"Лютеранином" становятся, а русским рождаются...

                                                                             Предисловие.

       Вновь полемика, всё с тем же выдающимся в неутомимости словоблудия своего деятелем...




       В очередной раз порадовал читателя известный в нашем городе «независимый» аналитик В. Алексеев своим глубокомысленно-философским шедевром под названием «Русским быть – это очень непросто!» ( «Всё для вас» № 51 [198] от 1.07.2003г.), опубликованным, почему-то, под рубрикой «Культура». С названием сего эпохального произведения соглашусь, пожалуй, и я. Тем более что сам его многомудрый автор простодушно признаётся: «К такому фундаментальному выводу… (он – В.П.) …пришёл не своим умом» (Ну, тут уж ничего не поделаешь: чем, как говорится, богаты…).
       Действительно, трудно быть русским в начале XXI века даже в своей собственной стране, в которой во всех видах её «элит» доминируют, да не просто доминируют, а хозяйничают – нагло и цинично – представители иных, отнюдь не славянских, этносов. И это – при 85% русских в созданной ими державе. Так что, в данном случае вы, господин В. Алексеев, правы, хотя и «не своим умом».

       В первой части своей «трилогии» («Искусство принадлежит пиплу») автор сообщает об известном событии и, констатируя «тот факт, что представление у стен Лавры понравилось подавляющему большинству зрителей», рассуждает о его достоинствах. «Ловить после этого "блох", вспоминая низвергнутый с высоты по недосмотру техников огромный российский флаг …вроде бы не солидно. Организаторы старались… Стоит ли их после этого критиковать? За искусство (которое принадлежит народу) (полноте, господин «лютеранин», не скромничайте: «пиплу», по-вашему, а не народу, принадлежит искусство – В.П.), видимо, не стоит». «А вот за вещи, – продолжает искусствовед-политолог, — …легшие на подсознание зрителя плотно и надёжно, увы, придётся».
       Что до низвергнутого флага, то никакие техники или инженеры, на мой взгляд, здесь совершенно ни при чём. Лично я усматриваю здесь глубоко символический смысл. И смысл этот заключается в промысле Божием, которым указывается место этому флагу нынешней России, а также всем тем, кто думает, что это они, любимые, представляют собой Россию (не нынешнюю, а истинную). Вопрос в другом: что же это за «вещи» такие, которые, по мнению философа, «плотно и надёжно» «легли» на подсознание какого-то, неведомого нам, зрителя, и за которые ему, мыслителю, «увы, придётся» наводить критику?
       Непросто, признаюсь, выудить из антипатриотического (а чего ещё можно ожидать от «немножко лютеран»?), но «совестливого» словоблудия автора рациональный, доступный простому читателю, смысл. Но я попытаюсь.

       Вторую часть «трилогии» под названием «Патриотизм и совесть» он начинает сообщением о том, что «мероприятие направлено на "укрепление доверия населения к государственным и выборным структурам"» (?!! – В.П.). Но не это занимает его внимание. «Подискутировать хочется (ему – В.П.) о другом: а действительно ли зарабатывать хлеб насущный, запуская "шутихи" на дачах у "новых русских" и разыгрывая хореографические этюды с полуобнажёнными девочками, – это менее достойно, чем воспевать древнерусскую культуру под монастырскими (или даже кремлёвскими) стенами?»
       Что для «немножко лютеранина» святоотеческая наша древнерусская культура? Ну не видит он разницы между воспеванием её и мерзкими оргиями «расслабляющихся» от «трудов» своих «новых русских».
       «И патриотические чувства могут быть столь же низменными, как животные инстинкты», – продолжает саморазоблачаться В. Алексеев. «Именно от таких чувств, – «проповедует» нам лютеранолюб-патриотоненавистник, – приходится отказываться законодателю, который разрешает вывозить за границу российские товары». Ценности российские, уточню я. Ну а что касается нормальных человеческих чувств, от которых «приходится отказываться законодателю» ради одного единственного – шкурного чувства наживы, то это тема для другого, отдельного разговора.
       «Легко ли от таких чувств отказываться? – терзается в муках автор, – Легко ли их преодолевать? Конечно нет!» И рассказывает нам, как «сельский священник… по фамилии Эдельштейн – что существенно…» жалуется в газету на своего митрополита.
       Действительно, это очень существенно, соглашусь я. Потому как, согласно церковным канонам, ни один христианский священник не может, не имеет права ни по каким вопросам, касающимся церковной жизни и, тем более, внутрицерковных взаимоотношений, обращаться с жалобами в любые светские институты. Такие жалобы позволительны и весьма характерны только для эдельштейнов, «что существенно».
       "Поставим вопрос по-другому: НАДО ли от таких чувств отказываться?" – подводит нас исследователь нравственности к «выстраданному» им ответу. И отвечает: «Да, надо!» При этом в своём «исследовании» он прибегает к «нравственному», по его мнению, принципу, «который Владимир Соловьёв обозначил фразой: "Лучше отказаться от патриотизма, чем от совести"». Каким образом удалось обоим авторам развести «по разным углам» два этих равновысоких понятия, лично для меня остаётся полной загадкой.

