Вечером, в день перед отлетом я зашла к Збигневу. Ченски сидел в кресле спиной к двери и просматривал голофото. Он меня не видел, но слышал и чувствовал.
-Добры вечор. – Коротко поприветствовал он.
-Привет.
Голографические изображения менялись в воздухе как туман. На фотографиях были какие-то люди, дети, подростки. Наверное, это были его друзья и родственники.
-Скучаешь по дому?
-Угу. – Промычал он сонно и поставил голопроектор на паузу, когда над полом зависла очередная, очень старая на вид фотография. На ней была пожилая пара: мужчина в сюртуке 19 в., в пенсне, с тростью и часами на цепочке, и женщина еще не утратившая былой привлекательности, в белом платье, шляпке и с кружевным зонтом.
В углу фотографии мелким каллиграфическим подчерком было выведен год (1871) и две надписи по-французски и по-польски. Польский мне был неизвестен, а вот с французского надпись переводилась: «Князья Мечислав и Анастасия Ченски».
-Это кто? – я была заинтригована.
- Мои предки.- Ответил он просто. Я никак не ожидала, что он окажется княжичем в n-ом поколении. А его далекая прабабка похоже из России! Теперь я поняла, откуда в нем интеллигентность, так не вяжущаяся с образов военного.
-То было давно. Кавэ будешь? – предложил Збысь и получил согласие.
Далее мы пили кофе, болтая о том и о сем. До сих пор он не предпринимал никаких «поползновений» относительно меня, но ухаживать то ухаживал и, тут же, словно стеснялся этого. Не слишком общительный, молчаливый и задумчивый Збигнев являлся поистине загадкой. У меня создалось впечатление, что он был окружен некой скорлупой, которой старался отгородиться от всего. Скорлупа была тесна ему, «трещала по швам», мешала, сдерживала и не давала ему совершать простые человеческие глупости.
Что ж. У каждого своя скорлупа. И каждый избавляется от нее по-своему. Одним нужна шоковая терапия, например таким, как Тангхри, а другим… Кстати, а что необходимо Збигневу?
Мы пили кофе. Я все не решалась сказать ему о своем отлете, но пересилила себя.
-Збышек, а я скоро улетаю.
Он чуть не поперхнулся, но совладал с собой и спокойно произнес:
-Знайю.
Он был огорчен не меньше, но скрывал. Только глаза выдавали его. И в эти глаза я предпочла не смотреть. Попросить меня остаться или улететь со мной он тоже не мог.
-Алина…
-Алена. – В который раз я поправила его. Он продолжил, не заметив:
-…не знам, цо буде дале и не желайю думать о том. Нам будет чяжело. Щкода же так ще стало.
И все же я не могла оставить его. Здесь! Одного! От одной мысли «душа в трубочку сворачивалась». Это было не выносимо. Ну, что может чувствовать молодая девушка, когда, крепко влюбившись, понимает, что разлука неизбежна и, вероятнее всего, навсегда?
Тут я не выдержала. Я всхлипнула, еще и еще. Слезы безудержным потоком покатились по моим щекам. Мне хотелось убежать куда-нибудь, но разве от себя убежишь? Збигнев сгреб меня, держа крепко и нежно, прижал к себе..
-Всего менья бери!- Умолял он. – Всего. Не плачь тылько. Не… Естещ мойя… Тылько мойя… Мойя мила…
Я продолжала плакать и остановиться не могла.
Пытаясь прекратить мою истерику, он покрыл все мое лицо поцелуями, а финальным поцелуем заткнул мне рот.
Удивительно, как вмещалось столько любви, нежности и страсти в такого спокойного худощавого человека? Я была словно во сне. Боялась его потерять навсегда и не хотела его отпускать, а он чувствовал неотвратимость, видимо был так же сильно влюблен, поэтому мучился и не отпускал меня сам. Вес было так, будто узел запутывался и затягивался все сильнее…
Прошло некоторое время, прежде чем все прекратилось. Мы обнявшись тупо разглядывали друг друга. Збышек был, как и я, встревожен и растрепан. Он запыхался, его трясло. Скорлупа сломалась. Произошло то, что давно назревало, и это было не подвластно расчетливому разуму. Замечательный, тонко организованный компьютер, решающий сложнейшие задачи, в таких случаях, как этот, просто зависал. Что и говорить, соображали мы в тот момент туго. Ченски пришел в себя первым. Он горько охнул, покраснел, закрыл лицо руками, заплакал и уткнулся в подушку.
