МОЖЖЕВЕЛОВЫЙ КУСТ или ЖИЗНЬ БЕЗ ПОЭЗИИ

Почти каждый божий день – еду ли в метро, шагаю ли по улицам – шепчу стихи какого-нибудь поэта: то Есенина, то Лермонтова, то Пушкина, но в последние годы, пожалуй, чаще всего Заболоцкого. Он, конечно, не столь знаменит и читаем, как наши поэтические великаны, но вот запал мне в душу его «Можжевеловый куст» и то и дело слетает с губ… Ничего у меня с можжевельником никак не связано, но стихи-то эти на самом деле о другом: об утрате, горечи любви…
…Я заметил во мраке древесных ветвей /Чуть живое подобье улыбки твоей.
И вот что подумал. Ведь наверняка бывают моменты, когда я единственный во всей Вселенной вот так вот произношу стихи Заболоцкого, вступая с ним в некую духовную перекличку. С Пушкиным, Лермонтовым, Пастернаком, это, конечно, сложнее – их, несмотря даже на резкий спад интереса к поэзии, читают и знают до сих пор многие, а вот с Заболоцким такое абсолютное уединение, думаю, возможно. И от одной этой мысли еще больше дух захватывает, – что ты один из всего человечества в  эту минуту соприкасаешься с душой давно ушедшего огромного поэта и как бы вызываешь его к жизни.
Ну да. Ведь сказал же об этом Пушкин в своем «Памятнике», что весь он не умрет и будет славен, доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит. Ну, я-то не пиит, но в настоящих стихах кое-что смыслю, способен прочувствовать их магию. И пока есть такие чувствительные читатели, слушатели, будут жить и поэты и вообще настоящие творцы.
У меня, например, язык не повернется сказать, что Высоцкий мертв.
Но вот вопрос: сами-то они на том свете чего-то такое ощущают  – вот эту свою дальнейшую земную жизнь, любовь к ним потомков? Сомневаюсь. Навряд ли.
Опять же по Пушкину – душа поэта остается  «в заветной лире». Не более того.
Так что, выходит, продолжение жизни творца и прежде всего, наверно, поэтов, музыкантов, чьи вещи напрямую взывают к сердцам людей, – только в нас.
Нам они дарят и ни с чем несравнимое удовольствие, и очищение, и возвышение над суетой и мерзостями окружающей жизни… Много чего хорошего!  
Таков и загадочный «Можжевеловый куст» Николая Заболоцкого, изведовавшего и ужас Гулага, и (уже на воле) боль женской измены: Можжевеловый куст, можжевеловый куст/
Остывающий лепет изменчивых уст…
И честно говоря, просто жаль людей, которые не чувствуют, не принимают этих даров. Зато, глядя на ночь, будут жадно слушать ор пропагандистов и так называемых политологов.
Впрочем, может, это даже неплохо. Не стоит насаждать поэзию в массы, как политскрепы. Она – для избранных и не терпит ни гламурной тусовки, ни крикливой толпы, ни высокого покровительства.
Вот только избранных этих, увы, становится все  меньше. Тем более пиитов, не считая, конечно, всевозможных стихослагателей.
А там, глядишь, и с самим Пушкиным можно будет запросто одному во всем мире пообщаться, если, конечно, захочется.