Рыбацкие чудеса.
Чудеса случаются редко, иначе к ним привыкнут, и они уже не будут чудесами.
Да и время сейчас не то, не для чудес. Водяные, кикиморы, шишиги разные, - собрали свои пожитки в волшебные узелки и покинули поля, болота и речки, где им стало неуютно. Леший тоже плюнул на свою службу по охране лесов, и ушел в бессрочную спячку. Живая природа на наших глазах умирает. Она отравлена ядовитыми сбросами и выбросами, в реках рыба выбита достижениями «модернизации» - электроудочками, а в лесах - животные истреблены мощными скорострельными ружьями. Природа уступает дорогу миру машин, которые движутся везде: и в воздухе….
С каждым годом наше лето преследует жара. Может это тоже аномальное изменение климата. В самую жару я взял отпуск и поехал в деревню к знакомым своим отдыхать и порыбачить. Но что такое рыбалка на жаре?! Это добровольная пытка - сидеть у снастей на солнцепеке.
Рядом с деревней, по лугам были пруды, одни искусственные, а другие соединялись маленькими протоками с речкой. И в прудах водились караси и карпы. Но в жару и карп тоже не клевал, хотя, казалось бы, рыба теплолюбивая, зимой вообще впадающая в спячку, зарываясь в донный ил. Но, видимо, и для него был перебор с теплом. Прохлада была только рано утром и ночью. Выловишь на заре несколько карпят и все. И я заскучал, мучаясь от зноя.
Увидев меня на берегу пруда, ко мне подошел сосед с удочкой.
- Есть предложение, - вяло выплевывая окурок сказал Николай, благо был выходной день для него.
- Ну, - отозвался я неопределенно и столь же вяло, разомлевшим от жары голосом.
- В трех километрах отсюда есть прудик карасевый. У речки почти. Рыба там некрупная, но хоть что-то можно половить, а то в этом болоте и лягушки повымерли. Да и голо здесь, ни кустика. Спрятаться от солнца негде. А там деревья по берегу старые стоят. Если и клевать не будет, хоть в тени можно подремать….
- Идет - сказал я и мы немедленно отправились на новое место рыбалки.
Пруд был протяжный, будто расширение реки. Нас поразило наличие рыбных стай. Они хорошо просматривались с обрывистого берега в неглубокой воде пронизанной солнцем. На берегу действительно стояли деревья.
Устроившись уютно в тени, мы уже предвкушали отчаянный клев пусть и недомерков-карасиков. Но наши поплавки покачивались только от прыжков нахальной верховки. Так и просидели остаток дня.
_______________________
Было время поговорить, и я рассказывал соседу о том что такое - писатель. Хотя это занятие не было моей профессией, но сочинительством я занимался с детства.
В школе я ходил в литературный кружок (так тогда назывались факультативные занятия). Все были увлечены стихами, поэзией, все сочиняли какие-то свои вирши-стихи. Потом я встречался с писателями, которые в те времена приходили в школы и разговаривали с ребятами. Мои стихи печатали в Пионерской правде и в журнале «Уральский следопыт». В детстве к писательству побуждало романтическое настроение души. А сейчас я уже имел опыт и знал, что это не простое дело - быть писателем. Об этом и о многом другом мы незаметно проговорили до самого вечера.
_____________________
Едва солнце повернуло на вечер и скрылось за деревьями противоположного берега, - как поплавок соседа лег набок, потом накренился неуверенно и пошел под воду.
- Подсекай Николай - толкал я собеседника, первым заметив поклевку.
Тот спохватился и поддернул удилище. Есть! На леске трепыхался «золотой», или по виду, медный, карасик величиной с ладонь. Но и этому мы были рады. Вскоре заклевало и у меня. Попадались и «серебряные» карасики. Они брали увереннее и некоторые казались покрупнее.
Есть некоторая особая прелесть в ловле карася, хоть и не крупного. Он, карась, какой-то плотный, похожий на деревенского мужичка, - крепкий в теле, крупночешуистый. И даже размером в ладонь, то он более желанен, чем такая же размером сорога, потому что карась широкий почти во всю длину.
И поклевка карася другая, схожая с поклевкой леща, и оттого, наверное, заставляет учащенно биться сердце. Вот гусиное перо (поплавок), плавно ложится на воду, трясется пуская круги, вершинка его приподнимается, а затем опять укладывается набок. Надо ждать, рано: наконец, поплавок, приподнявшись, решительно уходит под воду, - вот тут - подсечка! На леске сразу - упругая тяжесть, а затем в другой ладони сильно изворачивается крепкая красивая рыбка цвета потемневшего от времени золота!