-Не должен… не! Цо натворил! Який гжех! Так стыдно!
Для меня все имело эффект разорвавшейся под ногами бомбы. И это сводило с ума. Как я могла совершить такое?! Что на меня нашло?! Ведь никому я не позволяла такого по отношению к себе. Зачем создала Збышу проблемы и сама влипла?! Какая же я дура!
Мысленно ругая себя, я встала и медленно покинула его комнату. Оставила его. Одного.
Я очень устала. Мне хотелось упасть в кровать и заснуть навсегда. Уже входя в свою комнату, я услышала голоса. Это Родимин и Гаврилов, беседуя, шли по коридору. Что-то меня остановило. Я приоткрыла дверь и чуть высунулась, что бы лучше слышать. Двое остановились. Меня они, к счастью, не видели. Начало фразы я, к сожалению, пропустила.
-…я же говорил, что он герой. – Смеясь утверждал Родимин.
-Герой-то герой, да за девками бегает.- Услышала я Гаврилова.
-За девками?! Да ну! Быть не может! Тут столько красивых девиц, парню аж 34 года, надо и о семье подумать, а ему ни одна не нравиться. «Лошади» говорит. – Голос Родимина прозвучал как-то обреченно. – Да и парень хоть куда, МВКА, 3 высших, 8 языков. Какая ему откажет? А он все фыркает. «Не хочу» да «не хочу»!
А профессор продолжил:
-Фыркает, говоришь? А к Алене привязался. Прям, как хвост за ней ходит. Не ровен час, грех какой выйдет. Девчонка-то молодая еще совсем. Ей учиться надо. Да и мутный он какой-то. Не поймешь, что в его голове делается.
Я поняла, что речь шла о Збыше. Вот как?! Ни одна не нравиться?! А грех… Увы! Уже никуда не денешься. Вышло уже! Вот интересно. А за что генерал его так опекает?
-Да ну и пусть. Дело молодое. Это у нас уже жизнь под откос пошла. Ты пойми, Матвей, беда у него случилась. Женат он был. Он сам тихий, а жена прям огонь-баба. Валентина Баржина-бортовой врач «Галактиона»…
-Это тот «Галактион», что на Юпитере разбился?- перебил друга провессор.
-Так точно. Любил он ее очень. Она на 3-м месяце была, когда все это случилось. Збыш как узнал, словно с ума сошел. Сказал, что больше никого не полюбит больше. А спустя какое-то время напился до чертиков, в истерику впал, драку учинил, кому-то из командования по голове настучал. Ты ведь и сам знаешь, строго у нас. Хотели его под трибунал, да я вовремя вмешался. Я ведь с его отцом Яном Ченски в Академии учился, служил с ним, семьи наши дружат, да и крестник он мой.
- Как крестник?! Он же католик!
-А как же. Только у меня не спрашивали вероисповедание. Пригласили, да и все. Ну, вот. Разжаловали его. Был майор, стал капитан. Тут мне назначение на Альбану пришло. Я тогда в старпоме нуждался. Поэтому и забрал его с собой. Ну, а куда он бы делся? Под Варшаву что ли, к деду своему Кшыштофу цветы селекционировать? Жаль только, уже пять лет прошло, а он все как рыба мороженная. Замкнулся. Видать любит еще свою-то.
-М-да,- Гаврилов задумался. – нелегкая судьба. А что произошло на самом деле? Я слышал, что не зря этот «Титаник» погорел.
-Да теракт обычный. Збыш один уничтожил главную базу Даммарских Рейдеров, вот они и отомстили, впрочем, как и всем, кто его тогда прикрывал. Помнишь, сообщали об авариях, после крушения «Галактиона»? На каждом находились родные рейнджеров. Так-то. А как твоя семья поживает?
