Никита Сергеевич Михалков сам представлял и продавал свою книгу «Публичное одиночество» на Московской Международной книжной ярмарке-выставке.
Хорошо оформленный том в жёстком блестящем переплёте, волнительно благоухал типографской краской и сам «просился» в руки.
Издание напомнило вдруг Татьяне Ивановне замечательную книгу Юрия Беспалова о легендарной русской певице Людмиле Зыкиной - «Издалека долго…». Ох, и пришлось помаяться с глянцевым переплётом этого заказа! Татьяна Ивановна тогда работала переплётчицей в типографии. Технология целлофанирования крышек только что осваивалась. Зато как приятно было, когда Людмила Георгиевна приехала в типографию и лично поблагодарила полиграфистов за отлично выполненную работу. Людмила Георгиевна прижимала книгу к груди.
- Какая прелесть! Ну, скажите, какая прелесть!
И вдруг расчувствованная Народная артистка захотела получить автографы от полиграфистов.
Это было сравнимо с горой, ступившей к Магомеду!
«Красный уголок» вздрогнул от аплодисментов.
Многие авторы печатавшихся тогда книг охотно приезжали на встречи с полиграфистами. Бывали в типографии и Евгений Евтушенко, и Юлиан Семёнов; Валентин Гафт и Владимир Шаинский; был Михаил Жванецкий… Знаменитости щедро раздаривали свои автографы работникам типографии. А Людмила Зыкина пожелала заполучить подписи фамилий полиграфистов.
- Где профком? Где Татьяна Ивановна? - загудел переполненный «Красный уголок».
А неутомимая общественница Татьяна Ивановна, уже шла с раскрытой книгой «Издалека долго…» по рядам слушателей, собирая на форзац издания, как бриллианты, подписи мастеров – наборщиков, печатников, переплётчиков…
«Как давно это было, - подумала Татьяна Ивановна, всё ещё не выпуская из рук понравившуюся книгу . – Теперь уж и типографии нет».
Будто в неизлечимой эпидемии умирают заводы и фабрики в России. Умирают Дворцы культуры и творческие объединения… Многие книги-воспоминания представляются Татьяне Ивановне теперь как надгробные камни, как ужасающие реквиемы былому.
«Может и эта красивая книга мастера кино – реквием? Разве есть ещё в России здравствующие киностудии?».
И всё же «Публичное одиночество», купила бы Татьяна Ивановна но цена для пенсионерки крутая – 1500 рублей. Только и оставалось подержать солидный том в руках.
- Нравится книга? – спросил вдруг посетительницу выставки автор.
- Непрочитанная… - как сказать? – ответила Татьяна Ивановна. - А издание - замечательное!…
- Ну, так берите. Я подпишу.
- Дороговато для пенсионерки…
- А какая у Вас пенсия?.
- Пенсия у меня хорошая, только маленькая
- Ну, а всё же? – не отставал мастер, словно продать книгу для него было делом чрезвычайно важным, будто дети некормленые ждали дома…
- Семь тысяч – моя пенсия, - привычно ответила Татьяна Ивановна.
- Ой-ой! Как же вы, любезная, живёте на этакую пенсию?!
- Нормально живу! Три тысячи – за квартиру. И по тысячи на прожитьё в неделю. Хорошо живу.
- Позвольте, я вам подарю книгу?
- Ой, что вы, Никита Сергеевич! Почту за счастье.
Татьяна Ивановна с готовностью открыла крышку тома для автографа.
- А эта книга – не мемуары? – застенчиво и вкрадчиво спросила она.
Татьяна Ивановна не читала мемуары, то есть не читала книги о том, что было в жизни России и уж больше никогда не будет.
