Застой

Ну, всё! Терпению сельчан пришёл конец. Поросята не растут, хоть и  хлебом с молоком да картошкой их кормят,  крупный рогатый скот никак не  назовёшь крупным. Рождается телёнок и чего бы ему не расти? А он хиреет с отёла, замшеет. Одна борода, как у козла. Какой уж там крупный! Да и от коз - ни пуха, ни молока. Прямо беда! Земля родит на удивление и пшеницу, и гречиху… Так же и в садах всё пышет – груши, сливы… Яблоками всё тех же поросят и телят кормят. Но  животные в каждом дворе всё менее продуктивными становятся.
- В чём  дело? - обращались сельчане к районному ветеринару.
Тот пожимал плечами:
- Патологии не нахожу.
- В чём же дело? -  заходили крестьяне и в храм к  священнику.
- На всё  - Воля Господняя, - крестил в ответ свою грудь батюшка.
Может, впрочем, и не стоило бы адресоваться к районным людям? Живут они в городе при водопроводе. А тут в деревне один родник на всю Куликовку – одна вода столетиями вытекает в пруд и для людей, и для животных.
- Ну, конечно же, дело в воде, - высказал кто-то из мужиков свою мысль на очередном сходе.  
- Именно в воде вся причина, - десяток голосов поддержали его.
- У нас уже люди стали рождаться больными и уродливыми. У мальчика Верки и Витьки Цаплиных – косоглазие, у девочек Нины и Коли Цаплиных – плоскостопие, а у Василия и Валентины Цаплиных – золотуха ребят одолела.
- Доколи терпеть? Воду на анализ срочно надо в область везти.  Учёные определят, чего Куликовка пьёт.
Отвезли  целую двадцатилитровую  флягу воды на анализ.
- Зачем столько много? – посмеялись лаборанты.
- Много – не мало. Лишнюю вылить можно.
Но воду не вылили. Когда в назначенное время куликовцы пришли за результатом анализа, медики сказали, что всю воду сотрудники эпидемстанции  буквально растащили по своим чайникам.
- Вода у вас в Куликовке изумительная, - подытожили лаборанты. – Идеальная вода, какая редко встречается  в природе. На этой воде можно лечебницы и санатории  открывать…
- Какие лечебницы! Люди хворают. Скотина – ни то, ни сё… Может, в Куликовке и жить уже нельзя, а мы всё никак не достучимся ни до кого.
- Хорошо, - услышали в эпидемстанции, - Мы в Куликовку специалиста направим.
Через пару дней в деревню сам областной главный санитарный врач с группой сотрудников приехал. Он, как сыщик, обошёл все сорок дворов Куликовки, осмотрел скотину в подворьях, поговорил о том, о - сём с хозяевами.  А к вечеру сельчане по его просьбе собрались на сход у родника.
- Ну, и как? – сгорали от нетерпения услышать учёного человека куликовцы. Видели, какое у нас поветрие на живность в деревне нехорошее?
- У поросят одна щетина растёт…
- Коровы замшеют…
- Люди болезными рождаться стали…
- В чём причина – в воде или в воздухе?
Главврач поднятой рукой установил тишину.
- И воздух и вода у вас - замечательные, - басистым голосом заговорил он.  – А причина «нехорошего поветрия», как вы говорите, - в застое. В вашей Куликовке глубокий махровый застой…
- Причём тут застой? Мы же не политикой интересуемся, а  животноводством…
- Застой – везде застой. И всегда он пагубный для людей. Проще говоря, все ваши поросята – сплошная родня. Коровы – тоже родня. Так же и козы. В Куликовке даже люди вступают в брак с троюродными родственниками. Во всей деревне одна фамилия – Цаплины. Да уж, конечно,  Пушкин у вас вряд ли родится. Нет обновления крови, нет новых сильных течений жизни. Россия всегда страдает от застоя. Двести сорок лет Орда Русью управляла. Триста лет Романовы «мудрствовали».  Да и теперь кто оседлает власть, десятилетиями за гриву её держится. Вот вам и политика и животноводство. Движение необходимо в жизни, постоянное обновление и крови и мыслей, и темперамента… Отвезите ваших свиноматок хотя бы в Ольховку на покрытие, да и коров туда же, вы молоком и мясом весь район завалите. А уж самим вступать в брак с родственниками это не только преступление перед хилым потомством, но и грех величайший.
Куликовцы не задали доктору ни одного вопроса. Они сидели потупившись, боясь смотреть друг другу в глаза, словно были друг перед другом виноваты. Вместо ничего не значащего слова «Поветрие» люди услышали причинное слово «Застой». Оно сегодня, как ржавчина, как немощь, как старость, впилось в самую душу каждого сельчанина.