Тут разговор пошел о собственных детях и внуках, и стало не интересно. От этих откровений голова шла кругом, а удивление достигло наивысшего предела. Кресник Родимина! Мне вспомнились фотографии погибших, которые пять лет назад мелькали по всем каналам в новостях. Валентина Баржина, яркая, ослепительно красивая блондинка. Русская. Не Зося и не Зофья, а Валентина! Да, ну дела!
О Даммарцах я тоже слышала в новостях. Эти рейдеры разбойничали в открытом космосе, родом были из сектора звезды Даммара. Они грабили торговые судна, а пассажирские рассматривали как мишень для своих учений. Хуже было то, что эта организация являлась сектой, последователей которой хватало. В голове не укладывалось, как один человек мог разбомбить оплот Даммарских Рейдеров?! Голова моя распухла от переживаний и огромного потока информации вылившегося на меня случайно. Нет. На сегодня хватит. Я скорее поспешила лечь спать.
Он пришел меня провожать. До отлета я его не видела. Был молчалив, глаза держал долу. Похоже, он не спал всю ночь, похудел, побледнел и осунулся еще больше. Был растрепан и небрит. Складывалось впечатление, что он еле стоит на ногах. У трапа он вдруг посмотрел на меня глазами, полными боли и печали, и произнес:
-Алина, погубил твое жизн, потерал тебя. Простит мне не можна.
Я не поправила его, потому что это было уже не важно.
-Збышек.- Протянув руку, как тогда в лесу, я погладила его.- Милый добрый Збышек, не будем об этом. Мне с тобой было хорошо.
Я улыбнулась. Улыбка получилась натянутой. Мне было морально плохо.
-Не надо. - Попросил Збигнев. Он помедлил, потом быстро наклонился, коротко поцеловал меня в щеку, а потом повернулся и поплелся медленно прочь. При этом он как-то странно провел рукой по лицу.
-Збыш!
Но Збигнев не обернулся. Начинался дождь. Мне хотелось бросить все и побежать за ним. Превозмогая себя, чтоб не выдать кипевшие внутри эмоции, я вошла в салон лайнера.
Работу над диссертацией я вела уже полтора месяца, перекусывала, чем придется, прямо за своим столом, не отрываясь от записей, мало спала, почти не гуляла. Все пыталась за счет умственной работы вытеснить из головы воспоминания о столь непродолжительном романе. Внутри было пусто, и пылал огонь, сжигающий дотла. В итоге мое лицо приобрело нездоровый цвет. Хотелось умереть. Родители были в шоке от моего трудоголизма, но поделать со мной ничего не могли. Кроме того медицинский тест убил меня окончательно. Причину своего научного затворничества я доверила под великими клятвами только Наташе. Мы с сестрой слишком сильно доверяли друг другу. Конечно, Наташка меня жалела. Но толку от этого было мало. Мы обе знали, что моя тайна с течением времени откроется.
Гаврилов о чем-то догадывался, но молчал, хмурился и сурово поглядывал на меня.
Федька, работавший со мной в одной лаборатории, начал подтрунивать над моим трудоголическим энтузиазмом.
Как-то рано утром я приехала в НИИМА и почувствовала, что от бумаг, анализационных программ и образцов меня тошнит. Голова болела и кружилась, а по телу гуляли озноб и слабость. Очень хотелось есть и спать. Гаврилов приехал в тот день очень рано. Вошел и уселся за свой стол. Включил компьютер. Постучал по клавишам.
-Реконструктора нашего гнусного уволили наконец-то. – Ворчливо сказал он. – Скатертью дорога!
-Кингсли?
-Да. Он отчетность завалил, ну и я посодействовал процессу вылета. А он нашел более спокойное место в Кембридже у своего дяди. Ну и зараза! Ничего, Аленка. Работа есть и шея будет.- Крякнул задумчиво Матвей Ильич из-за монитора.- Мы тут нового приглядели. Программы все знает, да и с пространственным мышлением хорошо.
-Наверно еще один очередной мечтатель в очках. - грустно улыбнулась я.
-Нет. Зачем же? Он из военных. А у них там стратегия, тактика… Вообщем, все по уставу.
Неожиданно мой компьютер выдал почтовый сигнал. Мне пришло письмо. Но откуда? Адрес был незнакомым. Я опасалась, что это спам, но все же нажала ввод.
А может, так и должно быть...)