Погостив выходной в деревне, я возвращался в город. На автобусной остановке собралось много народу. Судя по корзинам и мешкам, люди спешили на рынок. Многие везли молоко, творог и потому волновались, что продукты могут испортиться, что им непременно надо уехать. А автобуса все нет и нет.
Я стоял в стороне и с интересом рассматривал сельчан. Обветренные, загорелые лица, простая одежда... Один из мужчин громко говорил о предстоящей посевной. Было в нём что-то необычное: кряжистый, уверенный в себе. «Соль земли русской, - подумалось мне, - кормилец наш. Его и зовут, должно быть, непременно дядей Ваней».
Солнце уже высоко поднялось над лесом. Серые верхушки берёз задымились лиловатой туманкой. Лес звенел. А на опушке заливались жаворонки. Вся округа была залита апрельским мёдом солнца, теплым, пахнущим землёй и зеленью.
Подъехал автобус. Началась сутолока. Завизжал деревянный настил. Люди давились у дверей, мешая друг другу. Нервничала кондукторша.
Вдруг из лесу выбежал мальчуган и направился к остановке. В куртке с капюшоном и длинных резиновых сапогах подросток напоминал собой сказочного пастушка. В руках парнишка держал большой букет фиалок.
- Сюда на попутной машине добрался, а обратно как же? - то ли спрашивая, то ли жалуясь, обратился он почему-то ко мне. - Надо ко второму уроку успеть. У учительницы день рождения. Вот фиалки... От всего класса фиалки...
- Фиалки? - услышали в толкотне, - разве уж время?
- А то и не время, - забасил «дядя Ваня». - Из наших Богородских лесов фиалки.
И люди, как мне показалось, приутихли. Они доброжелательно поглядывали на мальчугана. Молодец, сынок! Вот уж подарок, так подарок.
Паренёк, заметив расположение к себе, не растерялся. Он живо прыгнул на настил и, пошевеливая локтями, быстро прошёл в автобус. Люди, будто, расступились перед ним. А может, мне это показалось.
Всех машина не могла взять. Я остался. Я далеко провожал взглядом автобус. Мне представлялся в нём школьник с фиалками. Я был уверен, цветы не помнутся. Люди оберегут их.
