замкнуть круг 7

VII О том, что лучше вовремя остановиться или кому сейчас легко

Дженис, видя, что парень не в себе, ухватила его за джинсы.
- Отвали! Не трожь меня! – заорал Дросси, замахнувшись на нее кулаком, а она сжалась в комок, ожидая удара и с ужасом глядя на него.
В этот момент он услышал голос, исходящий откуда-то из его сердца: «Нет, Дросси. Ты не должен.  Прими ее так, как есть.  Не смей делать того, что ты готов был сделать сейчас».
Рука Хедейка застыла в воздухе, затем бессильно упала вниз, а после и сам Дросси бросился на колени перед Дженис, раскаиваясь. Слезы потоком текли по его щекам второй раз после страшной вести. Он сжал девушку в своих объятиях так, будто кто-то пытался отнять ее у него. Она тоже плакала, обнимая Дросси. Оба они словно молили о спасении вдвоем.
- Джен, я не знаю, что происходит. Прости. Я почему-то всем должен, хотя не должен никому. И мне тоже никто не должен. Помоги мне. Я сейчас, кажется, умру.
- Нет, Дро. Это проснулось твое сердце. В тебе, милый, происходит борьба между светом и тенью, а ты сам на грани. Ты человек, но хочешь победить самого себя.
Она назвала его «Дро». Точно так же. Как называла его Бэби. Может, он слишком устал, но он увидел браслет из жемчуга и феньку с «А…». Затем браслет пропал, а фенька осталась.
- Я понял, Джен, я люблю тебя, – сказал он, – и это все, что у меня осталось.
Его любовь к Бэби не находила своего места. А любовь не может жить в пустоте. Но теперь вакуум заполнила Дженис. Рана Дросси, открытая и кровоточащая, зажила. Круг почти был  замкнут, не хватало лишь одного звена.
- Знаешь. Дросси, она умерла не потому, что торчала, – сказала ему Дженис, – она не смогла пережить собственное предательство.  Не простила себя. За то, что стала яблоком раздора между двумя друзьями. Почти братьями. Она не смогла себя простить, за то, что обрекла тебя на страдания. Того единственного человека, понимающего ее и ничего не желающего для себя. Того, кто желал ей счастья, даже осознавая, что его предали. Она умерла гораздо раньше и умерла не физически. Она нарушила то, что нарушать было нельзя и не в ее праве. Ее беда в том, что она должна была отпустить тебя, а она не хотела этого. Она наказана и заслуженно.
- Наказана... – эхом повторил юноша. – А разве мне с этого легче? Ну, пусть бы жила и радовалась. Откуда ты знаешь это? И откуда у тебя мой подарок? Это то же я ей подарил.
- Узнаешь, когда настанет время. Пока нельзя об этом. Ты хочешь быть целым? – улыбнулась она и уткнулась в его грудь. – Я тоже люблю тебя очень сильно, бедный мой Дро.
Он посмотрел в ее глаза.
- Я хотел сказать тебе… Я… - он запнулся, она была так близко.
- Что, Дро?
- Я… нет, не сказать… просто… - Дросси к ней будто притянуло магнитом. Их губы сомкнулись.

Сон Розендроссельхеда

Серые дома.  Темные, со слепыми окнами. Освещенные улицы Камменного Обломовска. Фонари. Зима. Холодно. Нелепость свойственная только сну: на деревьях цветы и листья. Да не простые цветы, выращенные воображением ума. А розы… нет. Похоже, уже не на деревьях, а на столе в знакомой комнате.
На диване лежит Джорж. В окне облака.
Дросси подходит ближе и зовет его. Джорж не слышит.  Он спит. А может, без сознания или… Нет! Только не это!
Хедейк помнит: он вошел к другу просто: дверь была открыта, словно Джорж боялся, что открывать будет поздно и некому, но все же ждал.  Так сделала и она.
Он сел на кровать друга и взял его за руку. Произнес имя, позвал. Тот открыл глаза и пришел в себя, но не до конца. «Значит еще не поздно», - решил про себя Хедейк.
- Прости, дружище, – медленно говорит ему Джорж, – другого выхода нет. У меня не осталось сил. Я знаю, что сделал и очень виноват перед… Ты понял? От нас уже ничего не зависит. Прости и за то, что до сих пор люблю ее. Я скоро буду рядом… А теперь пустота.  Зачем ты тратил на меня годы и силы? Приятель, все решать не нам. Это просто бесполезно. Еще раз прости, если можешь. Прощай.
Джорж замолкает. Друг зовет его, и имя вырывается из легких криком.
Буран ворвался в окно, подхватил Дросси и вынес вон.  Понес в неизвестном направлении…
И снова улица. Холодное звездное небо. Холодные зимние звезды качнулись над головой юноши, когда он входил в ярко освещенный подъезд. Да это и не подъезд вовсе, Торчальня-На-Холме. И вот она расплылась в 80 млн. км2 воды. Океан. В лодке стоит он сам. Метрах в двух тонет Джорж и вместо призыва «sos» выдает «all you need in love». За спиной Бэби.
- Вот и все, Дро. Пойми, я жива. Я люблю тебя. Я должна была прийти во второй раз, что бы исправить все, что  не сложилось. Я буду с тобой.
Лодка превратилась  подоконник. Садилось солнце. От него к ногам Хедейка протянулась широкая розовая полоса. Он шагнул и свободно пошел. Откуда-то вывернулся пень и с радостным идиотизмом закричал:
- А вот и Дык Елкин-Палкин Подсковородный!
Раздался гром. Дросси резко упал, разбившись о землю. Тут он проснулся.

