Случилось это в пору совхозной жизни. Директором был дельный мужик. С пяти утра в любую погоду носился по бригадам, фермам и полям на УАЗике, а в непогоду на лошади. Совхоз процветал именно его усилиями.
Но нравный и на руку тяжел. Особенно ненавидел алкашей. Со своим пьющим отцом был в вечных контрах. Наезжая в родные пенаты, скоро находил схроны и звенели об угол дома бутылки с самогонкой, за что и обозван Пиночетом рыдающим папенькой.
И каждый год Пиночет борется с пьяницами. Уговоры, выговоры, лишения премий, но есть неподдающиеся- их до пятнадцати хилых душ.
Вдруг появился залетный экстрасенс: лечу все, особливо зависимости, кодирую буквально за один сеанс.
Сказать, что очень поверили… Не скажу. Вид у залетного был сильно неказистый и помятенький, но держался уверенно, а там хрен этих городских разберет, какой винтаж в тренде.
Запросил по двести рублей за каждую беспросветную морду, но директор согласился на пятьдесят.
Бухгалтерша отсчитала деньги, хроников на полчаса сняли с работ и гуртом загнали в клуб.
Целитель провел сеанс. Сначала рассказал о вреде алкоголизма, но коротко, сильно не вдаваясь, аккурат на пятьдесят рублей, потом зенками позыркал, пассы изобразил фигурно и засобирался в райцентр.
Мужики сеанс одобрили. Весело поручкались с кодировщиком, помахали вслед увозившей в район машине, и пошли это дело спрыснуть.
Пиночет вернулся с совещания при главе района, а закодированные под зерновой сушилкой спят в состоянии нирваны.
Плюнул, обматерил экстрасенсов и весь паранормальный оккультизьм в придачу. Сказал, что ноги повыдергивает, если еще какой маг заявится.
И правда, с тех пор к нам экстрасенсы ни ногой. Побаиваются. В соседние деревни заглядывают, а к нам никогда. У мужиков вычли растрату, на том и успокоились.
Этим же летом, в середине уборки напивается Васька Кочет. И несется на комбайне мимо конторы. Раз промчался, другой, на третий врубился в штакетник и выпал, не помня себя, из кабинки прямо под ноги директору.
Пиночет собрал конторских баб, провел инструктаж и снарядил к самогощицам, с перечнем мер, которые последуют за продажей хоть одной бутылки, как то: отрывание рук и ног, половые акты в извращенной форме и с применением подручных средств затейливой формы и т.д. Ну там бабы еще добавили мандражу от себя. Сам же ворвался в магазин, притиснул продавщицу Тайку к стеллажу с бутылками и повторил, глядя в глаза установку: если хоть одну…то руки..ноги…и в извращенной…с применением…
Да поняла, блин!- выдохнула бледная Тайка вслед отъехавшему УАЗику и принялась дрожащими руками убирать алкогольный ассортимент.
Уборка идет полным ходом. Механизаторы трезвые. В райцентр мужики не ездят, а бабам от Пиночета было передано, что совхозный автобус поломался и не хрен шастать, в своем магазине те же бананы, а кто занемог пусть явится к директору на освидетельствование, и он сам решит везти ли на своей машине в больницу, или выписать наряд на подготовку складов под зерно. Короче все притихли.
Педагоги правда зашебуршили, но конторские им припомнили, как те весной отказались свеклу тяпать, а когда их прижали- взяли половину от совхозной нормы , и навелись в яркие лифики и шорты, а шофера все «бошки» посвернули на свекольное поле глядючи… Учительши испуганно примолкли и в складчину стали нанимать машину для поездок в райцентр.
А Матвеич который год на пенсии. Его эти дела с уборкой не касаются. И приперся с утра к Тайке- канючить бутылку.
А у Тайки с девяти утра бабки толкутся- косточки друг дружке моют, под видом ожидания машины с хлебом, а то никто не знает, что хлеб привозят к одиннадцати, а с утра только "тверстый".
Матвеич так и сяк- Тайка не дает. Уже и откликаться перестала. А только кивает на пустые полки. А он ноет и ноет, ноет и ноет: и мочи нету, и грудь болит, и на растирку надо, и во внутрь…и как ты не поймешь…да никто и не узнает…да я ж не комбайнер…
Уже и бабкам его жалко стало, но знают, что Пиночет воспретил, и продавщицу не уговаривают, а все ж долго это длится и уже возник спортивный интерес : продаст, ай нет?
А Тайка себя почувствовала звездой сезона и вершительницей судеб. Уж никто не ожидал, и всем наскучило, как вдруг, на очередное: «Ну Тай, ну голуба, ну продай бутылочку»… Голуба и говорит: «Покажешь? Тогда продам!». Бабки ахнули, подтянулись поближе. А Матвеич разом встрепенулся: «Точно продашь?» Тайка: «Ну!».
И тут, никто опомниться не успел, а Матвеич- бабах на прилавок свою гордость и достоинство. Говорят на тридцать секунд или больше(кто засекал?) мухи и те, отлепили хоботки от зефира и перестали жужжать, такая была тишина.
Потом Матвеич прибирал свое хозяйство, а бабки в хохоте валялись по полу и ловили выпадающие челюсти.
Сразу скажу, что знаю все с чужих слов. Поэтому было ли в самом деле «бабах» или еле слышное «плюх», не знаю. Рассказчицы путались и сбивались в показаниях: от квелого огурчика, до перезрелого цукинни.
Но Матвеич бутылку получил!
Пиночет о продаже сразу узнал. Хохотал, что стекла в конторе дрожали.
И Тайке ничего за это не было. Хотя кто знает, была ли Тайка этому рада, но это уже совсем другая песня…
