Время!

                                                                                                                     1.

На этом острове они жили давно: Мальчик, сколько себя помнил, а Старику и вспоминать не хотелось. Жили они райской благодатью: на деревьях круглый год зрели бананы, кокосы, манго, другие вкусные плоды. Если не лениться…
Фрукты-фруктами, море тоже не оставляло их своей милостью: в отлив  мальчуган собирал на отмели крабов и больших креветок. Там же, в бесчисленных лужах, металась захваченная врасплох рыба.
Изредка, Старик стаскивал свой старый тиковый плотик в воду, и пускался в плавание. Впрочем, дальше мили от острова он не отплывал, рыбачил  ввиду своей хижины. Не за себя - за внука побаивался, случись что - мальчонке не выжить.
Пятнадцать, а то и двадцать фунтов он в рейс привозил. Случалось, в свое хорошее настроение, Старик забрасывал сети, тогда в них попадала каракатица или осьминог. А там тунец, скумбрия, дорадо… Об анчоусе и говорить нечего, Старик их ведрами черпал. Криль впрок заготавливал опять-таки…  
Ютились аборигены в своем щитовом доме, неизвестно когда и кем построенном, для островной жизни вполне обеспеченные. Котелки, кастрюли, посуда, ножи, топоры, свечи – всего этого у них было вдоволь, и новое и тронутое временем…
Жили они ремеслом: Старик резал поделки из дерева: фигурки, подсвечники, маски, бумеранги. Получалось у него это неплохо, и его товар на материковом рынке расходился быстро.
Каждую пятницу, в привычные звуки леса вплетался знакомый всем вибрирующий звук. Дед бросал тогда все свои дела, и, пряча улыбку, выходил на берег.
Точка росла на глазах, превращаясь в небольшую моторную лодку. В ясную погоду Мальчик мог видеть далекий берег, откуда шла эта пластиковая посудина. Материк…
С влажным и тихим шорохом, на песок накатывалась лодка, на берег сходил рулевой, одного со Стариком возраста, но не в пример ему молчаливей. В своей старой капитанской фуражке, в протертом до дыр кителе. Друзья детства…
Гость, ероша Мальчику волосы, протягивал ему из-за спины детское  ведро. С пирожными. Завернутые в полиэтилен, и присыпанные сверху сухим льдом, они не успевали в жару стать сладким комочком - держали свою форму корзиночки. Другого способа довезти сладости до острова не было. В этот момент, на лицах взрослых блуждали глуповатые, счастливые улыбки. Что говорить о ребенке…
После этого, мужчины выгружали продукты, и относили в лодку мешки с изделиями, что Старик успевал сделать за неделю. Напоследок,  на остове старой лодки, капитан молча выкуривал трубку, и через три минуты его плоскодонка уже гнала волну в кабельтове от берега.
Так повторялось из месяца в месяц, из года в год.
В доме, под столом в куче хлама, валялся исправный транзистор, у него сели батарейки. Этот факт первое время печалил  Старика: ни новостей не послушать, ни часы сверить. Заказать приятелю новые источники он всякий раз забывал, Мальчик не считал себя вправе напоминать ему об этом. Приемник нервировал старшего своим показным здоровьем, и рассерженный, он однажды сунул его в дальний угол, с глаз долой.
                                                                         2.
Был в доме и будильник, купленный стариком в бытность его шефом телефонной компании - огромный медный "халифманн" с двумя хромированными чашечками. Он был дорог Старику как память.
Когда тишину нарушало звонкое металлическое дребезжание, Мальчик и Старик открывали глаза. Прерывал согласованную трель бойков обычно старший. Никто из островитян не мог припомнить дня, когда бы они встали раньше звонка. Привычка…
Они выходили из дома, и забредали в воду по пояс. Отфыркиваясь, смотрели обычно влево, на заросшую лесом дальнюю косу.
Отсюда, с расстояния двух миль, океанские красавцы выглядели игрушечными. Часы в доме показывали одно время, а корабли проходили разные: то трехпалубный коротко ухнет, то четырех…
Из каких далей они шли, в какие… На этот вопрос Старик ответить не мог, Мальчик тем более.
Когда они выходили на берег, лайнеры уже наполовину были скрыты мысом. Позевывая, Старик отправлялся вглубь острова по своим делам, за деревом и лозой для поделок.
Мальчик же стоял по колено в воде до тех пор, пока чудное явление не исчезало за кудрявым островным массивом. Не взрослым своим умишком, он размышлял о тайне, что уносили с собой корабли. При каждой очередной встрече, она казалась ему безмерно загадочной,  и его мысли устремлялись к ней против воли.
Не раз порывался Мальчик разобрать будильник, заглянуть внутрь механизма. Как там устроено… Хотеть-то он хотел, но никак не осмеливался, а ну как не соберет их обратно… Он был не слепой, и видел, с какой любовью Старик всякий раз заводит часы, стирая с них пыль. Отними это у него…
Ничто не мешало Мальчику чуть-чуть повернуть колесико одинокой стрелки против часового хода, он сделал это тайком, безотчетно.
Утром, как обычно, островитяне приступили к своим обычным водным процедурам.
Встряхнувшись, как щенок после купания, боковым зрением Мальчик увидел сбоку что-то большое и белое. Бесшумно, словно из небытия, из океана вырастал лайнер. Казалось, до него рукой подать, но форштевень, секущий надвое морскую гладь, говорил о другом: до корабля не меньше полумили.
Не поддающаяся описанию громада скользила мимо, и Мальчик впитывал распахнутыми от удивления глазами, проходящее перед ним великолепие, боясь не успеть увидеть всего. Его взгляд бежал по ярко окрашенным надстройкам, иллюминаторам.
