинтили мне вместо утерянного органа какой-то пластмассовый заменитель. Попробовал, вроде работает. Хорошо, что живой остался. И на свободе. А вот Греке не повезло - в тюрьму загремел, там его и зарезали через неделю. У смотрящего увел телогрейку. В ней и похоронили. 

Даже на работу устроился в леспромхоз. Подальше от людей. Начальник злой, как собака. Любимое выражение: “Я тебе яйца с корнем вырву”. На мне обломался. Показал я ему свое хозяйство, чтобы он словами не разбрасывался. Сник леспромхозник. В ступор вошел. Таким и увезли в психушку. До сих пор диагноз поставить не могут. А я, ничего, работаю.

Иногда под звук пилы пытаюсь напеть романс Кусикова, не получается. Слова: “Пусть же кони с распущенной гривой с бубенцами умчат меня в даль”, помню, а мелодию Бакалейникова потерял. Ну и ладно

Не про меня этот романс. С бубенцами проблема.