Тёмное, полуподвальное помещение с тусклым светом и клубами дыма, который, казалось въелся во всё и вся.В видавшие виды скатерти на, когда-то дорогих, столах, салфетки, которые скорее напоминали кухонные тряпочки, но заботливо выстиранные и сложенные ровными треугольничками, шторы, висевшие ради интерьера на окнах-"муляжах".
Здесь все знали друг друга в лицо, по именам и даже по "псевдонимам" (слово "кличка" режет слух).Они приходили сюда, как на "работу".Эти люди, с похожими в чем-то судьбами, только здесь могли найти себе единомышленников, собеседников и, хоть раз в жизни быть услышанными, пусть даже и непонятыми до конца.От хорошей жизни не станешь проводить время в подобных местах.Все "благополучные" или, кажущиеся такими, сидят по домам.
Но многие приходили просто послушать скрипку.Тем и славилось это заведение, что такой игры никто и нигде не слышал.Многие из пришедших судачили о судьбе скрипача, теряясь то в слухах, то в догадках.Одни говорили, что он просто-напросто спившийся гений.Другие, что бывший кутила и мот, разорившейся вконец.Третьи, что у него на фоне неразделенной любви, по обыкновению, "поехала крыша".Отчасти, все они были правы.
Вот раздались первые аккорды.Притихшая публика с жадностью ловила каждый звук.Скрипка стонала и рыдала, голосила, как живая. (Говорят, что в руках мастера скрипка способна издавать звуки,похожие на плач ребенка).И скрипка плакала.С ней вместе плакал и полуслепой скрипач.И лишь ему одному было известно, о чём тосковала скрипка.За годы, проведенные вместе, они стали единым целым.У них было на двоих одно дыхание, так тонко они чувствовали друг друга.
Скрипач поклонился.Это была с годами выработанная привычка.
Вдруг из темноты зала к "сцене", семенящей походкой, в которой всё-таки угадывалась бывшая стать и осанка, шла дама.Окликнув музыканта по имени, она безвольно присела на первый попавшийся стул.
Да! Это была она! Из-за которой вся жизнь его была похожа на "чёртово колесо".Та, из-за которой он так и не стал великим, хотя ему пророчили блистательное будущее.Та,из-за которой он потерял всё, что имел.И теперь она рядом, в прокуренном и проклятом Богом и людьми,кабаке.
Он был счастлив! Может, как никогда! Теперь ему ничего не страшно и жизнь не такая уж скверная штука...
Здесь все знали друг друга в лицо, по именам и даже по "псевдонимам" (слово "кличка" режет слух).Они приходили сюда, как на "работу".Эти люди, с похожими в чем-то судьбами, только здесь могли найти себе единомышленников, собеседников и, хоть раз в жизни быть услышанными, пусть даже и непонятыми до конца.От хорошей жизни не станешь проводить время в подобных местах.Все "благополучные" или, кажущиеся такими, сидят по домам.
Но многие приходили просто послушать скрипку.Тем и славилось это заведение, что такой игры никто и нигде не слышал.Многие из пришедших судачили о судьбе скрипача, теряясь то в слухах, то в догадках.Одни говорили, что он просто-напросто спившийся гений.Другие, что бывший кутила и мот, разорившейся вконец.Третьи, что у него на фоне неразделенной любви, по обыкновению, "поехала крыша".Отчасти, все они были правы.
Вот раздались первые аккорды.Притихшая публика с жадностью ловила каждый звук.Скрипка стонала и рыдала, голосила, как живая. (Говорят, что в руках мастера скрипка способна издавать звуки,похожие на плач ребенка).И скрипка плакала.С ней вместе плакал и полуслепой скрипач.И лишь ему одному было известно, о чём тосковала скрипка.За годы, проведенные вместе, они стали единым целым.У них было на двоих одно дыхание, так тонко они чувствовали друг друга.
Скрипач поклонился.Это была с годами выработанная привычка.
Вдруг из темноты зала к "сцене", семенящей походкой, в которой всё-таки угадывалась бывшая стать и осанка, шла дама.Окликнув музыканта по имени, она безвольно присела на первый попавшийся стул.
Да! Это была она! Из-за которой вся жизнь его была похожа на "чёртово колесо".Та, из-за которой он так и не стал великим, хотя ему пророчили блистательное будущее.Та,из-за которой он потерял всё, что имел.И теперь она рядом, в прокуренном и проклятом Богом и людьми,кабаке.
Он был счастлив! Может, как никогда! Теперь ему ничего не страшно и жизнь не такая уж скверная штука...