Многое бы он отдал за то, чтобы оказаться на его борту. Ему приходилось видеть большие корабли, но на расстоянии, когда воздух размыт дрожащим тропическим маревом, и деталей не различить. Увидеть же скуластый океанский корабль вот так, совсем рядом… Мальчик оцепенел от редкого и сказочного зрелища. За плеском океанских волн, шума машинного отделения не слышно, лайнер скользил беззвучно.
На палубах шла неведомая для подростка жизнь: пассажиры гнездились в шезлонгах, подставляя свои стройные и обветшалые  тела золотому ободу, висящему в зените.
Они танцевали, утоляли жажду, голод, любили…
Когда в виду этого корабля показался остров, его любознательный народ высыпал на палубы. На Мальчика смотрели в бинокли, на него показывали пальцем, но это его почему-то не радовало, что-то мешало ему весело прыгать на одной ножке.
Взгляд останавливался на притягательных фигурках в голубом, розовом, белом… Эти волнующие создания… Их было немного, у Мальчика разбегались глаза, он не мог сосредоточиться.
И он не придумал ничего другого, как помахать  им руками. Всем одновременно. Кое-кто ответил ему, и Мальчика бросило в дрожь, ему захотелось увидеть этих отзывчивых ровесниц, которые отличались друг от друга, по-видимому, не только  цветом платьиц.
Лайнер проплыл мимо.
Это был знаменательный день. Обычный ход мыслей ребенка нарушился, ему захотелось уединения, и полог тропического леса, расступившись, впустил его.  Глядя на Мальчика, Старик погрузился в печаль.
                                                          3.
На влажной, сине-зеленой от водорослей прибрежной полосе лежал  остов лодки. На нем, выбеленном дождями и солнцем ребристом скелете, расчерченном узкими и широкими щелями, даже о прибрежном плавании думать не приходилось.
Перевернуть ее для Мальчика не составило труда, он уже вырос и окреп. Не прошло и трех дней, и он сделал то, что хотел. После разбухания клиньев забитых в днище, на ней можно уверенно отправляться в плавание.
Старик своей довольной улыбки не прятал: он мог теперь часами ловить рыбу, не боясь задремать и упасть в воду.
Еще слегка подведя будильник, Мальчик встретил лайнер уже на своей лодке.
Массив корабля нависал над ним: что бы рассмотреть его верхнюю палубу приходилось задирать голову. Плескаясь, скользил мимо борт, в иллюминаторах видны праздные мужские и женские лица, различались порой черты.
Мальчик выискивал в толпе тех, кого считал неземными творениями, малышки восьми лет его уже не интересовали.
Вот они! Одна, другая, третья… Встретившись глазами с мисс в широкополой, с волнистыми краями шляпке, он вздрогнул от неожиданности, и не сводил с нее взгляда, пока розовая пелеринка не слилась с другими.
У Мальчика вошло в привычку каждое утро встречать проходящие суда. Старику от этого становилось не по-себе, его томили неясные предчувствия.
В один из дней Мальчик исчез.
Когда Старик с мешком пиленых заготовок вернулся из леса, он не нашел его дома, не было и лодки. Поначалу, это его не озадачило, малыш обычно ловил рыбу, руководствуясь уже своими интересами, зачастую не спрашивая разрешения у старшего. Трехчасовое отсутствие подростка считалось в порядке вещей.
Шарить слабыми глазами по слепящей океанской дали в поисках утлого суденышка не имело смысла. Старик скользнул взглядом по домашним часам, отмечая положение их малой стрелки, как бы запуская метроном. Тот отсчитал уже четыре часа, а Мальчика все не было, и Старик понял - его сегодня не будет. Больше того, он не появится и завтра. И послезавтра…
Время! Старик не был готов к этому внезапному и нерадостному для себя открытию, и в пронзительной небесной сини, отчетливо обозначилось его сегодняшнее одиночество. Кого в том винить…
Моторная лодка его друга детства, как ни в чем, ни бывало, продолжала свои челночные рейсы между материком и островом. И капитан и Старик разговоров на больную тему избегали.  
Как-то, старый капитан привез ему объемистый пакет. Удивленный Старик вынимал из него предметы, которые не заказывал: батарейки для приемника, зажигалки, копченая колбаса, малиновое варенье. Особенный, до учащения пульса, восторг у него вызвал набор швейцарских ножей и резцы по дереву. Кроме того, в пакете обнаружились недешевые наручные, с автоподзаводом, часы.
Кто? Капитан ухмыляясь помалкивал, считая – островитянин сам догадается. Тот унес пакет в дом, вернулся через несколько минут, пряча от приятеля покрасневшие глаза. На его руках красовались новые часы-амфибия. Старик сверил их с капитанскими, зная - часы у моряков – сама точность!
Друг протянул ему пластиковое ведро. Старик знал, что в нем.
Утром он не стал заводить будильник. Из простого интереса сравнил время. Островные часы безнадежно отставали.
                                                            4
Они давно на острове, Мальчик и Мужчина. Сын и отец. Мальчик, сколько себя помнил, а Мужчина… не хотел ворошить прошлого. На острове им жилось неплохо…
Море не оставляло их своей милостью: на побережье, в любой день, можно отыскать с полдюжины крабов. А это еда. Кроме того, рыба…
Изредка, Мужчина садился в лодку, думая наловить рыбы к вечеру. Прежде чем погрузить вёсла в изумрудную океанскую гладь, он смотрел на группу веллингтоний, секвой. У их подножия покоился прах Старика.
Мальчик, став Мужчиной, уже не полагался на спокойное течение Времени, он пытался управлять им. И учил этому непростому искусству своего сына, в какой-то мере тоже Мальчика.