Нурхашмедов

            Старший плотник Нурхашмедов любил по вечерам, недомогая и присвистывая, летать на осиновой метле. Метла была лёгкая и надёжная как стрела абиссинца.
            Распевая песню любви, Нурхашмедов скользил  вечерним бризом в сторону Нагатинской поймы, где снимала угол крановщица Фрося, предмет его тайного обожания. Однако Фрося встречала старшего плотника неприветливо, обкладывала последними словами и отоваривала сковородкой, после чего Нурхашмедов с повреждённой головой и разбитым сердцем удалялся восвояси.
            Томимый любовным недугом, однажды он выпросил у промышлявшего мелким разбоем Змея Кришнаидыча приворотное зелье. Старший плотник капнул волшебным напитком в водосточную трубу, развернул  её в сторону крана, где трудилась Фрося и самоотверженно дунул.
            Фрося поначалу радостно ёкнула, но усмотрев с верхотуры своего рабочего места ухмыляющуюся плотничью рожу, вознегодовала и швырнула в Нурхашмедова бетонную конструкцию.
            Так и крутилась жизнь-жестянка, небоскрёб в Москва-Сити тянулся своими глазищами к небу, пока не дошёл до уровня вертолетной площадки, откуда и рухнул, не выдержав бремени ошалевших от безысходности кредиторов и нечистых на руку подрядчиков.
            Беспризорники, роясь среди обломков диковинного здания, находят порой лучинки нурхашмедовской метлы, несут их в местную церковь и втыкают в зад толстой попадье, отчего та взвизгивает, прыгает на месте и ругается непотребно, хотя ей по чину и не положено...