Баллады странствий. Песнь 7. Песнь 8.

Песнь 7.
Анхела...
Она осталась там, посреди пыльной дороги. Совсем нагая, совсем одна. Что сталось с ней теперь? Дон Сальвадор сожалел о том, что оставил её там. Будь она тысячу раз ведьмой, но она же ему друг. Нет, больше. С самого начала он испытывал неясную нежность и привязанность к дону Анхелю, видел во взгляде его тайну. Теперь она раскрылась. Теперь всё стало ясно.
Анхела...
Почему он скучает по ней? Он желает вновь заглянуть в печальные зелёные глаза, увидеть улыбку, услышать хриплый голос – такой необычный для столь хрупкой девушки. В нём пробудилось то, что мучило его на протяжении тех лет обучения в университете – тогда ещё непонятное желание просто быть рядом, даже слишком рядом. Запах душистых трав и старых фолиантов как будто дурманил его.
Дон Сальвадор вошёл в полутёмный храм. На каменных плитах пола лежали цветные блики витражей – казалось, хрупкие и тёплые. Вошедший перекрестился и прошёл вдоль длинных скамей. Он рассматривал массивные каменные колонны, подпиравшие сводчатые потолки, фигуры апостолов, смотревшие из ниш в стенах, полукруглый ораторий, длинные витражные окна. Он вдыхал запах церковной обители. Впереди, над алтарём, возвышалось Распятие. Пригвождённый к кресту Иисус печально взирал на Сальвадора сверху вниз и ещё на одного человека, бывшего в храме.
Он стоял на коленях, склонив голову. Волосы, чей цвет невозможно было различить в полумраке, скрывали его лицо. На нём была чёрная мантия, а лоснящаяся чёрная шляпа лежала на скамье. Дон Сальвадор замер, увидев прихожанина. Возможно, зрение обманывает его, но он осмелился коснуться плеча незнакомца одними только пальцами. Тот вздрогнул, поднял на него конопатое лицо и устремил удивлённый взгляд изумрудных глаз, видимых и сквозь пелену полумрака, разделявшую его и Сальвадора.
- Ты? – удивился падре.
- Не ожидал? – усмехнулась Анхела. – Я буду на улице.
Он встала с колен, взяла шляпу и направилась к выходу. Хлопнула тяжёлая дверь. Дон Сальвадор перекрестился. Он ощущал чувство вины, поедавшее его изнутри. Мысленно прочитав молитву, он вновь перекрестился и поспешил сам покинуть храм.
Анхела действительно ждала его. Она неподвижно стояла, спрятав руки в чёрных складках, и смотрела на тяжёлые двери храма. Когда они открылись, и вышел дон Сальвадор, женщина встрепенулась, поправила на себе широкополую шляпу.
- Что же, падре, - вздохнула она, когда подошёл Сальвадор. – Я очень люблю вас, но есть такие вещи, которые не прощают.
При этих словах она подняла руку. Мгновение. Твёрдые костяшки пальцев ударили в лицо падре Сальвадору. Тот отшатнулся назад, едва сдерживая равновесие. Откуда столько силы в этих руках? Следующий удар пришёлся в живот. Стало трудно дышать. Пусть она бьёт. Он не тронет её, не причинит ей боли, что бы ни было.
А она безжалостно, в каким-то даже наслаждением, всё вновь и вновь ударяет его, забывшись, приговаривая:
- Domine, Domine, Deus, Domine, adiuva me...
Слова молитвы этой звучали устрашающе. Причём она тут? Зачем твердить её в такой момент?
- Прекратите! – раздался голос, заглушивший слова молитвы. – Прекратите сейчас же!
Кто-то крепкой рукой схватил Анхелу за тонкое запястье.  Упоённой процессом – ей было всё равно, кого она бьёт: священника ли, случайного прохожего... И она, не глядя на незнакомца, замахнулась на него, но и второе запястье сжали грубые пальцы. Женщина вздрогнула от неожиданности. Только теперь она осознавала происходящее. Осознавала и чувствовала себя глупо. Может быть, потому, что перед нею стоял её учитель?
- Дон Пабло? – удивилась она.
Длиннобородый старец отпрянул назад, выпустив её запястья. Глаза его сверкнули радостью.
- Анхель? Какая неожиданная встреча! – воскликнул он  и взглянул на корчившегося от боли падре Сальвадора. – Объясни мне, что тебе сделал этот несчастный падре?
