| «Моя тень...» |  |
Уходя - оглянись. Главы 13 -14 Франция... Госпиталь...
Шум водопада все усиливался… Он, то разрастался в ширину, то вдруг становился узеньким и пронзительным, а сейчас совсем был похож на журчание ручейка, преодолевающего коварные препятствия лесных дебрей на пути к свободе, рассвету... Глаза Наташи так ясно озарили все вокруг, а потом погасли и превратились в маленькие маячки и стали исчезать вместе с ручейком.
Вадим открыл глаза. Его ослепила перламутровая белизна… Алебастровые стены в больничной палате, расползаясь в стороны, отражали солнечный свет, и получался этот удивительный эффект. Над ним суетились какие-то люди, а речь журчала, как ручеек. По лицам, которые становились все яснее, и интонациям голосов, понимал, что все радуются его пробуждению. Бессильными ощущениями пространства, пытался понять, где он, и что произошло… тело не подчинялось охваченное невероятной слабостью, не позволяя о чем-либо думать. Сдавшись, беспомощно обмяк и закрыл глаза, и в это время услышал знакомые звуки: говорили на странном языке, но, немного прислушавшись, Вадим узнал голос Майи. Она разговаривала с кем-то в палате. Открыв глаза, сквозь пелену уже смог различить ее лицо, которое, несмотря на то, что разговаривала с другим человеком, неотрывно было приковано к нему.
Все время, пока Вадим не приходил в себя, Майя сидела в коридоре госпиталя. Ею владели странные чувства. Ведь, по сути, она получила отставку, но в исповеди Вадима это прозвучало довольно странно. Он сумел, отказываясь от нее, и одновременно поднять на недосягаемую для ее понимания высоту. И потому, она совершенно не чувствовала себя униженной, растоптанной, испытывая какое-то доселе незнакомое чувство… Его можно было назвать состраданием к человеку, отвергнувшему тебя же, но оставшегося в твоих глазах еще лучше, благороднее, чем ранее себе представляла. Из размышлений вывел голос медсестры: обрадовано сообщила, что Вадим пришел в сознание, и Майя рванулась к палате, но тут, же осеклась: « Да, но ведь ему, наверное, не её хочется сейчас видеть», — подумала Майя.
На мгновение от этой мысли появилась горечь на сердце, но тут вышел доктор Вадима, и девушка устремилась к нему, чтобы услышать информацию о состоянии. Врач слегка успокоил, сказав, что сейчас ему чуть-чуть лучше, но... Тут он остановился и, задумавшись, произнёс, что такой обширный инфаркт не может иметь благополучный исход без аортокоронарного шунтирования... Поэтому ему просто необходима операция. Сегодня будет созван консилиум, которому предстоит решить дальнейшую судьбу больного. Майя не знала, что это такое, но он объяснил, что только после этой операции можно будет говорить о возвращении Вадима к полноценной жизни и, вообще... Речь шла о выживании. Попросила разрешения зайти к Вадиму, а получив согласие, на мгновение задумалась... Причиной стали слова доктора о том, что Вадиму после операции будут нужны самые положительные эмоции. Предложил ей подумать, что для этого можно сделать... Так как об отправке на Родину пока еще не может быть и речи. Майя оказалась в довольно сложном положении: дело, ради которого сюда приехали, не сделано, расходы предстоят серьезные, безуспешно силилась представить, о чем будет докладывать Владлену... Но сейчас было важнее, чтобы все обошлось благополучно с Вадимом. В полной задумчивости вошла в палату.
Вадим лежал с закрытыми глазами, ей сказали, что просто отдыхает. Майя пошла к кровати, и он почувствовал её дрожащую руку; с нежным волнением гладила его по голове. Ему не хотелось открывать глаза. Медленно зашевелился, пытаясь подняться, и ища кого-то глазами. Майя дотронулась до руки и он, не открывая глаз, ответил на прикосновение слабым сжатием пальцев. Сама же, держала его беспомощную ладонь, а по щекам текли крупные, прозрачные слезинки от радости его пробуждения, и, одновременно, от прощания с человеком, который успел своими корнями глубоко прорасти в ее сердце. Слезы новых ощущений, принесшие с собой осознание того, что прежняя Майя умерла, а сейчас рождается новый человек.
Она медленно вышла из палаты, и, поблагодарив врача, заказала такси. Предстоял серьезный разговор с братом. Владлен любил очень свою сестру, но не устраивали ее бесконечные эксперименты с мужчинами.
"Знала ведь, что брату хотелось и, совершенно справедливо, чтобы она, наконец, обрела семью и поддержку в лице своего мужа, а вместо этого, сейчас ему преподнесет еще и такие большие проблемы", - проговорила вслух, представляя его внутренний монолог.
