Чудовища разума. 2

                                                                                     2
...
* * *

   Он вглядывался вдаль. Он вглядывался на каменистое плато, над которым воображение возносило ввысь дворец вечности единого властителя, несу-бити - принадлежащего Тростнику и Пчеле. Это каменистое плато послужит прочным фундаментом самого дворца вечности. О, Хнум - создатель людей, бог творения, возрождения и плодородия, воды, вечернего солнца, покровитель опасных порогов великой реки! Услышь его мольбы, просьбы на благословение. Он вглядывался ли в будущее? Но дано ли, узреть за тот таинственный изгиб, за которым укрылась будущность, будущее...?
 - Ты стоишь здесь от рассвета до заката. Уж вечер, за которым последует ночь под огнями от ночных костров всесильных покровителей Нижнего и Верхнего царства. О, солнечные боги! - длинным выражением раздался, будто, каменный голос одного из верховных святых, именуемым Амун.
 - Думаю, как исполнить волю небтауи - властителя обеих земель Хнум-хуфу, сына повелителя Снофру и его очарованной жены Хетперес, уж давно вознесшихся в кедровые просторы небесных долин.
 - Отчего же не построить в той стороне Саккара и Дашуре, откуда к небесным долинам возвысились дома вечности Джосера и Снофру?
 - Каменная земля послужит прочным фундаментом того творения, что ныне обретается в моём разуме, в разуме всего лишь служителя моему всесильному владыке Хнум-хуфу, которому служу верно, предано.
 - Что ж, Хемиун, да обретётся светлым очертанием твоё будущее творение в ясном разуме твоём, что встретишь далеко, далеко не у всех в обоих царствах по берегам великой реки. И я постою, дабы усмотреть над каменным плато то, что пока кроется в разуме твоём, дабы узреть ли то, что за сложными изгибами будущих времён всегда да в трепет взбудоражит пытливые разумы из разных, разных народов...
   Что за человек этот служитель всем богам, этот носящий имя Амун, что говорит само за себя о том, что носитель его и есть сокрытый, потаённый? От одного его взора в пору пылкости ли нрава его, дано оцепенеть, уйти ли телом, разумом от мира сего, от этого благодатного оазиса по обоим берегам великой реки. Похоже, он не собирается уходить, взирая всю ширь каменнистого плато, над которым он задумал.
   В голове его рождался дворец ли вечности, великий ли монумент, которому суждено ли..., тогда как за сумрачным вечером в пору размышлений подступала тихой поступью ночь, обрамляя в черноту синеву ясного дня, затем фиолетовый купол, что всегда обратится небо поры заката. И раз за разом зажигались костры солнечных богов, чем темнее, чернее, тем больше. Всегда так.
 - Велико будет творение от твоего разума, велико... - прошептал ли служитель всем богам после долгого молчания в тишине и ушёл бы опять в тишину воззрения, но повернулся, некстати ли, немного в сторону, да ввысь, в черноту ночного неба, что Хемиун также взглядом невольно последовал за ним.
   Пестрота мерцающих огней завораживала. Всегда так. И тогда, когда совсем малым, в те первые годы, когда и стал говорить первые слова, и тогда, когда обучался грамоте изысканной росписи, и ныне всё то же небо, и то же величие. И будет так, когда и засобирается к иным травам иных долин.
   Он никогда не видел этого, никогда. Посреди множества мириад небесных огней один зашевелился и двинулся одиноко посреди всего неподвижного мерцания костров солнечных богов.
 - В ночи, когда все улеглись с заботами о завтрашнем дне, лишь мы наблюдаем за блуждающим путником посреди застыло мерцающих огней. То можно ли говорить о звезде, подвижной звезде. Тебе не дано знать, не думай об этом. Тебя ждёт твой замысел, твоё творение, что обретётся в чудо, что переживёт всё, спящее ныне под чёрным небом ночных костров владык обоих царств, чудо, что заставит трепетаться сердца, пришедших со всего света за тем неведомым изгибом не пришедших лет, в которых и укрылось будущее...

