Остров Иннишфри

Маленький-маленький дом на маленьком-маленьком острове... Не тропики, не Альпы или еще какая-нибудь земная красота — обычный озерный островок. Ну, замок на берегу. Не мой же! Так, аттракцион для туристов. А мой — на другой стороне, подальше от шума. У крыльца — крыжовник, какие-то простые, деревенские цветы — желтые, оранжевые, белые. Тропинка ведет от порога прямо в лес, и можно идти, идти, пока не выйдешь с другой стороны острова. А если свернуть с тропинки под ивы — окажешься на невысоком обрыве, где внизу плещется мутноватая от глины вода. Видите — ничего особенного. Но другого мне и не нужно.
Утро в каплях росы, восторженный птичий хор, игра света и тени — эх, где ты, Клод Моне! Жаркий, звенящий цикадами полдень, когда лучший выход — спрятаться подальше в тень и дремать. Когда работать лень, читать лень, и хочется стать кротом, потому что под землей прохладно. Но лучше всего — вечера. Когда солнце садится в кроны дальних деревьев, и на дом опускаются сумерки; цикады отправляются на боковую, а им на смену приходят нежные ксилофоны  сверчков... тогда нужно спуститься с крыльца и выйти на берег. Как здорово сидеть на обрыве, свесив ноги, читать стихи и слушать тихие аплодисменты волн. А может, озеро аплодирует не мне, а сверчкам, надрывающимся в зарослях ивняка. Воздух темнеет, наливается бархатной синевой, одна за другой загораются звезды, я не могу уследить за ними, и вот уже небо сияет россыпями бриллиантов...

Это был мой остров, только мой, и все гости, приезжавшие сюда, были моими гостями (ну, туристов я не считаю). Высокий усталый человек ждал меня на пристани. Ссутулившись, он прислонился к стене замка, и смотрелся на фоне грубой каменной кладки на удивление органично. Знакомый знакомого, который просил приютить гостя на денек-другой, сказал, что человек нуждается в тишине и покое, чтобы отдохнуть от тяжелой работы. Как же тебя заездили, бедняга... Потертый рыжий портфель — это что, все? Спартанец. Ну, пойдем, я покажу тебе свое королевство. Он отлепился от стены, подхватил свою сумку и покорно двинулся за мной.

Гость вошел в мой дом с мягкой улыбкой и легким наклоном головы, и разрушил мою прежнюю жизнь одним взглядом. Я обозревала руины, пытаясь оценить нанесенный ущерб, и понимала, что собирать обломки уже не имеет смысла...
Утром он спал допоздна, так что мне даже удалось поработать. В обед — собрался идти к замку, захватив свой устрашающий ридикюль. Я заворачивала в бумагу бутерброды,  стараясь, чтобы пальцы не дрожали, он обещал вернуться к ужину. В эти мгновения создавалась иллюзия, что мы принадлежим друг другу, сердце ныло и рвалось за ним, но я мужественно улыбнулась и ушла в дом. Денек-другой, обещали мне. Всего лишь...

Мы сидели на обрыве, и смотрели на звезды над водой. Он был очень внимателен и тоже расслышал в плеске волн хлопки маленьких ладошек. А может, это потому, что и ему не хватает аплодисментов? Как бы там ни было, публика старалась вовсю: поднялся легкий ветерок и волны шумно плескались в глинистый берег. Он показал мне Сириус, и еле заметную звездочку в ковше Медведицы, по которой проверяют зрение. Я умела находить лишь Марс, и то только потому, что он светился красным. Исчерпав свои знания по астрономии, мы решили идти в дом, потому что становилось сыро от выпавшей росы. Мой гость поднялся с травы, подал мне руку, и тут в траве загорелся маленький зеленый огонек.
Потом другой... третий... десятый... Мы замерли, а сияющих изумрудных фонариков становилось все больше и больше. И они были живые. Завороженно мы смотрели, как огоньки кружатся в воздухе, опускаясь отдохнуть на траву, собираясь в созвездия и осыпаясь водопадом с деревьев, и снова взлетают, чтобы снова упасть. Рука в руке мы шагнули под ветви, и нас осыпал изумрудный дождь. В моем королевстве был праздник. Остров устроил фейерверк в честь дорогого гостя. Мы шли к дому, а вокруг нас бушевала вселенная, и торжествующий хор сверчков вторил звездному хороводу.

Потом мы крутили старые пластинки, смеялись, пили вино и целовались у камина, пока не наступило утро и розовые квадраты от освещенного солнцем окна не упали нам под ноги. И   снова я заворачивала бутерброды, уже в расчете на долгий путь, и пожалуй, уронила несколько слезинок на бумагу, но он обещал позвонить и поцеловал меня в висок. Обломки разрушенной жизни на глазах рассыпались  песком, просачиваясь сквозь мои дрожащие пальцы, а я думала, что из песка уже точно ничего не построишь, совсем ничего, даже маленького домика на острове, где я раньше была бы счастлива, но теперь не смогу. Отныне — только с тобой.