Майя курила очень редко, да и то, когда держала в руке бокал шампанского, а красивая сигарета была дополнительным штрихом в этой элегантной комбинации. Но сейчас почувствовала потребность закурить, чтобы собраться с мыслями, решаясь набрать номер брата... Там долго не отвечали, и Майя, уже было собралась звонить на мобильный телефон, но тут...
– Да, да, я слушаю, — запыхавшись, говорил Владлен.
– Привет, Волька! — так всегда ласково называла его сестра и мама, потому что он был очень похож в юности на мальчика Вольку из книги «Старик Хоттабыч». – Ты откуда нёсся так?! Дышишь, как паровоз, – пыталась шутить.
– Привет, сестричка! Да нет, не мчался, а ползал под столом — искал зажигалку.
– О, господи! Да у тебя же их целая коллекция на столе в шкатулке, которую я подарила!
– А-а! То колле-е-е-кция, а эта действующая, люби-и-и-менькая, — шутливо, как в детстве, парировал Влад.
Он не успел еще открыть рот, чтобы поинтересоваться, как там у них идут дела, как сестра опередила его.
– Влад! — произнесла его имя уже серьезным и тревожным голосом. – У нас проблемы. Вадим с обширным инфарктом лежит в госпитале...
На другой стороне провода повисло тягостное молчание... Майе стало просто жутко от ничего хорошего не сулящей тишины на том конце провода. А там, прочищая голос от смятенной хрипотцы, Владлен приходил в себя, и уже твердым голосом, осознавшим всю серьезность момента, спросил:
– Как он себя чувствует?
– Только сейчас пришел в себя, но доктор говорит, что требуется операция... — она пыталась вспомнить, как ее называл врач, — аортокоронарное шунтирование. Сказали, что только после него можно будет надеяться на положительный исход. Ну, и, как ты понимаешь, он пролежит там довольно долго.
Владлен молчал некоторое время, а потом переключил внимание на результаты их работы:
– Что-нибудь успели сделать по фирме?
– Я перевела документ о слиянии, Вадим с ним познакомился, и, как мне показалось, остался, не совсем удовлетворен. Собирался поговорить с тобой, но тут... — она не договорила...
Опять повисла тишина, чувствовалось, что Владлен лихорадочно соображает, как выходить из создавшегося положения.
– Какая помощь сейчас от меня требуется? — спросил он.
– Владлен, я хочу попросить, только ты, ради бога, выслушай, как следует. Не перебивай и, поверь, что так надо. Пожалуйста, постарайся заехать, как можно быстрее, к жене Вадима, и-и-и, - заикаясь от волнения, не решаясь озвучить невообразимую для сложившейся ситуации, просьбу, — и попроси её приехать во Францию Париж. Да, да! В Париж!
Майя догадывалась, что у брата от этой просьбы брови залезли на лоб. – Ну и, наверное, ей надо будет в этом помочь… Я… я… я не знаю, как там обстоят дела с деньгами? Скорее всего... никак... Ты должен мне поверить, что я отдаю себе отчет, о чем прошу. Это может его спасти, а все остальное объясню при встрече. Молю тебя! Не говори мне сейчас ничего об этом! Мне и так очень тяжело, но только поверь... поддержи меня. И еще... — не зная, как об этом сказать, Майя замолчала, — ну, ты же знаешь, как себя часто ведут женщины в таких случаях? Поэтому должен быть готов, что на тебя может обрушиться все, что надлежало получить нам с Вадимом... Еще раз прошу, заехать самому и никому не перепоручай. Только ты, со своим обаянием, сможешь убедить это сделать. Ты, т-т-ты скажи, что она ему очень нужна… — совсем тихо добавила Майя.
– Майка! Ты, что там, с ума сошла?! — бесновался от нелепой просьбы брат. Он тебя там что, обидел? Или ты чего-нибудь выкинула, как обычно? Что у вас там, черт подери, произошло? — закипал Владлен.
– Ничего такого, о чем можешь предполагать. Я должна возвращаться в Питер. Меня ждут дела, но его нельзя оставлять здесь одного, поэтому прошу выполнить мою просьбу. Все объясню, если потребуется, дома, — говорила уже твердым и уставшим голосом Майя. И еще…ты должен знать, что я хотела завести себе в его лице, домашнего животного: мягкого, покладистого, и, непременно умненького мужичка, который бы не пытался оседлать мои амбиции, но промахнулась; Вадим сильный и порядочный человек. Ты мне можешь дать обещание, что...
– Могу-могу! — перебил с досадой брат.
И взяв обязательство позвонить ей, положил трубку. Майя тяжело вздохнув, стала набирать номер телефона в госпитале, чтобы уточнить, на какое число назначена операция? Оттуда ответили, что еще не принято решение. «Не решено!» — повторила вслух Майя и упала ничком на кровать, закрыв руками лицо...
|