На закате мы вновь вернулись на большой пруд к деревне, к большой рыбе к карпам. Должны они после дневной жары кормиться и будут клевать! Я прикормил место ловли кинув скатанные шары покупной фирменной прикормки.
Пришел теплый летний вечер. Солнце заходило налитое алым цветом, как незрелая вишня. В светлом небе растаяли облака и обозначились некоторые звезды. Только на горизонте кучились и ворчали пухлые тучи. В них проблескивали молнии.
- Эх, сюда бы дождичка, - мечтал Николай.
- А я грозы боюсь, - словно похвастался я ему в ответ. До нас дошли лишь отголоски далекой грозы.
- Грозы - они же полосой ходят. Я видел однажды в нашей деревне одна сторона улицы была полита дождем, а на другой стороне ни капли не упало, как была так и осталась пыльная. - говорил я желая продолжить доверительный разговор с Николаем.
Но поплавки наши оживились, и разговаривать нам не пришлось, мы обратились к своим удочкам и притихли. И скоро в садке у каждого было по карпу: один Николая и второй, поменьше, мой. Рыба пока была не тяжелее трехсот граммов. Но Николай вываживал что-то уже покрупнее.
- Давай-давай, губастый! Иди сюда, - ворчал сосед, мусоля окурок в уголке рта. И он подхватил подсачеком карпа на целый килограмм, если не больше. Вот нам и стали попадать крупны рыбины.
Темнело быстро. Вроде бы пора и нам идти домой. Но мы забыли и об ужине - рыба клевала, словно отъедалась за весь день одуряющей жары. Ловить приходилось почти на ощупь, поскольку грозовые тучи на горизонте - там и устроились на ночлег, закрывая отблески зари. И я вспомнил, что в рыбацкой сумке у меня, в коробке лежат непроверенные и не примененные до сих пор светящиеся поплавки, купленные на всякий случай. Покопавшись в сумке я их быстро нашел.
Спешно мы переоборудовали снасти и забросили их в прикормленные места. Теперь не надо было махать рукой, чтобы перехватывать леску при замене насадки. Хоть и не очень ярко, но оснастка была видна, да и на воде поплавки проглядывались. А то до этого поклевки ощущались интуитивно или когда уже реагировало и гнулось удилище.
Рыба ночью брала крупнее, и поклевки были более уверенные. У Николая едва не «убежало» удилище из рогулек. Успев его поймать, Николай с трудом вывел карпа килограмма на три.
В азарте ловли у меня случилась сильнейшая потяжка при вываживании. Удилище крепкое, карбон или уголь, но крепкое и, казалось до этого, надежное - переломилось пополам. Я схватился за леску, но она резала мне пальцы до крови, и после очередного рывка - дзинь! - порвалась!
Николай стоял рядом наготове с подсачеком в руках. Минут десять мы молча сидели и смотрели на темную воду, в которой отражались звезды и вышедший из-за туч узкий полумесяц.
Ловили мы с Николаем до утра.
Под самое утро, когда на росистые поля и травы лег туман, около наших удочек в воде произошло какое-то движение. Как будто огромное массивное тело прошло под самой поверхностью и оставило после себя кипящую воронку крутящейся воды в окаймлении маленьких бурунчиков и водоворотов. Это повторилось несколько раз, и мы с Николаем заворожено смотрели на воду, протирая слипающие сонные глаза.
Это «нечто» вдруг поднялось на поверхность, и мне показалось, что я видел древнего пучеглазого «ихтиозавра», жившего миллионы лет назад…. Подобные мысли приходят к человеку после пьянки, с похмелья или на сонную голову, как у нас, после бессонной ночи.
Казалось карп, гигантский карп пялился на нас своими выпученными глазищами. Он смотрел так, будто сейчас прорычит: «Сожрать вас что-ли, чайники?!». А из его толстогубого рта торчали обрывки лесок, среди которых была, вероятно, и моя. Карп вздохнул и погрузившись пустил пузыри, - все так чинно и безмолвно. Николай закурил, а я глядел на воду и щипал себя за нос….
Опомнившись от изумления, мы перебрасывали снасти. Но после этого не было ни одной поклевки, до самого появления яркого солнца.
Чудеса случаются редко, - иначе они не были бы чудесами. Таких рыб, поднимающихся на поверхность, как подводная лодка, - я не видел больше никогда.
Конец.