       Перейдём к завершающей части «трилогии», в которой В. Алексеев примеривает на себя роль «советника» (вот универсал-то), «Советы профессионалам». «Вряд ли стоило бы начинать эту статью, – скромно начинает автор (впрочем, «скромность» его этим и исчерпывается), с чем я спешу согласиться, – если бы наше (чьё именно «ваше»-то? – В.П.) патриотическое чувство всегда базировалось на уверенности в своих силах, на доброжелательном отношении к другим народам, на умении и желании работать старательно, профессионально, ответственно».
       Осмелюсь заверить своего оппонента, что наше – русского народа – патриотическое чувство ВСЕГДА «базировалось на уверенности в своих силах» и «на доброжелательном отношении к другим народам». Свидетельством тому служит тысячелетняя история наша, в отличие от лютерано-иудейско-католическо-мусульмано-буддийско-языческой истории, в течение которой народ русский не уничтожил НИ ОДНОГО из присоединённых к себе народов. И этого свидетельства не удалось и не удастся опровергнуть, даже при самом большом желании, никаким исследователям: истории ли или нравственности.
       Не удастся также ни замолчать, ни вымарать из истории нынешнее всеобщее и повсеместное, сознательное, целенаправленное и злонамеренное измывательство над нашим народом. Ну а что до умения «работать… профессионально», то, к сведению «немножко лютеран», патриотизм русского человека сокрыт в его сердце, а не в профессиональных навыках; профессионализм – это для записных, трибунных «патриотов».
       «Про то, как российский флаг – символ государственности – опустили в прямом и переносном смысле мы уже помянули… Вы скажете "чепуха, обычные накладки, с кем не бывает"?» – предполагает проницательный «советник». «Нет, не скажем», – не оправдаю его ожиданий я. Ибо тоже помянул уже о своём понимании причин этого события. Уточню только, что флаг этот если и является символом государственности, то – лишь НЫНЕШНЕЙ её формы, столь же «естественной» для нашего Отечества, как и форма коммунистическая.
       Уточню также, что понятия «государственность» и «Родина», «Отечество» отнюдь не являются понятиями тождественными. Ибо государственность может быть антинародной и даже, как это ни парадоксально, антигосударственной, что мы и имеем в сегодняшней нашей России и что и является истинной причиной всех наших бед. А уже из этого факта с неопровержимой неизбежностью вытекает то обстоятельство, что «опустили» (в действительном – уголовном – понимании этого слова) флаг именно те, кто поднял его как символ своей победы. Причём, по иронии судьбы, «опустили» они его в самый момент подъёма: момент своего триумфа.
       «Очень не хочется зря обижать людей, – проявляет учтивую воспитанность автор, – увлечённых патриотическим порывом». «Тем более, что представление у монастырских стен действительно было эффектным, местами – просто величественным. Тем более, что люди…не поймут нашего критического настроя. Тем более, что заявленная нами цель – не критиканство, – утешает он читателя, – а помощь…конструктивными предложениями».
       И вот «советник» переходит к обещанным им предложениям, хотя я, признаться, так толком и не понял, в чём именно они заключаются. «Понятно, что в эпоху казённого сталинского патриотизма, – "советует" он, – не помянув татар и прочих внешних врагов нашей страны (из всех внешних врагов исследователь вспомнил, почему-то, только татар; не потому ли, что татарская, как теперь принято говорить, диаспора [хотя такого рода сообщество вполне можно обозначить другим, не менее популярным ныне в России, термином] является главенствующей в нашем городе?), нельзя было и помыслить себе "раскрытие темы стойкости русского народа"…»
       «И всё-таки, – продолжает он, – может быть, настала пора задуматься о других эпизодах русской истории – тех, что спровоцировали появление на Руси внешнего врага?» (Исходя из этой логики, лично я однозначно и безапелляционно отважусь утверждать, что русский народ является величайшим в мировой истории «провокатором», поскольку в течение всей его более чем тысячелетней истории лишь в редкие десятилетия не находилось желающих посягнуть извне на его национальный и государственный суверенитет.) Далее историк сей потчует читателя каким-то историческим винегретом, состоящим из маловразумительного списка упомянутых им эпизодов.

       Я остановлюсь на одном только «эпизоде», достаточно красноречиво характеризующем уровень познаний нашего историка. Он, в частности, ничтоже сумняшеся, указывает читателю на «погромы и политические убийства, совершённые патриотами из Союза Михаила Архангела». Правда, политолог-искусствовед не утруждает себя приведением хотя бы одного-единственного исторического свидетельства в подтверждение позаимствованного им этнобольшевистского пропагандистского клише о кровожадных черносотенцах.
       А пока он будет выискивать эти «свидетельства» (смею заверить читателя, что сделать этого ему не удастся никогда, по той простой причине, что их не существует ввиду несоответствия вышеупомянутой пропаганды исторической действительности), я проинформирую читателя о том, что указанный Союз был одной из патриотических организаций русских людей, пытавшихся воспрепятствовать нравственному и революционному разложению общества, приведшему, в конечном итоге, Русский народ к катастрофе 1917 года.
       Да. Политические убийства в начале прошлого века были весьма распространённым явлением. Да только русские патриоты если и имели к ним хоть какое-нибудь отношение, то лишь в качестве жертв этих убийств (вспомните великого русского реформатора П.П. Столыпина).
       «Общеизвестно и документально доказано, что финансируемые банкиром Я. Шиффом этнические террористы в России за период 1905-1907 годов убили тысячи полицейских и чиновников – вплоть до губернаторов и министров.» (Олег Каратаев. Правовое решение русско-еврейского спора. Национальная газета № 2-3