Он растерянно огляделся - все было на своих местах. Концерт продолжался. Но Дорога–к-Солнцу! Она была так реальна! Он шел по ней! Самое главное, он точно знал, что так будет. Откуда? Он и сам толком не понимал.  Еще давно, когда встретился с Повелителем Дверей, он что-то смутно предчувствовал. Было сказано, что путь этот тяжел и неизвестно, что встретится.
Пень вывел Дросси из задумчивого состояния:
- Вот вам и рок-музыкант. Ах, да, забыл представиться. Пентюх III. Прошу прощения, я должен удалиться.
Дык Елкин-Палкин Подсковородный был с нечесаными лохмами, украшенными мхом, и не брит по меньшей мере лет 5 к ряду. Парень имел весьма пофигистичный вид и то, что у добрых людей называется «глаза в кучу». То, что он носил на себе крутым прикидом мог назвать человек, живущий без каких-либо удобств. Скорее это являлось не более, чем мешковиной рогожной. Весь вид дополняла обувь на босу ногу а-ля Харе Кришна. Дросси сравнил ее про себя с сандалиями римского легионера времен Юлия Цезаря. Дженис с интересом смотрела на это явление Подсковородного пиплу. Тот в свою очередь протянул свою руку сначала Хедейку, а потом ей.
- Дросси.
- Дженис.
- Очень приятно, – тупо проскрипел Дык Елкин-Палкин. Молодому человеку, пожавшему руку Подсковородного, который тот сразу убрал в дыру вместо кармана, показалось, что рука похожа на сушеную воблу.
Описывать беседу с тем, кто заставлял торчать и ломаться на щепки, значит, тратить впустую время,  бумагу и чернила, так как разговор был такой, который подобает обдолбанному чуваку после порции хороших мухоморов.

Светало. Концерт окончился. Музыка, смех и разговоры смолкли. Даже Пентюх III куда-то подевался. Дженис спала, положив голову на колени Дросси. А сам он потихоньку размышлял.

Воспоминания Розендроссельхеда

- Ради чего ты пришел ко мне? – спросил у Дросси Повелитель Дверей.
- Ради Джоржа и ради себя. Я испытываю чувство вины.
- А может, ради Бэби?
- Возможно.
- Ты не виноват.
- Я не отрицаю, но я много потерял. Я пришел взять свою жизнь, чтобы не потерять еще больше.
- Чтобы не наломать дров?
- Как раз, что бы сделать и довести все до конца. Когда другим плохо, я страдаю. Я не спокоен. Вернее, на 50%.
- А остальные 50% чисто человеческие?
- Да.
- Что ж,  Дросси, ты должен быть готов ко всему.
- Я готов.
- Вот этого я не знаю. Я помогу тебе, но, боюсь, ты должен будешь уйти. Тебе придется остановиться на достигнутом.
- Как?! Я столько шел сюда! И все ради того, чтобы уйти?!
- Ты не понимаешь.  Ты должен будешь остановить реальность, порожденную полной нереальностью положений, и перейти на другую сторону. Один. Сам. Тебе будет трудно, так как это будет держать тебя. Смысла оставаться уже нет и нельзя. Ты один.
- А как же… зачем… - шепчет Дросси растерянно.
- Ты свободен от того, что характерно для любого другого. Перейдя, ты ничего не потеряешь.
- И что я должен делать?
- Прежде всего, принимать, отказываясь и отказываться, принимая.
- А что я обрету с того?
- Ты должен понять это сам. – говорит ему Повелитель Дверей.
Дросси пробуждается с осознанием «ТЫ ОДИН, СВОБОДЕН».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