Эрон и Мер 6 - Пыль и небыль

VI. Пыль и небыль

Никто не знал, куда делась старуха. Прошлым вечером она, как обычно, допоздна сидела на крыльце, поджав под себя ноги, завёрнутая в кокон чёрных юбок, и следила, как закат превращается в горсть прогоревших углей. А утром не вышла, по своему обыкновению, встретить рассвет.
- Бабушка! – позвал Рикки, вежливо постучавшись в дверь. Подождал и постучал ещё раз, уже не очень вежливо. Подтащить увесистую тележку с бутылками молока к дому на самом краю деревни было нелегко; поднятая колёсами пыль не успела улечься, вилась прихотливой змейкой и постепенно растворялась в жемчужном сумраке. Рикки помялся на пороге, вздохнул и потащил тележку дальше. Ночью его матери стало хуже, и он спешил поскорей управиться с работой и вернуться к ней.
У старухи никогда не было семьи.
Эллен зашла около полудня. Тяжело ступая, поддерживая рукой живот, прошла в комнату.
- Бабушка, вы дверь забыли…
Комната была пуста. Эллен заглянула в холодный очаг, раздумывая, как поступить. Она приходила к старухе по утрам помогать со стряпнёй уже пятый месяц – с тех пор, как уехал Джордж, бросив её с ребёнком под сердцем и совсем без средств. И в первый раз за все эти месяцы хозяйки не оказалось дома.
Никто не знал, была ли старуха замужем.
…Мелкая пыль – останки истёртых ветром камней – с тихим шипением струилась по земле, омывая её башмаки. Припорашивала одежду, забиваясь в каждую неровность плотной чёрной ткани. Ручейками текла по лицу, исчерченному руслами морщин.
Когда она поднялась на холм, горячий свет уже затопил пустыню. В нём медленно тлели протянувшиеся к ней тени деревьев – тлели и таяли.
Он ждал её на вершине, в человеческом обличье – так же, как и она. Только зелёные и золотые искорки, игравшие в глазах, выдавали его.
- Здравствуй, бабушка.
Из-под седой брови остро сверкнул побледневший со временем янтарный глаз.
- Если уж ты позвал меня сюда, мальчик, то не ради «здравствуй». Так что выкладывай.
Он молча протянул ей кожаную сумку. Старуха подозрительно оглядела её, сунула нос внутрь, поворошила выгоревшее тряпьё – и ахнула.
- Откуда? – шептали сухие губы, а тонкие коричневые пальцы бережно, трепетно и жадно обнимали нечто, похожее на округлый камень. – Откуда оно, мальчик?
- Из брошенного города. Там, на востоке.
- А мне можно… - её выдох не потревожил бы тончайшей пыли, - можно его взять?
- Конечно, - отозвался русоволосый собеседник; вздорный мальчишка; юный дракон. – Уж ты-то его воспитаешь получше меня, бабушка. А может, её.
…Старуха беззвучно плакала, сидя на горячих камнях посреди пустыни; мерно раскачивалась взад и вперёд и нежно баюкала на руках тяжёлое шершавое яйцо. Слёзы проделывали извилистые блестящие дорожки на её лице, смешиваясь со всепроникающей горячей пылью. Выцветшие с возрастом янтарные глаза тихо мерцали тёплыми оранжевыми искорками.
Никто не видел, когда она вернулась в деревню.

٭