Собакин лежал на кровати, потягивая сигарету, и с ехидным прищуром смотрел на зависшего над ним солдата, который изо всех сил старался удержаться, упираясь руками и ногами на спинки кровати, и не рухнуть на дембеля. Эта игра «сушка крокодила» была очень изматывающей. Условие было продержаться, пока Собакин докурит сигарету, а он не спешил, смаковал, выпускал дым колечками и скалился, смотря на покрывшееся испариной лицо Андрея.
- Шо, Чудик, мало каши жрал на гражданке? – язвил Собакин, - Если б кашу жрал, вырос бы больше, сильнее был бы, ну падай, падай! Забацаешь «бешеного лося» и опять «крокодила сушить» будешь, до утра ещё далеко, салага.
Андрею было не до шуток, стоять на дужках было очень тяжело. Руки и ноги еще держат, а спина уже прогибается вниз, тело тянет на кровать. Все связки натянуты до предела, но падать нельзя - будет хуже. Нет, Андрей сдаваться не собирался, не дождётся мерзкий дембель. Чудимов перевел взгляд на сигарету в руке Собакина, непроизвольно вырвался стон, половина истлела только, сжав до скрипа зубы, он дернулся всем телом, пытаясь выровнять спину.
- Колян, хорэ Чудика муштровать, пусть тебе лучше сигареты подпишет, шнурки нагладит, тебе же завтра отчаливать домой, - вмешался Славка, лучший друг Собакина.
- А хули мне его жалеть? Пусть корячится, лучше помнить будет младшего сержанта Собакина, - дембель глянул опять на зависшего над ним Чудимова, гоготнул, - ну чо, хиккан, падай-на, разрешаю. Последняя ночь моя тут, всё равно служить мне будешь сегодня.
- А если не упаду? - выдавил из себя Андрей.
- Хы, этот утырок ещё торгуется! Видал Славка? Охереть! Даже не обсуждается, Чудик, продержишься, «лося» избежишь, а вкалывать будешь, как папа Карло.
Андрюха держался, он смотрел на Собакина и ненавидел его настолько, что всё кипело внутри у него. А ладони предательски увлажнились, и норовили соскользнуть со спинки кровати, уже не было сил для того, чтобы перехватиться. Андрей снова посмотрел на окурок в руке дембеля. Ещё чуть-чуть…. Он закрыл глаза и из последних сил напрягся.
- Вольно, Чудик, падай, выдержал, - услышал Чудимов ненавистный голос Собакина, и обнадёживающе скрипнула кровать.
Открыл глаза. Дембель встал с кровати и демонстративно затушил окурок о спичечный коробок.
Андрей бревном шлёпнулся на кровать, всё тело болело. Он поёжился, расслабляя затёкшие мышцы.
- Вставай-на, разлёгся он! Для тебя сигнала отбой не звучало ещё, - приказал мерзкий голос дембеля, - иди труселя мне гладь, что бы я при параде завтра на построении был, да шнурки с носками не забудь.
Андрей молча поднялся, презрительно глянул на дембеля, но протянутые ему вещи взял. Хоть уйдет в бытовку, это уже хорошо, не будет какое-то время видеть эту мерзкую рожу.
- Давай, давай, складывай всё идеально, завтра будешь мне подавать всё, на гражданку идти шоб с иголочки одет был, без этой вони казарменной. Твой дембель ещё впереди, а девки с дойками так и плачут по дембелю, потому что дембеля больше в армию не берут. Чо встал?! Кругом! Бегом марш!
Андрей развернулся на пятках и трусцой выбежал из казармы в коридор. Там остановился, со злости швырнул шмотки Собакина на пол, но тут же чертыхнувшись, поднял их и медленно пошел гладить.
В бытовке, Чудимов сел на табурет, тело ныло и требовало отдыха.
- Чтоб тебя гад перекосило! - выругался он в сторону Собакина, - быстрей бы свалил уже сволочь!
Тут глаза Андрея зацепились за двусторонний скотч, лежавший на столе, мстительная мысль мелькнула у него в голове, и значительно улучшило его настроение.
- Ну, я тебе устрою долгожданный дембель!
Чудимов быстренько нагладил вещи Собакина, взял скотч, и, оторвав широкую полоску, прилепил в районе паха внутри трусов.
- Подавать тебе вещи завтра говоришь? Да с удовольствием, урод, ты у меня ещё попляшешь, и вспомнишь Чудимова.
Теперь Андрею оставалось только утром изловчиться и незаметно сорвать верхнюю полоску бумаги со скотча, перед тем, как дембель оденет трусы. Была бы его воля, он бы и на харю ему наклеил, но, пока приходилось терпеть.
Вернувшись, Андрей аккуратно положил вещи младшего сержанта на тумбочку, возле его кровати. Собакин листавший свой дембельский альбом, поднял на него глаза.
- Ну, что, душарик, сейчас я соберусь, и поиграем в дорогу домой.
Дембель захлопнул альбом, сунул его в рюкзак, где была сложена дембельская форма, задумавшись, поправил пальцами нашитые белые кантики. Сидящий рядом Славка, заметив отрешенность Коляна, запел на мотив. "Прощание славянки":
- В жопу клюнул жареный петух!
Остаюсь на сверхсрочную службу.
Нафиг нада мне ваша гражданка.
Может красные лычки дадут...
- Ты чо охерел! - Собакин уставился на друга, - такие песни мне петь!
- А! Пришел в себя, а то сидит, задумался! - засмеялся Славка.
Собакин глянул на духа, который уже кунял носом стоя рядом.
- Чудик, кругом! - рявкнул дембель.
Андрей вздрогнул и исполнил команду.
- На месте шагом марш!
Чудимов прикусив губу, замаршировал.
- Нале-во! Ботинки мои взял и до блеска натереть!
Андрей выполнил команду, проклиная Собакина в душе, вернулся в бытовку. Снова глянул на скотч, ухмыльнулся, начистил берцы, и наклеил внутри их полоски липкой ленты. Вернулся в казарму, Собакин уже лежал в кровати.
- Ну, поехали, салага, качай и пошуми паровозом. Засну, свободен до утра.
Не долго пришлось Чудимову изображать паровоз, услышал вскорости храп дембеля и, добравшись до своей кровати так и рухнул не раздеваясь спать.
Утром, едва только прозвучал подъём, Чудинов уже суетился возле Собакина. Учтиво протягивал ему трусы.
- Во, даёт! - удивился Колян, - прямо жалко теперь расставаться с таким рабом! Ну, давай, провожай своего батьку домой.
Андрей, следил, как Собакин одевал трусы, всё получилось, не склеились, теперь он вспомнит духа Чудимова, да только достать не сможет.
А было бы интересно посмотреть на лицо дембеля, когда ему приспичит, и носки не зря наглаживал. Иди дембель в жизнь, иди!