                                                                                  6

   Он попал в другое время года, да оказался в другом климате, точно в субтропическом. Но ведь дом, крышей сплошь из кедров, сосен, пихт находился посреди тайги в пору ранней весны, когда под деревьями не растаял до конца снег, черноватый снег. И был вечер, тогда как за порогом недавно миновал полдень. И опять впечатление...
   Цветность невообразимо ярких красок, их оттенков расступалась перед видом, что открылся, раскрылся величественно перед ними. Синее море. Невысокие волны рябили, издавая едва ли слышный мерный прибой под шелестом тихого ветра. Вдали над ровным горизонтом как бы разливалось предзакатное солнце, огромный красный шар. То заливисто нежно ль чарующие мелодии неведомых птиц навевали вожделенность, умиротворение. Но он ли здесь в бурном ли приливе бодрости, неожиданно нахлынувшей на волне ли сокровенной чистой ауры?
    Дежавю? Да он же был здесь?! Да это то же самое море, тогда, да сегодня на скамейке у скверика. "Круговая стереоскопическая панорама, телеприсутствие, виртуальная телепортация..." - так говорила она. Стоило оглянуться, но нет, нет, не окажется снова в прохладе ранней весны. Но она рядом, и это главное, потому продолжал смотреть в восхищении ли то, что развернулось перед ними.
   Красное багровое зарево у горизонта над лазурной синевой. Спустя ли миг и что-то появилось, неторопливо вычерчиваясь, превращаясь в силуэт человека, в котором он узнавал старшего товарища своей спутницы на данное время, того самого монстра единоборств, того истинно мастера, который тогда спас его, как и его отца, потому в сердце прилив благодарности. А силуэт шевельнулся, он шёл вот так по волнам, направляясь к ним от той стороны уходящего предзакатного солнца в багровом зареве у самого горизонта над лазурной синевой. Но шёл ли он, будто левитировал над волнами, точно как недавно их чудо концепт-кар воспарил над загородным асфальтом.
 - Здравствуй, Эрик, - приветствовал старший товарищ его прелестной ныне спутницы, затем пожимал руку сильно, крепко, но ощущалось при этом доброе пожатие, опять же, удивляя при этом знанием его имени, но ведь говорил, знакомился именно с ней.
 - Я сообщила ему, - точно предугадав лишь тихо, будто ответила она на его немой вопрос.
 - Зови меня Софос, - представился тем временем старший товарищ, который выглядел искренне добродушным, что не узнать бы в нём того самого монстра или мастера единоборств.
   Опять странное имя. Хотя и его-то имя к заурядным, обыкновенным также вряд ли стоит отнести. Но добродушие старшего друга возвело более на вершину и без того прекрасную ауру. Потому как-то наступила расслабленность.
   Тем временем багровый шар, солнце укрылось за горизонт, уступая фиолетовости сумерек, кое-где возгорались первые звёзды над ними простёршимся темноватым небом, тогда как над морем ли тихого прибоя оставалась немного звёздная синева. Но чуть позже освещалось восходом полной луны, но и забрезжил свет откуда-то, подсвечивая золотистый пляж, где уже, изумляя Эрика, вырастали стулья, стол, приглашая, скорее на мерно задушевную беседу, нежели на ужин.
   Стоило ему заострить знания ученика выпускного класса, уж твёрдо на "хорошо" успевающего по всем предметам. Но что придёт на ум, когда четвёрки, пятёрки по математике, три закона Ньютона по физике, войны, революции по новой, новейшей истории, экономическая география зарубежных стран с её экономическими показателями, ах да, атомы, молекулы из химии, физики, это как-то поближе. Вдобавок призвать на помощь его величество Интернет. И в миг в памяти отобразились социальные сети "В контакте", "Одноклассники", и конечно, музыка, которую не прочь скачать, и конечно кино, которое тоже не прочь скачать. Конечно, вспомнит ещё многое и многое. Но точно он оказался в необыкновенном доме. При всей реалистичности вечернего моря, понимал, что он находится в замкнутом пространстве, потому что открывалась овальная дверь, потому что входил вместе с ней. И если бы не этот неоспоримый факт, то это прекрасное море с тихим шелестом, плеском ровных волн показалось бы истиной в своём существовании.
 - Мы находимся в доме окружающего разума, - продолжила просвещать его Евгеника.
 - Да, да, умный дом, я как-то видел одну передачу по телевизору... - озадаченно вторил Эрик.
   Вроде наступало время озадачиться. "Но почему в тайге?" - так и сквозанула мысль, что решил сначала, однако, с осторожностью оглядеться.
 - Считай, что мы олигархи, - опять же был предопределён вопрос, на этот раз её старшим другом.
   Олигархи, считать их олигархами? Скорее так, судя по обстановке, когда стулья, стол вырастают на глазах, когда автомобиль жестом руки превращается во что угодно, когда он летает над землёй. Что же до него..., трёхкомнатная квартира его семьи в пятиэтажке, как называют ещё "хрущёвка", когда-то была роскошью, где подъезд, однако, обшарпанный, стал запираться железной дверью, когда каждая семья обзавелась ключами, чтобы посторонние не распивали там всякий портвейн итак далее, чтобы какой-нибудь не нашёл в подъезде приют. Понимал, что у новых его знакомых и в автомобиле, и в этом доме, почему-то затерянном в тайге, ничего не обходится без компьютерной, транспьютерной системы. Видел по телевизору что-то подобное, что будет в будущем, особенно в Японии, в авангардной стране, что касается новинок, всяких новинок технического характера. Но в данный миг он находился здесь, в этом истинно футуристическом доме. Во сне ли? Но нет, не во сне, потому что осязает, чувствует время всеми пятью чувствами ясно, осознано всё вот это волшебство ли, что вроде тоже не мираж, далеко не мираж.
 - Концепция окружающего разума, - водила жестом вытянутой руки вокруг Евгеника, когда все они втроём садились за столик на берегу синего моря, когда стул, на который он сел, подлаживался под точную конфигурацию его тела, его спины, чтобы доставить удобство, - единая система разумных отзывчивых приборов с дистанционным управлением. Технология искусственного интеллекта для умного дома.  
 - Понимаю, всё управляется компьютером, и я думаю, что... - и как-то замялся Эрик.
 - Нейрональный, квантовый компьютер с параллельной архитектурой.
   Да, конечно, никакое сравнение с компьютером в его доме. Сколько лет прошло. Тогда купили, чтобы было не хуже, чем у других, наконец-то компьютер, такой стационарный с таким громоздким процессором. Ох, радости-то было! А отец уже тогда начинал пить. И когда он совсем подрос, то компьютерная техника выросла ещё быстрее, У ровесников были ноутбуки, гаджеты, айфоны, смартфоны, конечно же крутые, навороченные мобильники, тогда как он довольствовался самым дешёвым, чтобы позвонить родителям, в основном матери. И потому-то он учился рьяно, но и был способным, но до круглых пятёрок всё равно не хватало. Учился, чтобы выйти в люди, как говорят. Что ж, ему из пролетарского круга стоило вырываться. "Но где же сам компьютер?" - мгновенность мысли присуща каждому.
 - Он везде, - обвела взглядом Евгеника, но прежде вот это синее море, плеск тихих волн, - у тебя желание удостовериться в его функциональности.
   Эрик закивал согласно, тогда Евгеника, как в волшебной сказке, как и в тот раз с автомобилем, лишь провела рукой, лишь подобным жестом, как зарябили