Женщина покраснела.
- Неважно, - отмахнулась она. – Мы просто немного поссорились.
Дон Сальвадор подтёр нос, отяжелевший от крови, и по руке его спустились две тёплые рубиновые капли. Он выпрямился.
- Это дон Сальвадор, один мой знакомый, - представила падре его приятельница. – А это дон Пабло, мой учитель алхимии. Я рассказывал тебе о нём. Ты будешь просить прощения?
- Да, - кивнул Сальвадор. – Прости меня, Анхель.
- И ты прости меня, - улыбнулась Анхела.

Песнь 8.
- Ты скоро умрёшь, - сказала цыганка, схватившая Анхелу за руку. – Смерть твоя будет долга и мучительна.
- И? – фыркнула Анхела, вырывая свою руку.
Но цыганка уже скользнула в толпу, которая, подобно волне, поглотила её. Дон Сальвадор посмотрел вслед, останавливаясь у лестницы, упиравшейся в двери Дворца Инквизиции, затем перевёл взгляд на бесстрастное лицо своей спутницы, скрытое в тени полей шляпы. На него смотрели зелёные глаза, излучавшие, казалось, какое-то ужасающее свечение.
- Тебе не страшно? – спросил он. – Ты не веришь?
- Верю, - улыбнулась Анхела. – Но я отношусь к смерти, как к данности. Слишком уж много я видел её. Да и все мы рано или поздно покинем этот мир: и я, и дон Пабло, да даже ты! Смерть неотвратима. Именно поэтому она для меня и не страшна. Ну и попаду я в ад, ну и буду я там в котле кипятиться. Не страшно. Когда-нибудь привыкну. Только хотя бы одним глазком смотреть на то, как ты там живёшь – вот и всё, что мне нужно. И не воспринимай меня как сентиментального дурака, но просто я понял, насколько ты мне дорог. Понимаешь ли, всё это время, пока я бродил по миру, я ни на секунду не забывал о тебе. Мне кажется, небо так захотело, иначе ты был бы попросту мною забыт. Я не знаю, как назвать то чувство, которое меня преисполняет при одной только мысли о тебе, при одном только упоминании твоего имени. Я весь дрожу, когда ты заговариваешь со мной, когда ты случайно касаешься меня... Мне хочется быть частью тебя. Может быть, это и называется любовью?
- Не знаю, - выдохнул Сальвадор, отворачиваясь.
Слушая свою приятельницу, он то белел, то краснел. Тело его пробирал озноб, выступал холодный пот. Он не ожидал такой исповеди. Она делала ему больно, заставляла сердце биться чаще, заставляла дыхательные пути сжиматься.
Он положил дрожащую кисть на ручку тяжёлой двери, желая открыть, но стоявшая позади него Анхела внезапно спросила:
- А ты? Ты чувствуешь то же самое?
Он обернулся к ней, склоня голову.
- Да, - признался он.
Даже горячие удары плети не могли остудить в нём этого странного чувства. Он продолжал любить. Сначала он не осознавал ни то, что он любит, ни то, кого он любит. А потом ему предстала Анхела. Он увидел её хрупкое тело. Она казалась совсем беззащитной. Только видимость была обманчива...
А Анхела снова не дала открыть двери.
- В таком случае, разреши мне хотя бы поцеловать тебя... как-нибудь потом, когда никто не увидит нас... Ты знаешь, ведь с той ночи я продолжал ждать тебя. Теперь, когда мне предстоит вскоре умереть, моё терпение будет вознаграждено хотя бы одним-единственным поцелуем?
- Обязательно, - пообещал Сальвадор.
Ни обеты, ни страх пред Всевидящим Богом – ничто не могло помешать ему исполнить своё обещание. Может быть, любовь и не стоит таких жертв, но слишком уж туманит разум это сладостное безумие, вынуждая порою делать то, что запрещено. А запретный плод, как известно, сладок – хотя бы своей недоступностью.
Анхела...
Сколько бы раз ни была она безумна, она будет оставаться любимой. Какая бы опасность ей ни угрожала, отныне рядом с нею будет Сальвадор – её Спаситель. Он будет вести её за собою per aspera ad astra, а она не будет сопротивляться.
- Пошли, - улыбнулась Анхела.